— Сможете это подтвердить? Официально? Скажем, — Край щёлкнул узловатыми пальцами, — на разборе внутреннего расследования?
— Да без проблем. Уверен, что наши действия в той ситуации…
— Также, полагаю, вы сможете подтвердить, что по отношению к задержанному не применялось физического насилия?
— Вы о чём? В этом же вообще никакого…
— Ответьте, пожалуйста, на вопрос.
— Насилие не применялось. — Пётр закашлялся.
Сердце молотило. Хотелось ненадолго выбраться из этой насквозь жёлтой, пропахшей пылью комнаты и промыть холодной водой лицо. Но выходить было нельзя.
— Более того, — продолжал Пётр как можно более спокойным голосом, — в этом не было абсолютно никакой необходимости. Задержанный не…
— Хорошо, хорошо! — Край махнул рукой. — Продолжайте. Итак, вы посадили его в фургон?
— Да, — кивнул Пётр. — Ситуация была не очень понятной. Дело в том, что в инструкции нет…
— Чего в инструкции нет? — Край наклонил голову. — Вы произвели задержание неизвестного, так?
— Да, произвели задержание неизвестного.
— Ключевое слово, — Край неприятно улыбнулся, и тонкую кожу на его впалых щеках прорезали глубокие морщины, — ключевое слово, — с наслаждением повторил он, — неизвестный. Что обычно делают при задержании?
Край стоял посреди комнаты, глядя на Петра.
— Что же вы? Отвечайте. Ваши варианты. Как там — по инструкции?
— Пытаются установить личность.
— Правильно! Только не пытаются, а устанавливают. Идентификационный чип же у него был, правда?
— Ситуация немного отличалась. Задержанный вёл себя очень странно. У меня возникли сомнения…
— Задержанные всегда ведут себя очень странно! — Вымученная улыбка Края напоминала судорогу лицевых мышц. — В противном случае мы бы их не задерживали!
Пётр собирался возразить, но Край остановил его взмахом руки.
— Нет, нет! Я знаю, что вы собираетесь сказать. Задержанный был невменяем. Я бы в этой ситуации предположил, что он находится, — Край сощурил глаза, — под веществами. Вы решили, что у него проблема с шунтом. Ну да бог с ним! Решили и решили. Дальнейшие ваши действия?
— С парнем что-то творилось…
Ухмыляющееся лицо Края внезапно задрожало и расплылось. Пётр потёр глаза.
— В другой ситуации, — продолжал он через внезапно начавшуюся одышку, — мы бы, конечно, установили его личность. В другой ситуации… — Пётр представил на секунду залитое кровью лицо парня. — Но я решил вначале проверить пульс. А Вик…
— Да, — закивал Край, — я в курсе. Вы произвели задержание, а пото́м не могли определиться — жив ли задержанный. Вы вообще знаете, что ваш приятель нёс диспетчеру? Говорит, не можем понять, кого задержали. Может, это труп ходячий. Скажите… — Край снова зашёл Петру за спину. — Скажите, вы любите фильмы про зомби?
— Так мы никуда не продвинемся, — вздохнул Пётр.
— Что?
— Так мы никуда не продвинемся. Я пытаюсь вам объяснить ситуацию. Мы не были уверены, что задержанного можно транспортировать. Да и фургон наш для этого не оборудован. Вы их вообще видели, эти фургоны? Ни ремней, ничего. Труповозка. А пока Вик связывался с диспетчерской, у задержанного случился приступ, и он…
— Кстати, — за спиной у Петра послышались шаги Края, — запись разговора Вика с диспетчером сохранилась. И абсолютно очевидно, что трезвый человек так разговаривать не будет.
— Может, он и глотнул там чего, — сдался Пётр. — Я за ним не слежу. Я ему не нянька.
Край подошёл к окну, приподнял двумя пальцами одну из полосок жалюзей и разочарованно качнул головой, как будто ожидал увидеть что-то, кроме темноты и зависшего над городом смога.
— А вы сами тоже капли в рот не брали, ведь так?
Пётр молчал. Край усмехнулся.
— Конечно. Вы же опытный человек, вряд ли вы бы стали пить на дежурстве. Думаю, нет смысла проводить проверку?
— Проводите, если хотите, — буркнул Пётр.
Край несколько раз кивнул, вытащил сигарету, помял её тонкими крючковатыми пальцами и неторопливо, прищурив один глаз, закурил.
— На самом деле вы правы. — Он выпустил из ноздрей дым. — Так мы никуда не продвинемся. У меня нет задачи устанавливать степень вашего опьянения. Нам этого ещё не хватало.
— А чего мы могли сделать? У паренька начался приступ, пошла кровь из глаз и — всё. Он…
— И всё, да. Вот только через несколько часов, — Край показал сигаретой на окно, — эти уроды, как их там, Чен-Сьян Электроникс, будут рвать меня на части. А по вашему отчёту следует, что человека убил шунт. Если же ещё вспомнить тот замечательный случай с мёртвой девкой, которой ваш приятель Вик спалил мозг палкой…
Край не договорил. Его лицо в клубах тяжёлого дыма вновь стало расплываться, как изображение на экране.
— Вы хотите, чтобы я переписал отчёт? — спросил Пётр.
Край облизнул губы, покосился на сигарету, на которой уже нарос слой неровного серого пепла, дунул на неё, и пепел разлетелся над столом.
