— Если я не деятель какого-либо действия, то кто тогда деятель?
— Если вам так удобнее, можете считать, что вещи делаются Сознанием посредством инструментария из организмов тела-ума. Но в конечном счёте это тоже проецирование на Сознание своего представления о нём как о существе, сущности, подобной «Богу», производящему действия. Часто говорится, что это Сознание, или Присутствие, или Любовь, или Возлюбленный, делающий, думающий или переживающий опыт. Возможно, подобное утешает или вдохновляет, но это лишь поэтическое использование языка и концепций. В конечном счёте идея о каком-либо деятеле отпускается.
В итоге нет деятеля и нет делаемого — есть только делание. Нет переживающего опыт, нет опыта, есть только переживание. И это то, что есть Сознание: Сознание не делает что-либо, оно есть всё. Всё это целиком и полностью безличностно, как в смысле существования некой личности в качестве «меня», так и в смысле существования божественной личности.
В этом суть недвойственности. Есть только Всё, Что Есть. То является тем, что Есть Я. Нет ничего другого, кроме этого, ни «меня» здесь, ни «бога» где-либо ещё. Всё суть Я.
Послушайте, что говорит Вэй У Вэй:
Всё сказанное и сделанное:
Всё есть Я
и Я есть не-вещь.
Все феномены есть объективные проявления.
То, чем Я являюсь объективно, есть тотальность феноменального проявления.
То, чем Я являюсь субъективно, есть всё то, чем являются все феномены.
Здесь нет ничего личностного, нигде, ни на каком этапе.
Личностное представление не является изначально присущим
И в нём вся проблема!
39ЗАНОЗА
Вороны утверждают, что одна-единственная ворона способна уничтожить небо. Это не подлежит сомнению, но не может служить доводом против неба, ибо небо-то как раз и означает невозможность ворон.
Несколько строк диалога из фильма «Матрица»:
Морфеус: Должно быть, ты чувствуешь себя сейчас, как Алиса, падающая в кроличью нору?
Нео: Можно сказать.
М.: Я вижу это в твоих глазах. У тебя взгляд человека, который принимает то, что видит, потому что ожидает, что проснётся. По иронии это недалеко от истины.
Ты веришь в судьбу, Нео?
Н.: Нет.
М.: Почему?
Н.: Потому что мне не нравится мысль о том, что я не контролирую свою жизнь.
М.: Я прекрасно понимаю тебя!
Позволь, я объясню тебе, зачем ты здесь. Ты здесь потому, что кое-что знаешь. То, что ты знаешь, ты не можешь объяснить, но ты чувствуешь это. Ты чувствовал это всю свою жизнь. То, что с миром что-то не так. Ты не знаешь, что именно. Но это здесь, сидит занозой в твоём мозгу, сводя тебя с ума. Это то чувство, которое привело тебя ко мне. Ты понимаешь, о чём я говорю?
Н.: Матрица?
М.: Хочешь узнать, что это такое?
Матрица повсюду. Она вокруг нас. Даже сейчас в этой самой комнате. Ты видишь её, когда смотришь в окно или когда включаешь телевизор. Ты чувствуешь её, когда идёшь на работу, когда идёшь в церковь, когда платишь налоги.
Это тот мир натянут на твои глаза, чтобы скрыть от тебя правду.
Н.: Какую правду?
М.: Что ты раб, Нео. Подобно всем остальным ты был рождён быть рабом. Рождён в тюрьме, которую ты не можешь ощутить на запах, ощутить на вкус, не можешь потрогать. В тюрьме для твоего ума.
К несчастью, никому невозможно рассказать, что такое Матрица. Ты должен увидеть её сам.
Помни: всё, что я предлагаю, это правду. Больше ничего.
…
М.: Нео, у тебя когда-нибудь был такой сон, который бы казался тебе абсолютно реальным? А что, если бы тебе не удалось очнуться от этого сна? Как бы ты определил разницу между миром сновидения и реальным миром?
Н.: Это… это не реальность?
М.: Что есть «реальность»? Что ты понимаешь под «реальностью»? Если ты говоришь о том, что можешь почувствовать, понюхать, попробовать на вкус и увидеть, тогда «реальность» — это простой набор электрических сигналов, которые интерпретируются твоим мозгом.
Н.: Я знаю, что ты пытаешься сделать.
М.: Я пытаюсь освободить твой ум, Нео. Но я могу только показать тебе дверь. Войти в неё ты должен сам.
Последние несколько лет я пребывал в разъездах, рассказывая друзьям, знакомым, людям, с которыми довелось столкнуться во время моих шаманских путешествий, даже своему терапевту (что было несколько опасно), что реальность — совсем не то, за что она себя выдаёт. Я говорил, что вся структура реальности кажется мне слишком подозрительной: что это подделка, мистификация, ловушка. У меня были моменты, когда я, что бы ни делал, застывал на месте, настолько сильно было это ощущение. То, что ты знаешь, ты не можешь объяснить, но ты чувствуешь это. Ты чувствовал это всю свою жизнь. То, что с миром что-то не так. Подобно чувству déjà vu, разве что это было ощущение, словно я почти увидел что-то: почти увидел сквозь голограмму, притворяющуюся так называемым реальным миром. Было чувство разочарования, потому что оно ни разу не проявилось целиком, оставаясь неуловимым, сидя занозой в моём уме.
