42СОН ВНУТРИ СНА
Ничто из того, что поддаётся объяснению, не существует.
Сознание пребывает в единственном числе, множественная форма которого неизвестна.
На этих страницах достаточно часто используется аналогия со сновидением. Говорить, что бодрствующее сознание и мир, предстающий «реальным» бодрствующему сознанию, больше похожи на сон, значит использовать метафору. Она идёт рука об руку с метафорой пробуждения, и обе они используются, чтобы указать в сторону Понимания. Но, понятые буквально, эти образы способны обрести собственную жизнь и привести к мыслям и вопросам о том, как можно проснуться ото сна, что представляет собой не более чем затянувшийся и весьма бессмысленный окольный путь.
В традиционной адвайте существует концептуальное различение трёх состояний, или уровней сознания, и Сознания, которое находится поверх, за пределом трёх остальных, или первично по отношению к ним, и которое наблюдает эти три состояния сознания. Три состояния — это бодрствующее состояние, которое считается наименее осознанным состоянием или глубочайшим помрачением; состояние сновидения; и сознание, которое пребывает в глубоком сне, но по иронии у большинства представителей Запада считается наиболее ясным, чистым, наиболее «пробуждённым» из всех трёх. Затем идёт Сознание, которое воспринимает и переживает все три состояния, Сознание, в котором все эти три состояния — бодрствования, сновидения и глубокого сна — возникают.
Здесь имеет место инверсное осознание: самый глубинный уровень, который Запад зовёт «бессознательным», модель адвайты рассматривает как более сознательный. То, что Запад называет просыпанием, адвайте видится как усиление неосознавания.
Западная модель настолько встроена в наше мышление, бодрствующему состоянию отдан такой приоритет и важность, что остальные состояния оцениваются только когда их интерпретируют в контексте бодрствующего сознания. Отсюда стремление западной психологической модели сделать «бессознательные» процессы «сознательными», то есть распознать и интерпретировать их с помощью бодрствующего сознания. Точно так же мыслительные паттерны, возникающие в сновидящем сознании, бесконечно интерпретируются бодрствующим умом. Модель адвайты посчитала бы этот процесс обратно направленным, абсурдным упрощением «высших» уровней сознания, дабы подчинить их «низшему» уровню.
Эта адвайтическая модель сознания исследуется Джеймсом Керсом в его книге «Завтрак в честь Победы: Мистицизм обыденного опыта». (Керс — профессор религии в Нью-Йоркском университете и, насколько мне известно, не приходится мне родственником. Но с такой фамилией — кто знает? Кто Керс?) Говоря о Сознании, в котором возникают бодрствование, сон со сновидениями и глубокий сон, Керс подчёркивает, что
…в то время как это глубочайшее состояние напрямую не знакомо другим уровням сознания, каждый из этих уровней прекрасно знаком ему. Другими словами, самопознание означает не знание того, кем или чем является истинное «я»; это означает быть познанным тем истинным «я».
Сны наряду с другими посланиями того, что называется бессознательным или подсознательным, бодрствующему сознанию часто кажутся очень странными именно потому, что они не вписываются в бодрствующую «реальность». Бодрствующему сознанию приходится интерпретировать сон, дабы сообщить ему какой-то смысл в свете того, что оно приемлет в качестве «реальности».
Таким образом сон становится собственностью бодрствующего «я», и глубинное сознание, которому принадлежит вся работа над ним, отступает и скрывается.
Обычный способ интерпретации сновидения заключается в переводе его содержания на понятия, знакомые бодрствующему «я». Если бы мы проследили за интуитивным взглядом индуизма сквозь уровни сознания, мы бы повернули этот процесс в обратном направлении. Мы бы спросили себя, что именно сновидящее «я» знает о бодрствующем «я», чего бодрствующее «я» не может знать о себе.
Пожалуйста, обратите здесь внимание на то, что Керс со всей очевидностью подразумевает, что три уровня «сознания» являются «состояниям», принадлежащими индивидуальному «я», и соответствующим образом интерпретирует «индуистскую», или адвайтическую, традицию. Похоже, он даже намекает на первичное Сознание, Всё, Что Есть, как четвёртое «глубочайшее состояние» индивидуального сознания. По некой иронии, это именно тот вид анализа, в который вовлекается «бодрствующее состояние», дабы найти равновесие между тем, что кажется странным, но интригующим учением, и верованиями бодрствующего состояния; в данном случае речь идёт о вере в отдельных индивидуумов, со своими уровнями «сознания» в каждом из них.
Тем не менее смысл всего этого в том, что, mutatis mutandis[9], здесь обнаруживается ценное прозрение. Вспомните, у Махараджа: «Сама идея выхода за пределы сна — иллюзия». Бодрствующему сознанию не требуется никуда выходить: бодрствующее сознание есть сновидческий персонаж. Оно часть сна.
«Сон — это не ваша проблема». Тот, кем вы истинно являетесь, — это не сновидческий персонаж, не бодрствующее сознание, не состояние, даже не «высшее я» глубинного, но по-прежнему индивидуального сознания. Кем вы истинно являетесь, так это Всем, Что Есть, Сознанием, Абсолютом, в котором возникает всё это: и сон со сновидениями, и бодрствующий сон, и сон без сновидений.
