— С чего ты взяла, что я придумал? Это чистая правда.
— И в каком месте у тебя кожа теплеет? — подозрительно поинтересовалась я.
— Там, куда ты как раз в это время смотришь, — услышала невозмутимый ответ. — Так что, когда ты разглядываешь мой зад, я знаю это.
Я приподняла голову и изумленно уставилась на Пашку.
— Неужели? — пробормотала, краснея.
— Да шучу я, шучу, — нахально усмехнулся оборотень и продолжил, пока я еще не начала возмущаться: — Я просто знаю, что ты на меня смотришь. Так ты хотела что-то спросить?
Я чуть-чуть поразмышляла.
Самая лучшая вещь после секса — это разговоры о нем. По крайней мере, многие женщины так считают.
Но так как я — не многие, разговаривать на такую тему мне было неловко. О чем в таком случае можно поговорить с мужчиной, который доставил тебе такое удовольствие, которого ты в жизни никогда не испытывала и даже не предполагала, что так бывает?
Я уже открыла рот, собираясь сказать какую-нибудь банальность типа “Погостили, пора и честь знать” или “Мне срочно нужно попудрить носик”, но неожиданно для себя выпалила:
— Спасибо.
Пашка даже приподнялся от удивления и уставился на меня. Кровь бросилась мне в лицо. У меня, наверное, сейчас даже уши пылают. Что, если он посмеется надо мной? Подумаешь, какое событие — обычный секс.
Но мой супруг смеяться не стал. Притянул к себе поближе и подарил нежнейший поцелуй:
— Я рад, солнышко, что сумел тебе угодить. И тебе спасибо за бесценный подарок, который ты мне сегодня преподнесла.
— Что за подарок? — не сообразила я. Не припоминаю, чтобы что-то дарила.
Пашка молча взял мою руку, поднес к лицу и поцеловал запястье, на котором золотом горел брачный браслет.
Сначала я даже не нашлась, что сказать. Просто тупо пялилась на затейливую золотую вязь, точная близняшка которой красовалась совсем рядом — на руке Павла. Потом растерянно взглянула на мужа.
— Я надеюсь, — голос оборотня посуровел, — ты не будешь сейчас меня уверять, что совсем тут ни при чем? Магия брачной связки никогда не врет. Ты признала меня своей парой.
— Вот как? — беспомощно пролепетала я, вглядываясь в изысканные линии и завитки своего брачного украшения.
— Ви-и-ка, — вкрадчиво протянул Павел, и я наконец подняла на него глаза. — Скажи это.
— Не скажу… — даже попыталась отвернуться, но мне не позволили это сделать.
— Признавайся сейчас же.
— Не-а, не буду.
— Твоя сущность уже сделала это, тебе осталось только сказать вслух нужные слова, — не сдавался Наридис.
Но я тоже упряма, не меньше его:
— Ничего не знаю.
— Вика, посмотри на меня, — подождал, пока я подняла на его глаза, и продолжил: — Тогда я первый скажу — я люблю тебя, малышка, люблю больше, чем ты даже можешь себе представить. И хочу, чтобы весь мир об этом знал. И… — он с ожиданием поглядел на меня.
— И я тоже люблю тебя, — буркнула неохотно. Ну, не была я еще готова говорить о своих чувствах. — Теперь твоя душенька довольна?
— Да-а, — Пашка усмехнулся, — никогда не предполагал, что о любви можно говорить таким тоном. Но для первого раза сгодится. А вот душенька моя еще недовольна. Ты не все сказала.
Ну какой же настырный! Как с таким можно бороться? Правильно — никак. Поэтому я вдохнула побольше воздуха и решительно сказала:
— Я люблю тебя и признаю своей парой.
— То-то же, — Пашка сграбастал меня и заключил в медвежьи объятия. Пардон — волчьи.
— А теперь это событие не мешало бы отметить в постельке.
— Мы заранее все уже отметили, — не согласилась я, выворачиваясь из крепкого захвата. Бросила взгляд на окно: небо заметно потемнело, и на город плавно опускались сумерки. — Мне давно пора домой!
— Ты уже дома, — голос Павла слегка напрягся. — Не собираешься же ты и теперь жить в отцовском доме?
— Как раз собираюсь.
Я обернулась простыней, сползла с кровати и стала собирать свою одежду, которая почему-то находилась в самых неожиданных местах. Все нашла, кроме трусиков.
Павел молча сердито наблюдал за моими поисками, потом рыкнул:
— Вика! Ты моя жена!
— Согласна. Только об этом кроме нас никто не знает. Я не хочу переезжать к тебе, пока мы не поженимся.
Мы еще немного поспорили. Стоит ли говорить, что я победила?
Во время нашей перебранки я продолжала заглядывать, куда только можно: в шкаф, тумбочку, сбегала в ванную, даже подушки все перевернула в поисках нижней половины кружевного комплекта. Не нашла.
— Ладно, — скрепя сердце согласился Пашка. — Тебя невозможно переубедить.
— Конечно, — победно улыбнулась я, — а ты как думал? Даже твой альфа сказал, что ты еще со мной наплачешься.
— Значит, так и решим — раз ты не желаешь переезжать в мой дом, придется мне пожить у вас.
Пока я, открыв рот, обалдело глядела, как мой муж, не прикрываясь, соскользнул с кровати и невозмутимо направился в ванную в чем мама родила, он оглянулся у самой двери и, усмехнувшись, выдал:
— Я знаю, куда ты сейчас смотрела. Кстати, то, что ты ищешь, вон там, — и ткнул пальцем в потолок.