Это ощущение возникало с особой силой, когда я читал о каких-то новых научных открытиях. Новая галактика где-то там, где её искали раньше, но никогда ничего не видели. Астроном, дававший интервью, сказал, что, возможно, они «не замечали её» прежде. Или новая субатомная частица, примкнувшая к мезонам, глюонам и кваркам. Каким-то образом все эти вещи просто то и дело возникали. Я не мог отделаться от чувства: «Ну да, конечно». Уж слишком удобно.
Своему психотерапевту я говорил о том, что начинаю убеждаться, что каким-то образом, по мере продвижения вперёд, мы всё это придумываем. Я не мог объяснить, как или почему, но всё это просто не обнаруживало никакого смысла, не складывалось, не выдерживало проверки скептицизмом. Слишком много исключений у любого правила, слишком много необъяснимых случаев и последствий, на которые все: учёные, врачи, теологи, учителя, продавцы и торговцы коврами — в одинаковой степени пытались закрыть глаза и сбросить со счётов, неубедительно оправдываясь.
Именно эта заноза в моём мозгу заставила увлечься шаманизмом, вытворять странные вещи в компании племенных целителей в сердце тропического леса Амазонки, развлекаясь игрой на грани «как ты определяешь „реальность“»… когда всё это резко оборвалось. Когда я наконец увидел то, что видел всегда.
Истина, Кто ты Есть, что Есть «в реальности», всегда здесь; всегда была здесь. Это не что-то новое, что вам необходимо изучить. Это на самом деле совершенно и полностью знакомо нам, даже если мы не осознаём этого. В этом заключается шок узнавания, когда оно случается: абсолютно знакомо. Ну конечно же, оно всегда было! Более, чем знакомо. Истина — это то, что наиболее близко вам: более знакомо и близко, нежели что-либо, что вы думаете, или во что верите, или «знаете» о себе. Потому что эти вещи оборачиваются концепциями, верованиями, добавленными слоями, внешними по отношению к самой знакомой истине, которую, как вы убедили себя, вы не знаете. Однако вы знаете. Сделайте шаг назад. Это ваше собственное Я.
Однажды, когда я был в Бомбее, я как-то после полудня оказался в одной примечательной лавке — маленькой дыре в стене в районе старого городского Форта. Тёмная, обветшавшая, старинная, эта лавка специализировалась на всех видах индийских вещиц ручной работы. Хозяин встретил меня в дверях с классическим гостеприимством восточного торговца по отношению к потенциальному покупателю. Мне был предложен стул и чашка горячего чая, пока он со своими помощниками выносил и раскладывал передо мной резные фигурки из сандалового дерева, бронзовое литьё, статуи, коврики, шёлковые шарфы, ювелирные изделия, фурнитуру, шкатулки, сундуки, статуэтки, картины, богов, богинь, будд.
Особой «фишкой» этой лавки были резные деревянные ширмы, которые используются в качестве перегородок в комнате. Каждая состояла из нескольких панелей, шириной около одного с половиной фута и высотой в шесть футов, скреплённых между собой петлями по четыре или по пять. Одна за другой эти резные тиковые ширмы были разложены передо мной. Они были потрясающи: каждый дюйм каждой панели украшала замысловатая резьба, причём резьба сквозная: дерево толщиной в дюйм, прорезанное насквозь, позволяло воздуху проникать через панели, чему, конечно, они и обязаны своим названием «решета».
Когда я рассматривал резные украшения на одной из ширм, то обнаружил, что чем ближе я смотрю, тем больше вижу. Это было потрясающе. Там были караваны слонов, дворец Раджи, тигры в джунглях, великая река Ганга, садху, храмы, обнажённые женщины, процессии, вся жизнь Будды, миф о боге Ганеше, принц Арджуна в сражении, ещё больше обнажённых женщин, танец Шивы, создающий мир, и так далее, и так далее, вся история Индии, мира, вселенной. Резьба была изумительной: бахрома ковров, покрывающих спины слонов, была воспроизведена детально. Обнажённые женщины… во всех подробностях. Ни один из изображённых персонажей ширмы не превышал пару дюймов в высоту, и так было на нескольких квадратных футах.
На время я полностью, безраздельно погрузился в созерцание ширмы. В какой-то момент, на грани этой концентрации, я начал осознавать кое-что ещё — то, что происходило вокруг и в чём на определённом уровне я отдавал себе отчёт, но не уделял внимания. Хозяин лавки и его помощники были по-прежнему за работой, носясь туда-сюда и притаскивая вещи: «А также у нас есть…», «Для вас — специальная цена…», «Пожалуйста, сэр, посмотрите на это…» Я продолжал сидеть на стуле, всё ещё сжимая в руке полупустую чашку сладкого чая, наклонившись вперёд к ширме, стоящей в нескольких футах передо мной, изучая изумительно вырезанные пейзажи, как вдруг…
Хлоп. Фокус моего зрения изменился, и я внезапно начал смотреть сквозь ширму. Ширма с её вырезанной вселенной, которая занимала всё моё внимание, стала вдруг бесформенной и размытой, полупрозрачной: я смотрел сквозь неё, мимо неё…