Сознание, Всё, Что Есть, не может быть познано напрямую бодрствующим сознанием, которое вы называете собой, потому что его невозможно перевести на доступные понятия, оно не может «стать собственностью» сновидческого персонажа. Но вы, то «вы», которым вы себя считаете, знакомы ему без остатка. Это есть то, что есть Ты.
43ТРИЕДИНСТВО
Я есть Присутствие; не «я присутствую», или «ты присутствуешь», или «он присутствует». Когда ты видишь подлинное положение вещей, без индивидуума, где всё присутствующее есть Присутствие как целое, то в момент восприятия этого наступает освобождение.
— Могли бы вы сказать, что любое чувство или эмоция есть Сознание, проявляющее себя в качестве этого чувства (например, страха или спокойствия), или же это просто чувства, возникающие в Сознании? Тот же вопрос касается и мыслей. Насколько я понимаю, гнев или сострадание по сути не отличаются от ручки, которой я пишу… это так?
— В определённом смысле это зависит от того, на сколько компонентов вы хотите расщепить атом, так сказать. На самом основополагающем или «истиннейшем» уровне ничего нет. Рамана Махарши сказал: «Всего того, чего нет в глубоком сне, не существует». Всё, что находится в глубоком сне, есть то изначальное, исходное Осознание, которое даже не осознаёт собственное осознание. То, что Махарадж называет «естественным состоянием». Коан дзэн «Каким было твоё изначальное лицо до твоего рождения?» указывает на то же. До рождения тела (и возникновения отождествлённого сознания) и после его смерти вы есть разотождествлённое Сознание (Осознание, Присутствие). Даже в течение так называемой жизни тела вы не являетесь ничем иным, хотя отождествление затрудняет понимание этого. Нет ничего другого, кроме Осознания. Мысли рождаются в этом осознании, автомобили появляются в этом осознании, возникают туманности, возникают сны, воспоминания, несчастные случаи, эмоции. Когда его спросили, реальны ли боги индуистской мифологии, Рамана Махарши ответил, что они настолько же реальны, насколько реален этот мир. Миф и физический мир «реальны» в одинаковой мере. Чувства, мысли и ручки обладают одной и той же «реальностью» — той же «нереальностью».
Физики утверждают, что если хорошенько приглядеться, то физическая «реальность» оказывается вовсе не материальной, а нематериальной энергией. Идея, которую время от времени я пытаюсь выразить, заключается в том, что основополагающий «строительный блок» всего, что мы переживаем вокруг себя, включая нас самих и миры материальных вещей, энергий и мыслей, соотносится с понятием Ананда из индуистского выражения Сат-Чит-Ананда. Санскритское слово Ананда чаще всего переводят как «блаженство», и это создаёт у людей нелепое представление. Оно означает нечто гораздо «большее», и порой кто-нибудь да пытается выразить это словами, однако крайне сложно заставить их не звучать как полный бред.
В концепции Сат-Чит-Ананда присутствует параллель с христианской мистической доктриной Триединства. Обе они сходятся в том, что первое есть начало, недвижимый Источник, само Бытие, Сознание в покое (Осознание; Бытие; Сат; «Отец»). Затем невыразимым образом возникает движение, дыхание, поворот, отражение, что-то наподобие его, внутри этого изначального, недвижимого Всего-Что-Есть. Это Логос, отражённое Сознание, которое есть не что иное, как всё то же Осознание. Это есть Сознание, теперь осознающее само себя, но не отличимое и не отделённое от чистого Осознания: Чит, «Сын». Этот аспект Осознания можно обозначить как Разум, Пробуждённость. Начало Евангелия от Иоанна («В начале было Слово (Логос), и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога».) борется всё с той же невыразимостью.
Итак, есть это. Но кроме этого существует ещё нечто более невыразимое. Как индуистская, так и христианская традиции понимают, что неким образом есть, выражаясь концептуально, нечто ещё. В христианстве это «ещё» называется «Духом» Божьим, который иногда описывают или определяют как «Любовь между Отцом и Сыном». Таким образом, это не что-то отделённое, но Любовь, возникающая в этом движении, Дыхании, всплеске Осознания; Любовь столь совершенная, что неотличима от Бога.
Это чистая Любовь, неизбирательная, безличностная. По природе своей эта Любовь нигде не содержится и изливается из себя в себя же. Это то, что я называю Излиянием. Она разливается, переполняет саму себя, так сказать. Эта Любовь невообразима, и даже затруднительно называть её «любовью». Это неистовость, сила, интенсивность, покой, слава, жгучее Сияние. Совершенно и полностью превосходящее все границы человеческого опыта и человеческой способности к пониманию. Ананда — слово, столь же жалкое в своём несоответствии этому, как и слово «любовь». Обе традиции — христианство и индуизм — убеждены, что Ананда, или Дух, или Любовь, есть не что иное, как Бог, Бытие, Сознание. Бог или Брахман есть Одно: Отец, Сын, Дух или Сат, Чит, Ананда — всего лишь три компонента, связанные воедино в попытке разбить на три части Что Есть. Всё это суть концепции, ум, напрягающийся изо всех сил, чтобы понять; в этих концепциях и выражениях нет абсолютной «истины»; они — всего лишь полезные указатели.