Митя молитвенно сложил ладони, и Катя, усмехнувшись, плюхнулась на стул. Митя передал ей стакан с ви́ски и уже потянулся к одной из банок, но Катя шлёпнула его по руке.
— Я сама!
— Как скажешь!
Митя повернулся к Петру. В его круглых очках отражались потолочные лампы. За отражениями было не видно глаз.
— Холодновато тут немного, да? С отоплением, наверное, что-то.
— Холодновато?
— Может, конечно, это только мне так кажется.
Катя содрала пломбу с банки и опасливо отодвинула её от себя, когда та хищно зашипела.
— По правде сказать, — Митя заглянул в свой стакан и облизнул губы, — это не совсем моя квартира, хотя живу я тут уже лет шесть, вроде как, а то и больше. Мне снимает контора.
— Мне тоже, — сказал Пётр. — А по поводу холода…
Катя наконец решилась, разбавила ви́ски люсиндой и тут же поморщилась от отвращения.
— Фу, фигня какая!
— В «Радуге» и покруче цвета бывают! — заявил Митя. — А это будет наш особенный коктейль! Назовём его…
— Холодно — это когда отопления нет вообще, — перебил его Пётр.
— Нет вообще? — Митя нахмурился. — А-а… Это, конечно, большая проблема сейчас. Но скоро должны открыть новую электростанцию, и отключений…
— Её уже несколько лет обещают открыть.
— Да, да, вы правы. Честно говоря, раньше я вообще бы не поверил, что такое возможно. Такой зверский холод, а целые районы сидят без тепла. Они как нарочно нас со света сжить пытаются.
— Давайте о чём-нибудь другом, а? — застонала Катя.
— Давайте! — Митя кивнул и поднял стакан. — Давайте помянем Елизавету! Ужасная трагедия. Не представляю, как такое могло произойти. Я не мог поверить, — он встряхнул стакан, изображая волнение, и несколько капель упало на стол, — не мог поверить, когда Катя мне рассказала, я действительно не мог поверить в то, что такое произошло. Это ужасно. — Он кашлянул. — Ужасная трагедия, — и замолчал.
Катя тоже подняла стакан и посмотрела на Митю. Тот облизнул губы, поправил очки, сказал:
— Елизавета, — и осушил залпом стакан.
Пётр тоже выпил ви́ски одним глотком. Напиток был мягкий, почти безвкусный. Катя пригубила коктейль, поморщилась и отодвинула от себя стакан.
— Шоколадки, — напомнил Митя.
Шоколадки никто не взял. Все замолчали.
— Как я понимаю, — заговорил минуту спустя Митя, — это именно вы нашли Лизу?
Он вновь сверлил Петра светящимися стёклами очков.
— Да. Во время патруля. Вообще я хотел бы…
Пётр полез в карман, за кристаллом, но Митя остановил его взмахом руки.
— Это — чуть позже. Давайте ещё по одной. У нас, можно сказать, поминки. А дела — попозже. Хорошо?
Он налил себе и Петру. Пётр ждал очередную путаную речь, но Митя лишь несколько раз кивнул, словно соглашаясь с чем-то, и аккуратно, как дегустатор, пригубил ви́ски.
— Неплохо! — Он удовлетворённо улыбнулся. — Тяжеловато сейчас доставать эту штуку. Но — неплохо. Оно того…
Пётр положил на стол треснутый кристалл. Митя уставился на кристалл, приоткрыв рот.
— Это — её?
— Да. Кристалл повреждён, но, может, получится чего-нибудь сделать? У вас же наверняка есть здесь для этого…
— Конечно! Что-нибудь найдётся!
Митя схватил со стола кристалл и сжал его в руке с таким видом, точно собирался считать данные без каких-либо вспомогательных устройств. Он встал, сделал несколько шагов куда-то в сторону — как будто его сносил ветер, — но остановился и, ссутулившись, принялся рассматривать лежащий на ладони кристалл, едва не касаясь его стёклами очков.
— В моём кабинете, — проговорил он. — Пройдёмте ко мне в кабинет, — и засеменил в соседнюю комнату.
Пётр молча последовал за ним.
Кабинет по размерам не сильно уступал гостиной. Митя тут же уселся за стол, помахал рукой, и на его намечающуюся лысину полился с потолка желтоватый свет. Митя поправил очки и, прищурившись, пригляделся к кристаллу.
Пётр стоял рядом. Свет бил в глаза.
— Прискорбно, да… — Митя поморщился. — Очень серьёзная трещина. Даже не представляю, как он мог так треснуть. Наступил на него кто-то?
Пётр нахмурился.
— Так чего с этим кристаллом? — Катя просунула голову в дверной проём.
— Повреждён! — сказал Митя. — Сильно повреждён! Но мы всё равно попробуем!
Он поставил кристалл на круглую панельку рядом с клавиатурой, и та нехотя налилась светом. Митя нажал несколько кнопок, кашлянул, и над столом появился ряд заполненных темнотой окон, за которыми яростно вертелся похожий на газового гиганта шар. Всплыло какое-то нервное сообщение, и Митя спешно смахнул его рукой. Пётр даже не успел ничего прочитать. Митя тем временем нажал ещё пару кнопок. Послышался раздражённый гудок, и панелька, на которой лежал кристалл, ярко зарделась.
— Ошибки, — пробормотал Митя, — сплошные ошибки.
— Что это значит?
— Не выходит! — Митя вывернул губы. — Данные слишком сильно повреждены.
— Но можно ведь скопировать их как-нибудь? Послайсить?