Вслед ему полетела подушка, ударилась о захлопнувшуюся дверь и беспомощно свалилась на пол. А я так же беспомощно уставилась на кружевную вещичку, удобно примостившуюся на люстре.
Интересно было бы знать, как ее оттуда доставать буду? Стол притащить, что ли, или лестницу-стремянку?
— Паш, — позвала я.
Мне в ответ в ванной зашумела вода.
— Паш! — повысила голос. — Ты мне нужен!
— А ты мне, — донеслось сквозь плеск воды.
— Я серьезно.
— А с чего ты взяла, что я шучу?
— Ты скоро?
— Помоги мне помыться, быстрее выйду.
— Бегу и тапочки теряю.
Сначала никакого ответа не последовало, потом распахнулась дверь, и пару секунд спустя простынь, в которую я заворачивалась и одежда, только что найденная мной, были небрежно отброшены в сторону.
Не успела возмутиться, как мы уже вдвоем стояли под теплыми струями душа. Я тут же была прижата к стене, и губы мои опалил нетерпеливый и жаркий поцелуй.
Голова закружилась, и я потянулась Пашке навстречу, пылко отвечая на ласку. Не заметила, когда отошло на второй план все, что нас окружало. Страсть вспыхнула огнем, руки взметнулись, обхватывая любимого мужчину за шею.
Желание снова вернулось и требовало немедленного продолжения. Тихий гортанный стон смешался с шумом льющейся воды.
Медленный скользящий выпад мужчины соединяет нас. И мое тело неосознанно двигается навстречу ему, подстраивается под его ритм, стараясь дать как можно больше удовольствия тому, кто уже дарил мне его так щедро.
Одно дыхание на двоих. Один танец на двоих. На двоих — одна любовь.
Наслаждение, одновременно острое и мягкое, сотрясает мое тело и передается мужчине, крепко сжимающему меня в объятиях.
Я тоже обнимаю его. Цепляюсь изо всех сил за его плечи, шею, пытаясь удержать и удержаться сама. Не получается. Ноги подгибаются, но сползти вниз мне не позволяют крепкие руки Павла.
Муж завернул меня в большой махровый халат и вынул из ванной. Пока я пыталась привести свои мысли в порядок, он обернул вокруг своих бедер полотенце, снова подхватил меня на руки и отнес в кровать.
— Ну так что, мне собирать свои вещи? — голосом, еще немного хрипловатым после пережитого, спросил Павел.
— Вещи? — эхом прозвучал мой вопрос.
— Или поедем за твоими?
— Моими? — голова совершенно пуста, и мыслительный процесс в ней явно заторможен.
Пашка вздохнул и присел на кровать возле меня.
— Виктория, — такое официальное обращение не к добру, — у тебя как с памятью?
— Никогда не жаловалась, — осторожно отвечаю, не понимая, к чему он клонит.
— Тогда вспомни, пожалуйста, что ты сказала мне в этой постели несколько минут назад.
Вот чувствовала же, неспроста он добивается того, чтобы я сказала, что признаю его своей парой. Так и знала, что мне это аукнется.
— Я люблю тебя, — тихо сказала, стараясь не встречаться с ним взглядом, и полностью признала свое поражение, — и согласна быть твоей парой.
— Этими словами ты вручила себя мне, — последовал твердый ответ, — теперь не важно, где мы будем жить: у твоего отца, здесь или на Арринолиссе, но жить мы будем вместе.
Этого не изменить. Ты моя.
— Твоя, — уже шепотом согласилась, а что еще оставалось делать? Рид прав — я уже полностью признала его супругом, против этого не поспоришь и от своих слов не откажешься. Правда, отказываться я не собиралась, но и не думала, что моя привычная жизнь изменится прямо сегодня.
— Попробуй повторить, что ты сейчас сказала, а то с голосом у тебя что-то не то.
— Да твоя, твоя! — засмеялась я и спрятала свое лицо у мужа на груди. Он сразу крепко обнял меня за плечи. — Поехали ко мне, заберу хоть самое необходимое.
— Ну, то-то же, — самодовольно усмехнулся Пашка, — одевайся.
Я повторила жест совсем недавно продемонстрированный Пашкой — показала пальцем на потолок, где на люстре все еще покоилась моя одежка. Муж не стал долго думать, просто подпрыгнул и подал мне недостающий предмет туалета.
— Одевайся, я пока проверю, чтобы мы с отцом не столкнулись где-нибудь.
— Паш, я не знаю, уместно ли спрашивать, или нет, но как ваша поездка? Женщину удалось спасти?
Муж удивленно взглянул на меня:
— Тебе, правда, интересно? Ты же не знакома ни с Догером, ни с Наей.
— Не знакома? — переспросила я. Значит, Верховный не сказал Пашке ничего о том, как я его терроризировала. Вот и ладненько! Меньше будет знать, крепче будет спать. А то прямо сейчас начнет отчитывать за то, что полезла с разговорами к бешеному волку. — Ну да, не знакома, и что? Могу я поинтересоваться делами супруга?
— Можешь, конечно, — Павел звонко чмокнул меня в нос. — У нас все получилось. А задержались, потому что не рискнули перемещаться порталом с женщиной накануне родов. Ная была беременна.
Я как раз начала одеваться, но уловила быстрый взгляд голубых глаз, направленный на мой живот.