— И чего?
— Да убитый он! Я его тебе щас поставлю, и он тоже метку эту чёрную выдаст. Толку-то от него сейчас.
Вик нервно почесал ногтем седую поросль на щёках.
— Вот дела! Ты хоть заявил об этом?
— Заявлю, заявлю. Уже второй браслет за три месяца. Они мне там проведут ректальную стимуляцию.
— А как мы так работать-то будем?
— Да чё ты ваще привязался? На хера нам браслет? Парень вон ходит, сидит…
— Та девчонка тоже ходила.
— Да лан, живой он! — неуверенно сказал Вик. — Точно тебе говорю!
Пётр коснулся ледяного запястья парня.
— Пульс! — Вик захрипел и несколько раз кашлянул, прочищая горло. — Ты чё, врач? Это ничё не подтверждает! Может, ты там это, не поймёшь чё…
— Да чего не пойму-то?
— Не предусмотрено, блядь, должностной инструкцией таких ситуаций… — Вик вцепился в бутылку, но пить не спешил, — …ситуаций, когда два долбодятла, вроде нас, не могут понять, жив клиент или мёртв.
— Так чего делать-то? — Пётр всё ещё сжимал запястье парня. Ему показалось, что он чувствует слабую пульсацию. — Вроде жив он, не знаю. Похоже, пульс есть.
— Не повезу я его, — помотал головой Вик. — Окочурится по дороге. Короче, я группу вызываю.
Вик спрятал бутылку в карман, так и не выпив, и заковылял к водительской двери.
— Давай, — сказал Пётр и вылез из фургона.
Парень не двигался. То, что несколько минут назад влекло его в слепую тьму улицы, — упорно, вопреки сковывающему движения холоду — теперь исчезло. Как если бы сменилась программа. Было даже не видно, чтобы он дышал. Но, скорее всего, это из-за огромной дутой куртки. Да. Пётр утвердительно кивнул головой, словно разговаривал с кем-то. Из-за куртки. Куртки с люминесцентными иероглифами, которые переливались на тусклом свету.
Смотреть на парня — бледного, промёрзшего насквозь — было тяжело. Пётр отошёл в сторону. Асфальт в той части дороги, где они остановились, проседал — под тяжестью времени и собственного веса, — света единственного фонаря не хватало, и их длинный фургон проваливался в темноту. Откуда-то из пустоты доносился хриплый голос Вика. Кашель. Бессвязная ругань. Алла наверняка догадается, что Вик пьян.
Пётр закурил и тут же выплюнул сигарету. Сердце забилось тяжело и неровно. В глазах потемнело.
Надо вернуться в тепло. Дождаться группы.
Пётр уже закрывал двери, когда парень вздрогнул. Грудь его выгнулась, руки неестественно взметнулись, как у марионетки, и упали на колени. Пото́м снова. Пото́м снова. Будто кто-то пытался завести его остановившееся сердце.
Пётр замер. Из темноты доносился раздражённый голос Вика:
— Да чё я тебе говорю-то!.. Слышь, ты меня…
Парень затрясся. Ударился затылком о стенку фургона. Из глаз у него брызнула кровь — тёмная, густая.
— Вик! — заорал Пётр.
Парня били разряды тока. Мышцы у него на лице сводило судорогой, губы страшно дёргались, чуть не разрывая на щеках кожу. Кровь хлестала из закатившихся глаз.
— Опять… — прошептал Пётр.
Внезапно парень рванул вперёд, врезался головой в потолок, застыл на секунду и повалился на пол, на чёрный пластиковый мешок, сложившись, как тряпичная кукла.
— Чё тут? — прокряхтел Вик, объявившись из темноты. — Он чё, взбесился?
Вик заглянул в кузов и приоткрыл от удивления рот.
— Крови-то… — выдавил он из себя.
Пётр молчал. Вик вытащил из куртки браслет.
— Слу-ушай, — протянул Вик, отпил кофе из хлипкого стаканчика и уставился на Петра, — слушай, а это правда, что у тя пушка есть? Вот прям такая пушка!
Он собирался уже показать руками размеры пушки, но пластиковый стаканчик мешал жестикуляции.
Пётр хмыкнул.
— Тебе чего, Аллка рассказала?
— Ну-у, — Вик потёр затылок, — может быть.
— А какая разница, есть или нет?
— Чё, ответить не можешь?
— Допустим, есть.
Вик выглядел пьяным и больным, хотя Пётр не видел, чтобы после смерти парня он прикладывался к бутылке. Можно было подумать, что кофе действует на него похлеще китайского ви́ски.
Пётр отвернулся.
Из-за приоткрытой двери в диспетчерскую слышался обеспокоенный голос Аллы. Лампа на потолке потрескивала и мерцала. Болела голова.
— А зачем, — не унимался Вик, — те пушка?
— На память.
— На чё, блядь?
Вик шумно выдохнул, осушил залпом стаканчик и тут же скривился, прикрыв ладонью рот.
— Ты в порядке вообще? — спросил Пётр. — Выглядишь не очень.
— На себя посмотри! Бледный как, — Вик всё ещё тошнотворно кривился, — как ебучий мертвец!
— Ты принял что-то?
— Яду бы…
Вик повернулся к кофейному аппарату и стал водить по экрану пальцем. Напитки появлялись и исчезали — все в красивых фаянсовых чашках, с одинаковым, завивающимся в петельку, паром.
— Успокойся, — сказал Пётр, — кофе тебе не помогает. Постарайся себя в руки взять. Нам нормально надо выглядеть.
— Да я… — Вик оставил в покое аппарат. — Думаешь, блядь, одному те плохо бывает?