— У меня нет задачи выгораживать Чен-Сьян. К сожалению, задачи выгораживать вас у меня тоже нет. Поэтому я задам вам ещё один вопрос, простой вопрос. — Край уставился на Петра тяжёлым взглядом. — В ваших же интересах сказать мне правду. Вика здесь нет.
Край медленно затянулся, выдерживая паузу.
— Виктор использовал палку?
Алла сидела в коридоре, напротив кофейного автомата. Она обнимала ладонями пластиковый стаканчик с кофе, но пара уже не было, коричневатая пенка сошла, и кофе превратился в холодную чёрную жижу, похожую на отработанное масло. Алла, судя по всему, не сделала ни глотка.
— Ты всё? — спросил Пётр.
Алла улыбнулась и кивнула.
— Давно уж. Долго тебя там промариновали. — Она сделала глоток, поморщилась и поставила стаканчик на скамейку. — Проводишь до трубы?
Они молча вышли из отделения. Хлопнула за спиной тяжёлая дверь, Пётр вздрогнул.
На улице светало.
Солнце скрывала плотная пелена облаков, и казалось, что над домами происходит химическая реакция пара, света и снега. Рваные истошно-жёлтые полосы перетекали в густо-оранжевый, а затем и в багровый, который отражался в затемнённых окнах муниципальных домов.
Со стороны восхода налетел резкий колючий ветер, и Алла подняла меховой воротник искусственной шубки. Петра холод не беспокоил. После духоты в отделении, когда в лёгких оседала свинцовая пыль, дышать на улице было приятно до головокружения.
Алле явно не терпелось о чём-то спросить. Несколько раз она резко вздыхала, но так и не решилась начать разговор. Когда здание отделения скрылось за поворотом, Пётр сказал, глядя в сторону, ни к кому обращаясь:
— Безумный день!
И Алла схватила его за плечо.
— Что теперь будет-то? Виктора сняли со всех смен! Я думала, и тебя…
— Меня тоже снимут. А вот чего дальше — неясно.
— Виктор — полный кретин! Как так можно! Когда он успел-то? Нормальные вроде приехали.
— Я и сам не знаю, когда успел. Вообще впервые его таким видел. Он приложился несколько раз, конечно, но не так уж и много выпил.
— И что теперь?
Они остановились на светофоре — по привычке, ведь машин не было. Петру захотелось сказать что-то воодушевляющее. Но он не смог придумать что.
— Не знаю. — Он покачал головой. — Они по ходу хотят всё на Вика свалить.
— Как? — Алла отпустила его руку.
— Да как-как…
Пётр, не дожидаясь, пока загорится зелёный, зашагал на другую сторону улицы. Алла заспешила за ним.
— Паренёк был жив, — сказал Пётр. — Вик по пьяни решил его палкой приложить. Непредумышленное убийство. У них всё отлично сходится. И ещё та девчонка с шунтом, которой мы мозги спалили…
— Но ведь это, — Алла догнала Петра, часто вздыхая от волнения, — не правда?
Она замолчала, ожидая ответа.
— Конечно, неправда! Я сказал, что таких показаний давать не буду. Поэтому и меня наверняка отстранят.
— Так и что теперь делать?
— А что теперь делать? — нахмурился Пётр. — Чего тут вообще можно сделать?
Киоск с переливающейся трёхцветной вывеской работал. Пётр взял бутылку подешевле и, сунув её в карман куртки, зашагал по направлению к дому, придерживая локтем, чтобы та не выпала из кармана.
За спиной послышались вопли сирены.
Пётр обернулся и увидел фургон — такой же, как у них с Виком. Фургон пронёсся по пустой дороге, нервно притормозил у перекрёстка, засвистел шинами и повернул, опасно завалившись на бок. На секунду Пётр представил, что это он сейчас сидит в том фургоне, Вик за рулём, они включили давно отказавшую сирену и несутся в отделение, чтобы доставить выжившего — единственного живого человека, которого они нашли за кольцом.
Пётр усмехнулся, поправил в кармане бутылку и — пошёл домой.
Пить он не собирался. Киоск с трёхцветной вывеской был неподалеку от трубы, и он заглянул туда по привычке, купить чего-нибудь впрок. Но дома, раздевшись — снова начали топить, — он присел на кухоньке, открыл пищевой брикет и плеснул немного водки в стакан.
— Эх, Вик… — пробормотал Пётр и посмотрел в окно, на серый замёрзший город.
Казалось, вопль полицейской сирены ещё доносится из глубины улицы, как эхо.
— Вик! — Пётр выдохнул и осушил стакан. — Ты — мудак!
И тут же подумал, что, если бы Вик не устроил пьяное представление в отделении, разговор с Краем всё равно бы состоялся.
Ничего нельзя было изменить.
Пётр налил ещё, но пить не торопился. Он принёс из гостиной дзынь и положил его рядом с бутылкой. Дзынь теперь напоминал пыточное устройство, которое используют на допросах, чтобы выбивать из задержанных показания.
— Вик, Вик… — повторил Пётр, глядя в стакан.
Он снова выпил водку залпом и откинулся на спинку стула. Китайское пойло прямиком попало в жилы и разошлось огнём по всему телу. Пётр подумал, что может сидеть на тесной кухоньке до скончания времён. Бутылка никогда не закончится, восполняясь из ничего, как в виртуальной реальности, его никто не побеспокоит, его не станут искать, когда он не придёт на смену — ведь все его смены скоро отменят. Он нужен не больше, чем те трупы, которые они запаковывают в чёрные пластиковые мешки.