— Что? Скопировать — да, частично. Но что пото́м с этим делать? Скорее всего, если и удастся что-то вытянуть, то какой-нибудь мусор. У меня даже не получается…
Митя взмахнул руками, как дирижёр перед невидимым оркестром, и над столом вновь завертелся голографический шар. Панелька с кристаллом неизменно светилась красным.
— Вот, вы видите? Я даже не могу установить стабильное соединение! Если тут и можно что-нибудь, как вы говорите, послайсить, то не с этой аппаратурой.
— А с какой?
Митя вздохнул.
— Этот интерфейс, — он постучал ногтем по светящейся панельке, — здесь бесполезен. Нужно что-нибудь другое, посерьёзней. Надо подключаться к нему напрямую.
— Вы так не можете?
— Я не занимаюсь крекингом кристаллов! — Митя издал неприятный шипящий звук. — Могу уточнить на работе. Хотя, скажу сразу, сам я не слишком верю в успех этого мероприятия.
— Понятно.
Пётр забрал кристалл, панелька несколько раз мигнула, и шар над столом погас.
— А чего вы в принципе хотели там найти? Нужное оборудование, кстати, наверняка есть у вас в конторе. То есть не совсем у вас в конторе, а…
— В угрозе.
— Да, можно обратиться к ним. Но, скорее всего, в итоге вы получите набор каких-нибудь логов, большую часть которых даже не сможете раскодировать. Призрака оживить не получится. Там по ходу весь чипсет накрылся. Я имею в виду — совсем. Теперь это просто камень.
— Я общался с призраком.
— Как?
— Я тоже с ним общалась! — встряла Катя. — Но он вёл себя о-очень странно. Там реально всё наперекосяк. Не работает толком ничего. Просто зацикленная программа приветствия или что-то вроде того.
— Я тебе уже говорил, — сказал Пётр, — Синдзу со мной общалась.
— Может быть. — Митя встал из-за стола. — Допускаю, что раньше кристалл был в лучшем состоянии. Нужно было сразу обратиться ко мне.
— Но ты ведь можешь попробовать ещё раз? Прямо сейчас? — Пётр повернулся к Кате. — Подключись к нему. Может, ты…
— Да не буду я! — замотала головой Катя. — Жуть эта жуткая! Там и раньше-то ничего толком не работало. А сейчас…
Они вышли в гостиную.
— Как, кстати, вы умудрились поговорить с призраком? — спросил Митя. — У вас же нет…
— У меня специальное такое устройство… — начал Пётр.
— Страшенная шапка из проволоки! — выпалила Катя.
— Шапка, дзынь, называйте, как хотите. Я…
— И ты бросал кристалл в стакан с горячей водой!
Катя выразительно посмотрела на Митю. Тот покачал головой.
— Господи, ну что за способ! — Митя уселся за стол. — Наверняка именно так вы его и доконали. Может быть, раньше и правда получилось бы что-нибудь считать, но сейчас — увы.
Митя подлил ви́ски Петру, затем — себе. Пётр стоял у него за спиной. Кристалл жёг ему руку.
— Вы садитесь, — сказал Митя. — Далеко не факт, что это бы нам помогло.
Пётр сел.
— Признаюсь, — Митя помочил губы в стакане, — Катя рассказывала мне кое-что о тех обстоятельствах, при которых вы нашли тело Лизы. Дело в том, что я не очень понимаю… Мне казалось, она замёрзла насмерть, что, впрочем, тоже довольно…
— Странно, — вставила Катя.
— Да. Но, как я понял, она не была мёртвой.
— Была, — сказал Пётр. — Браслет даже выдал чёрную метку.
— Метку?
— У нас есть такое устройство. Оно даёт заключение о смерти. Лиза точно была мертва.
— Тогда я не понимаю.
Митя не отводил глаз от Петра.
— Мы уже собирались её грузить, но она забилась, как рыба на мели. И поднялась на ноги.
— Я не могу это слушать, — прошептала Катя.
— Поизучай пока шард, — сказал Митя, — а мы поговорим. Это важно.
— Я понимаю, что важно! — фыркнула Катя. — Ты что, думаешь, я вас зачем познакомила? И вообще, я тебе не маленькая девочка, чтобы идти в игрушки играть!
— Катенька! — вздохнул Митя. — Ты либо можешь это слушать, либо ты не можешь это слушать. Выбирай.
Катя смерила его недовольным взглядом, но из-за стола не встала и схватила, словно наперекор, стакан, в котором всё ещё продолжалась химическая реакция ви́ски и люсинды.
— Она на ноги поднялась, — сказал Пётр. — После смерти. Подозреваю, это с шунтом как-то связано.
— Никогда о таком не слышал, — покачал головой Митя. — В теории, наверное, возможно, но как-то это слишком…
Он задумался, отпил из стакана, но так и не нашёл подходящего слова.
— А я до сих пор не понимаю, что произошло, — сказал Пётр. — Она была мертва. Точно. А пото́м… Значит, по-вашему, в теории возможно? В какой теории?
— Да, в теории. В каком-то смысле.
— В каком? Я, конечно, не программист, — Пётр пригубил ви́ски, который с каждым глотком становился всё более терпким и крепким, — и совершенно не понимаю, каким образом человек после смерти может подняться на ноги.
— Вы знаете, — Митя скосил глаза на Петра и поправил сползшие по переносице очки, — это не так-то просто объяснить, не вдаваясь в технические детали. Шунт — очень сложное устройство. Сами принципы его работы… Боюсь, я не в состоянии объяснить это сейчас человеческим языком. Но, как я уже говорил, ни о чём подобном я раньше не слышал. Это очень странно. Думаю, мне стоит… Кстати, ваш прибор совершенно точно фиксирует причину смерти? Дурацкий вопрос, но в текущей ситуации…