— Посиди. — Пётр показал на скамейку.
Вик — важно, вразвалку — подошёл к нему и ткнул его пальцем в грудь.
— А ты мне тут не указывай, блядь! Посидишь тут сам! Скоро мы вместе, блядь, — он усмехнулся, — посидим!
— Да пошёл ты!
— Чё! — Вик задиристо вскинул руки, но тут же успокоился и уставился себе под ноги.
— Садись! — рявкнул Пётр.
Вик плюхнулся рядом с ним и привалился к его плечу.
— Не, ты скажи, вот на хуя те пушка? Ты ей чё делаешь вообще? Тёток пугаешь?
— Витя, — Пётр легонько оттолкнул его, но Вик едва не грохнулся со скамейки, — лучше ты мне скажи, Витя, а где бутылка?
— Чё? Бутылка? — Вик хохотнул. — Выпить хошь, да? — Он вновь придвинулся к Петру. — Так это не вопрос, чё. Щас Аллку зарядим, она, блядь, как метнётся…
Вик взмахнул рукой.
— Ты её чего, добил втихаря? — спросил Пётр.
— Кого? Аллку? — Вик картинно вытаращил глаза. — Да ты чё, блядь, охуел што ль совсем, товарищ хороший? Аллка тётка намальная, она вот ща вискарика нам…
Хлопнула дверь — Алла закрылась. Слушать пьяные вопли Вика и правда становилось невыносимо.
— Не, ну почему ты мне не сказал, чё у тя пушка есть? — снова заныл Вик. — Аллке сказал, а я? Я чё, блядь, те не друг што ле?
Пётр вздохнул и закрыл глаза.
Краевский — за глаза его все называли Краем — устало посмотрел на Петра.
— Вы знаете… — начал Пётр.
Край — невысокий, тощий, с запавшими глазами — был похож на больного раком. В тёплом, нагревшемся от старых потолочных ламп воздухе висела пыль.
— И что вы тут устроили?
— Слушайте, — Пётр заёрзал на стуле, — я бы хотел принести извинения за своего напарника. Всё-таки ситуация…
— Да какая на хер ситуация?!
Край подошёл к окну, как будто мог видеть что-то сквозь опущенные жалюзи. Тесная комнатка, в которой он устроил себе временный кабинет, когда-то выполняла роль второй диспетчерской или регистрационной, но пото́м — видимо, из-за сокращения штата — превратилась в импровизированный склад. У стен громоздились грязные пластиковые коробки. На столе, один на другом, валялись списанные терминалы. Единственный стул, на котором сидел Пётр, поскрипывал и шатался.
— Я всё же хотел бы извиниться, — заговорил Пётр. — Вик… Дело в том, что так, наверное, сказался стресс. Могу вас уверить, что там, на месте…
— На месте? — Край обернулся. — А что на месте? В отчёте — пьяный бред! Стыдно читать!
— Ситуация и правда была нештатная. Мы постарались…
— Вижу, что постарались! Ладно, давайте ещё раз. Вик был за рулём? Он был пьян?
— Вик был за рулём, но на тот момент он был трезв, вёл себя адекватно. Именно он, кстати, этого парня и заметил. Было это примерно в два часа ночи…
— Примерно?
— В два часа, неподалёку от четвёртого кольца. Это всё указано в отчёте. По улице шёл молодой человек. Он ни на что не реагировал. Он нас как будто и не видел вовсе. Мы его остановили…
— Как?
— На самом деле я просто преградил ему дорогу, и он остановился. Я заметил, что у него шунт.
— Рентген мозга сделали?
— Нет, я увидел у него татуировку. — Пётр коснулся пальцем шеи. — Небольшой такой иероглиф. Его «рю» называют вроде. Кажется, означает идущего человека. Или входящего. Я не очень разбираюсь в этом. Но…
— Татуировка ни о чём не говорит!
— Да, согласен. Но Вик…
— Вик! Разумеется! — Край всплеснул руками. — Он же у нас главный специалист по шунтированию!
— Он сказал, что уже видел человека в таком состоянии раньше и…
Край зашёл Петру за спину и упёрся в спинку стула. Стул затрещал.
— Пётр, вы же разумный человек, у вас такой опыт работы. Я понимаю, случай нештатный. Но думаете, я приехал бы сюда, если бы речь шла о штатном случае?
— Но я…
— Ответьте, пожалуйста.
— Думаю, нет.
— Следовательно, — стул снова заскрипел, — этот ваш Виктор вряд ли мог наблюдать что-то подобное раньше.
— Я просто пересказываю, что произошло.
Край всё ещё стоял у Петра за спиной. Пётр повернулся, но Край тут же оставил в покое стул и отошёл к закрытому жалюзями окну. Казалось, он не хочет встречаться с ним взглядом.
— Так пересказывайте. — Край сцепил за спиной руки.
— Вик говорил, что с его бывшей супругой такое уже случалось. Я так понял, это бывает, если подключаешься к пиратской сети.
— Бывшей супругой? Это которая сошла с ума?
— В любом случае, — Пётр вытер вспотевшие ладони о куртку, — парень был невменяем. Мы решили его задержать, проводили в фургон…
— Каким образом? — Край блеснул глазами. — Он же был невменяем? Ни на что не реагировал?
— Вик просто, — Пётр изобразил, как обнимает кого-то за плечо, — проводил его до фургона. Парень как бы слушался.
— Скажите, — Край опять расхаживал между заваленным старой техникой столом и окном, — Вик на тот момент был уже сильно пьян?
— Вик не был пьян. Все его действия…