— Край?
— Да хотя бы. — Пётр пожал плечами. — Всё зависит от того…
— Кого они там нашли. Шпану какую или…
— В общем, нам ничего не остаётся, кроме как наслаждаться внеурочным отпуском и ждать.
— На хуй такой отпуск! — выдал Вик, как тост, и встряхнул банку с пивом.
— Да уж! — Пётр снова сощурился и прикрыл ладонью глаза. — Всё сошлось. И отключения эти. — Он взглянул на Вика. — Мне бы перекурить.
— Ох ты ж, мать твою! — Вик потёр раскрасневшееся лицо. — Сколько можно?! У тебя там моторчик ещё не охерел от такого курения?
— Пойдём! — Пётр толкнул Вика в плечо. — Мне одному скучно.
Мягкий сумрак на улице действовал успокаивающе, глаза перестали болеть, а прорезающийся сквозь одежду холод мгновенно выветрил хмель после вонючего пива. Пётр закурил. Вик стоял рядом с урной, обхватив себя за плечи и сверлил его взглядом.
— Дай мне тож тогда!
— Ты же не куришь!
— Курю — когда хочу! — заявил Вик. — А не хочу, блядь, не курю! В отличие от тебя!
Он взял сигарету, как косячок, спрятав её в ладони, и наклонился к огоньку.
— Вот так и скурвишься с тобой!
— Угу.
Вик закашлялся — всё лицо его было в дыму — и похлопал себя по груди.
— Слушай, ты извини за тот раз-то, — начал он. — Я тогда слегка так… сорвался. Сам не знаю, чё такое нашло на меня.
— А когда ты набраться-то так успел? Нормальные же вроде приехали.
— Да я таблеточку принял для храбрости. Решил, так сказать, заполировать. А оно вон как вышло.
— Чего за таблеточка такая?
— Да так.
Вик подул на сигарету, распаляя её тлеющий кончик, словно хотел, чтобы та догорела побыстрее.
— И этот человек советует мне бросить курить! — усмехнулся Пётр.
Вик вздохнул.
Из-за закрытой двери доносились приглушённые голоса. Люди в баре пьянели и говорили с надрывом, перекрикивая друг друга.
Пётр курил, вглядываясь в окружающий их мрак.
— Пойдём, а? — Вик отбросил сигарету в темноту.
Они вернулись в бар.
Вик присосался к банке с ободранным названием, глотая так судорожно и жадно, будто умирал от жажды. Пётр тоже пригубил пиво. Привкус тины оседал на нёбе. Пара банок — и он как затхлой воды наглотался. К тому же эта бурда почти не пьянила.
— Чё, водочки не хватает? — осклабился Вик, сминая пустую банку.
— Не отказался бы.
— Лан, пока ты сачкуешь, я… — и Вик открыл вторую банку.
— У меня эта пивная моча уже поперёк горла стоит, — скривился Пётр.
— Да я чё, думал пузырёк взять, вот только…
— Нет, правильно, что не взял. Сегодня разгрузочный день.
— Разгрузочный… — Вик оглянулся, от гомона в баре болела голова. — А моя бывшая… я не рассказывал, не? Ей из-за этих отключений конкретно так башню срывало! Говорит, значит, если чёт не видишь…
— То этого и нет. Ты уже раза три об этом рассказывал.
— Да? Лан тогда.
— А чего произошло-то с ней?
— В смысле?
— У неё психоз был, как я понял? А дальше как? Шунт отключили?
— А хер его знает, как там дальше! — Вик нервно почесал бороду. — Она совсем с катушек слетела. Забрали её кароч. Вот и всё.
— Так ты женат ещё официально?
— Уже нет. — Вик стиснул в руке банку, и та выплюнула из прорези сгусток мыльной пены. — Я лет пять назад навещал её — так лучше б не ходил. Она охерела окончательно. То узнавала и на шею кидалась, то ваще меня не видела. Шунт у неё тогда ещё работал, не стали отключать почему-то. Щас уже — хуй знает, как.
Пена стекала у Вика по руке.
— Щас да, ваще хуй знает. Тогда-то она тут, в четвёртом была, в четвёртом тогда отключений не было. А пото́м…
Вик вдруг прижал ладонь к груди и посмотрел влажными глазами на Петра.
— Слушь, я на самом деле и не помню, чё пото́м. Ваще не помню.
— Как это?
— Да вот так! Как отрубило на хер. Помню, лет пять назад ещё ходил к ней. А пото́м темнота. Как будто эта…
Вик покосился на смятую банку, положил её на столик и вытер о штанину руку.
— В четвёртом никакой больнички той нет уже, всё заброшенное на хер. А куда их там перевели или не перевели — хуй знает. Как будто это — просто исчезла она.
— Да как так можно-то? — Пётр уставился на Вика. — А поискать? В пинге том же?
— А чё в пинге? Смотрел я, нету там ни хера. Как будто вычистили всё на хер. Как будто ничего и не было, бля. Никакой больнички этой. Но я сам должен помнить. Самому нужно теперь…
Вик сбился и замолчал, потеряв интерес даже к пиву.
Что-то громко щёлкнуло, как огромное переводное реле. В баре мгновенно отрубился весь свет. Погасли и ламповые отопители. Кто-то завопил — визгливо и ненатурально. Пётр тут же подумал о жене Вика, которая боялась темноты, а пото́м сама в ней и сгинула.
Послышались возмущённые возгласы. Вспыхнули экраны пингов, осветив искажённые лица.
— Да какого?!
— Включите!
— Что здесь, на хер, творится?!
