Но что-то изменилось.
Синие отблески исчезли и, хотя комнату по-прежнему омывало светом, по линялым обоям, из тонко прочерченных стыков между стенами и потолком, полилось что-то густое и чёрное, как мазут.
В этот момент Пётр захотел проснуться.
— Ох, и дубак у тебя!
Катя стояла в дверях и щурилась, как от яркого света, хотя свет горел только в гостиной, и девушку обступала темнота.
— Отопление недавно отключали, — сказал Пётр. — Прогреться не успело пока.
— Как ты тут вообще…
Катя качнула головой. Казалось, она в любой момент может выскользнуть обратно в коридор.
— Проходи! — нахмурился Пётр. — И дай дверь закрою! Последнее тепло выпустишь.
— Тепло! — фыркнула Катя. — Где ты тут тепло…
Но всё же она нехотя отлипла от двери, прошлась по комнате и остановилась у обеденного стола. Пётр представил, что вот сейчас она сделает ещё шаг, и её бедро провалится сквозь столешницу.
— Хочешь чего-нибудь? Есть чай.
— Ботинки снимать не буду! — заявила Катя, брезгливо осматривая затоптанный пол.
— И не надо. Пальто тоже не снимай. Холодно здесь.
— В следующий раз… — начала Катя, но не договорила и плюхнулась на скрипнувший диван.
Её лицо вдруг зарозовело. Она расстегнула верхние пуговицы пальто — термоподкладка наверняка заработала в полную силу, — и закинула ногу на ногу. С толстых подошв на пол капала грязь.
Пётр стоял напротив, потирая небритые щёки.
— Есть чай. Травяной чай, настоящий. Не хочешь?
— Травяной чай? — Катя поморщила нос. — Гадость какая!
— Полезный. И горячий.
— Коктейльчик лучше сообрази какой-нибудь.
— Смеёшься? Здесь тебе не «Радуга». Да и было бы из чего.
— Эх! — Катя деланно вздохнула. — Тогда давай водки!
— Чего? — Пётр уставился на Катю. — Какой ещё водки?
— Да ладно, расслабься ты! — рассмеялась Катя и шлепнула ладошкой по дивану, приглашая Петра сесть рядом. — Шучу я!
— Шутница! — буркнул Пётр. — Быстро нашла?
— Что нашла?
— Мой дом.
— А чего искать? В картах же всё есть.
— Ах, да.
— Вообще нормально тут у тебя! То есть было бы нормально, если бы не вся эта грязь и дикий дубак. Один значит живёшь?
— Один.
— А сколько комнат?
— Три.
— И все такие же пустые и холодные?
— Отопление обычно во всех комнатах отключают.
Пётр выудил из кармана сигарету и стал ощупывать куртку в поисках зажигалки.
— Собираешься курить? — нахмурилась Катя.
— Да. — Зажигалка нашлась в нагрудном кармане. — Я у себя дома, так что прости, но я собираюсь курить.
— Да кури, кто ж тебе говорит.
— Кстати, несмотря на этот твой встроенный навигатор, ты опоздала на час.
— Дела были.
— Дела?
— Ага, дела.
Они замолчали. Пётр затянулся, выдохнул через ноздри дым, подошёл к столу, на котором стояло прикидывающееся пепельницей чайное блюдце, и стряхнул в него искры.
— Ну? — спросила Катя.
— Что, ну?
— Когда приставать ко мне будешь?
Она сидела на диване — нога на ногу — и смотрела на Петра.
— Чего?
Сигарета чуть не выпала у него изо рта.
— Да шучу я! — захохотала Катя. — Покажи хоть квартиру, раз пригласил, — и, сонно потянувшись, встала с дивана.
— Чего показать-то?
— Где тут кухня у тебя?
Впрочем, кухня Катю не слишком заинтересовала. Её внимание привлёк только кристалл, который Пётр оставил в стакане с водой на столике у окна.
— В воде? — спросила Катя.
— В воде. Я же говорил, он повреждён. Кое-как работает только в горячей воде.
— Ты чего? — Катя часто заморгала. — Совсем уже? — Она покрутила указательным пальцем у виска. — Супчик из него сварить хочешь, да?
— Не хами!
Пётр схватил со стола стакан, размашисто и нервно — так, что вода выплеснулась через край, пролившись на клеёнчатую скатерть, — и поставил рядом с микроволновкой.
— Я не сам это придумал. Кристалл надо нагреть, тогда он лучше работает.
— Ладно, ладно! Извините! Показывай, что ещё у тебя тут есть!
— Спальня ещё есть.
В спальню Катя не пошла, зато её заинтересовала закрытая дверь в пустую комнату.
— А там что?
— Ничего.
— Ох! — усмехнулся Катя. — Секреты!
— Да нет. — Пётр открыл дверь. — Там правда ничего. Я этой комнатой не пользуюсь.
В лицо ударило запахом старого ламината и пыли. Катя поморщилась, но всё равно зашла в комнату — так медленно и осторожно, словно боялась, что Пётр заманивает её в смертельную ловушку. Она остановилась рядом с тумбочкой и недоверчиво коснулась дзыня пальцем. Тот покачнулся. Ненадёжно закреплённая батарея затряслась на проводах.
— Это что за чудо такое?
— Я так с призраком общаюсь. Его через эту штуку видно.
— И что, неужели работает?
— Хочешь проверить?
— Нет. — Катя хмыкнула. — Не очень.
Теперь она разглядывала обои с похожими на иероглифы узорами. Обои местами пузырились, точно обожжённая кожа, а рядом с окном, у потолка, отклеился длинный заскорузлый кусок, который свешивался вниз, обнажая серую, пропитанную сыростью стену.