Петра происходящее не удивляло. Наверное, отказали генераторы. Или в очередной старой батарее вышел заряд. Он глотнул пива, которое почему-то уже не казалось таким мерзким на вкус.
— Это нам так не везёт, или чё… — подал голос Вик.
Он тоже полез в карман и вытащил потрёпанный пинг.
— Свет-то — не проблема, — сказал Пётр. — А вот стенки тут тонкие, тепло быстро выйдет.
В синих всполохах от горящих вразнобой экранов, пытавшихся перекричать друг друга, метались чьи-то бешеные тени.
— Тепло верните! Вы чё?! — заорали Петру в ухо.
Никто не отвечал. Никто не обещал, что свет и отопление сейчас включат.
— Думаю, ловить нам здесь больше нечего, — сказал Пётр.
— Согласен.
— Пошли.
Они стали проталкиваться к выходу. Пётр отпихнул кого-то локтём, и ему ударили в спину кулаком. Вика едва не сбили с ног. Вывалившись из бара, они рассмеялись.
— Они там чё, — фыркнул Вик, — так и будут торчать? Думают, им щас тепло дадут, да?
— Ладно, валим отсюда.
Они быстро зашагали вниз по улице, к трубе. Ветер дул в лицо, и Вик шёл, сгорбившись, обнимая себя за плечи.
— Чего-то я тебя не узнаю, — сказал Пётр. — С каких пор это ты мерзляком стал?
— Мерзляком, блядь! Сам-то…
— Но вроде холода ты раньше не боялся.
— Раньше! Так то раньше! А сейчас доконали!
— Кто доконал?
— Да все доконали! Ещё пару дней без тепла…
Вик закашлялся.
— Ещё пару таких дней, — сказал Пётр, — и мы все откинемся. Хотя, может, они того и добиваются.
— А то! Суки недоделанные! — Вик похлопал себя кулаком по груди. — Поганки-то у этих крыс ебучих работают бесперебойно! Это только у нас старая сеть! Старая, ебать, сеть! Так реально сдохнуть можно!
— Можно.
— Мы, кстати, это, — Вик заговорил тише, — продолжать-то будем? Есть тут ещё одно местечко. Не знаю, как оно щас, но там тоже может быть…
— Далеко?
— Да не, — Вик захлёбывался от холода, — пару станций. А чё делать-то? Тепла ж нет, хоть согреемся.
— Согреемся, ага, — сказал Пётр, пряча лицо от ветра.
Пётр проснулся на диване. Рядом с ним, на подушке, валялся дзынь. Он не помнил, как включал его — кристалл всё равно едва работал, — однако от мысли, что он, пьяный, разговаривал с призраком, у него похолодело в груди.
Пётр сел на диване и прижал ладонь ко лбу. Голова раскалывалась. Хотелось снова лечь, однако что-то настойчиво, с нервным упорством, пробивалось к нему сквозь окружающий туман, сквозь головную боль и тошноту.
В дверь стучали.
Пётр насилу заставил себя подняться с дивана. На нём была вчерашняя, пропахшая по́том одежда. На полу валялась треснувшая бутылка из-под водки.
— Кто там? — крикнул Пётр, уставившись на дверь так, словно она вот-вот могла раствориться в воздухе, как в виртуальной реальности.
Вместо ответа опять постучали. Пётр привалился плечом к двери и повторил:
— Кто там?
— Это я! — послышался женский голос. — Ты не отвечал…
Пётр открыл дверь. Женщина в вязаной шапке. Он даже не смог её сразу узнать.
Алла.
— Боже мой! — прошептала она. — С тобой всё в порядке? Ты выглядишь, как…
На ней была знакомая искусственная шубка, слишком холодная для промозглой осени. Алла зябко пожимала плечами, разглядывая Петра.
— С тобой всё в порядке? Ты на звонки не отвечал, а я слышала, что у вас на районе отопление отключили. Вот я и…
Она вздохнула. Пётр стоял, не двигаясь, придерживая непомерно тяжёлую, свинцовую дверь.
— Я не вовремя?
— Нет, нет, всё нормально. Просто тяжёлое утро. Или который там…
Пётр покосился в окно, но по тусклому серому небу было невозможно определить время суток.
Алла мялась на пороге.
— Проходи! — Пётр отступил от двери. — Извини, я немного не в себе.
— Да уж…
Алла зашла, увидела пустую бутылку на полу и качнула головой, но ничего не сказала.
— Адрес в личном деле посмотрела?
— Да. Не стоило? Просто отключения, а ты…
— Нет, чего ты. Напротив. Спасибо, что зашла.
— У тебя же тут и правда северный полюс! Б-р-р-р! Как ты вообще держишься?
Алла посмотрела на Петра. Из-за разношенной вязаной шапки он никак не мог избавиться от чувства, что в гости к нему пришла другая, лишь отдалённо похожая на Аллу женщина.
— Как-то держусь.
Пётр только что заметил в её руке пластиковый пакет. Алла пошуршала пакетом, заглянула в него, словно сама забыла, что взяла.
— Я тут чай принесла травяной. Из старых запасов. Он полезный очень. И после этого дела хорошо помогает.
Она подмигнула Петру и наконец сняла вязаную шапку. Её подкрашенные волосы с ненатуральной химической завивкой рассыпались по плечам, и в этот момент она превратилась в самую обычную Аллу, которая принимала у них с Виком чёрные жетоны.
— Электричества нет, так что чай, увы…
— Как нет?
Алла случайно зацепила ногой пустую бутылку, и та с ритмичным стуком покатилась по ламинату. Пётр подхватил её, поставил у стены.
— Я бы тебе предложил чего-нибудь выпить, но…