— Странно, — сказала Катя.
— Чего тебе странно?
— Очень похоже на все эти заброшенные квартиры с дырами. Тут всё такое… Даже не знаю, как сказать… — Катя покосилась на Петра и пожала плечами. — Мёртвое, что ли?
— Мёртвое?
Пётр всё ещё стоял в дверях.
— Не бери в голову. — Катя вновь изучала старые обои. — Надо тут какой-нибудь иероглиф нарисовать, простое что-то — так, для прикола. Вот прямо здесь.
Она провела в воздухе рукой, показывая на загнувшийся уголок обоев и пото́м ниже, где чернильные узоры накрывала густая тень от подоконника. Пётр заметил, что запястье у неё туго перебинтовано.
— Буду в гости к тебе ходить! — хихикнула Катя.
— Как рука-то? — спросил Пётр.
— А-а, рука. — Катя обхватила перебинтованное запястье. — Нормально всё. Рука как рука.
— Жаль, что так вышло с этой твоей кожей.
— Ой! — Катя ткнула пальцем в чернильную каракулю. — А вот эта один в один, как реальная дыра! Чуток подрисовать — и всё!
— И чего, будет работать?
— Конечно! Почему нет? У тебя фломастер есть?
— Фломастер? — Пётр нахмурился. — Нет у меня никакого фломастера. Слушай, может, нам…
— Ладно, ладно! Мы тут серьёзными делами занимаемся, а не рисуночки рисуем!
Но выходить из комнаты Катя не спешила. Она юркнула к окну, дёрнула за трещащие шторы и, облокотившись о подоконник, стала разглядывать что-то внизу, на серой улице.
— А тут и правда всё мёртвое! У тебя каждый день такой вид, да?
— Практически.
— И света нет! Тут что, никогда нет света?
— Я уж и забыл, когда фонари в последний раз включали. Иногда окна в домах…
Пётр подошёл к Кате.
— Вон в соседнем доме, например… — Он коснулся пальцем ледяного стекла, показывая на старую пятиэтажку, по фасаду которой проходила глубокая трещина. — Окна горят, бывает, но…
— Но не сегодня, — закончила за него Катя.
Она резко отпрянула от окна и чуть не столкнулась с Петром. Волосы упали ей на лицо, и она откинула их резким движением головы.
— Прям совсем-совсем… — прошептала она.
— Чего совсем?
— Неважно. А кто здесь раньше жил, не знаешь? В этих твоих огроменных хоромах.
— Не знаю.
Катя заходила по комнате, сосредоточенно кивая, словно отсчитывала шаги.
— И что, не интересовался?
— А у кого интересоваться? И чего это изменит? Была пустая квартира, прописали меня. Бюро так часто делает. А мне одному так много места не нужно. Я…
— Я, кстати, соседку себе нашла! Теперь вот снова, — Катя насупилась, — у меня одна крохотная комнатка, поменьше этой будет. А ты тут…
— У тебя зато отопление не отключают.
— Это да. — Катя присела на край тумбочки. — Но свет отключали, правда. Ненадолго, но реально жутко было. Вот сидишь такая и — бац! Я сообразила, сразу в шард ушла. А в шарде…
— А в шарде всегда светло, да? — догадался Пётр. — Ты как, всё посмотрела? Пойдём?
— Знаешь, — улыбнулась Катя, — а давай здесь твоего призрака вызовем!
— Зачем здесь?
— Давай! Пожалуйста! — Катя молитвенно сложила ладони. — Такая прикольная комната!
— Хорошо.
Пётр вышел и вернулся через минуту с разогретым стаканом, который держал за края кончиками пальцев.
— Горячий, чёрт! Я на тумбочку поставлю.
Катя даже не повернулась. Она стояла рядом с окном, у стены, и сосредоточенно водила каким-то цилиндрическим предметом по обоям. Помада.
— Слушай… — Пётр застыл в дверях с раскалённым стаканом в руке. — Это уж совсем!
Катя обернулась и быстро спрятала помаду в карман.
— Ой, да ладно тебе! Тут теперь гораздо симпатичнее! Получается такая высокотехнологичная комната. Кон, — она подняла указательный палец, — цеп-ту-аль-на-я!
— Чего?
— Чего-чего! — передразнила Петра Катя и уставилась на стакан. — Это оно? Блюдо готово?
— Да.
Пётр поставил стакан на тумбочку — рядом с дзынем, — и опустил в воду кристалл. Что-то кольнуло его в грудь.
— Просто посмотри на него. Неважно, что он в воде.
— Да знаю я, знаю.
Катя сощурилась, пытаясь разглядеть на дне стакана кристалл.
— Давай свет включу. Чего впотьмах-то… — Пётр нажал кнопку на стене, но потолочная лампа не загорелась. — Вот, бля!
— Ладно, и так нормально.
Катя повернулась к Петру. В комнате как будто стало значительно темнее, глаза у девушки лихорадочно заблестели.
— Какой там жест?
Пётр медленно — пальцы дрожали — изобразил жест авторизации, и Катя тут же повторила его без ошибок.
— И как? — спросил Пётр. — Видишь чего-нибудь?
— Погоди ты пока, не так быстро! Сейчас… Вот. Вижу, да.
Катя направилась к холодному окну и как-то резко замерла в шаге от подоконника. Всё так же молча отступила к двери, выставив перед собой руку с перемотанным бинтом запястьем.
— Чего происходит? — спросил Пётр. — Почему ты с ней не говоришь?