— Три трупяка, прикинь? В сентябре, бля!
— Да, Пётр уже сказал.
Вик бросил на стол три чёрных жетона — один завертелся юлой, норовя спрыгнуть на пол, но Алла вовремя прихлопнула его ладонью, точно назойливое насекомое.
— Приз нам надо, — Вик икнул, — за трудовой, блядь, подвиг!
— Не ругайся, Виктор! — нахмурилась Алла, убирая жетоны в пластиковую коробку.
— Да я чё…
Алла спрятала коробку с жетонами под стол и постучала ногтем по считывателю.
— Ваш автограф, сэр!
— Автограф, бля…
Вик быстро провёл указательным пальцем по считывателю, и глазок нерасторопного устройства истерически замигал.
— Не спеши ты так. Давай ещё раз. И палец протри.
Вик плюнул на указательный палец и потёр его о куртку.
— Да что ж ты делаешь! Возьми! — Алла протянула ему бумажную салфетку. — Вы так весь считыватель залапываете, и он считывать перестаёт!
— Сидели б за столом, ручки были бы чистые! — огрызнулся Вик, но пальцы салфеткой протёр.
На второй раз считыватель, пару раз неохотно мигнув диодом, всё же принял его отпечаток.
— Вот и всё! — удовлетворённо гаркнул Вик. — Отстрелялись! Но три трупяка! Прикинь!
— Да, — Алла покосилась на терминал. — Молодцы. Хороший…
Петру показалось, что она хотела сказать «улов».
— Петя, кстати, интересовался, чё там в метках этих, — вспомнил Вик. — Проба крови или ещё чё?
— Кровь, да. — Алла откинулась в кресле и взглянула, сощурившись, сначала на Петра, пото́м на Вика; можно было подумать, что её заставляют разглашать секретную информацию. — А больше ничего и не надо. Конечно, чип там и другая хитрая технология.
— Хитрая технология. Понятненько! А то я шестой год трублю, и всё как-то по хер было, а Петю тут, понимаешь, любопытство разобрало.
— А что тебе не по хер, Виктор? — вздохнула Алла.
— Тоже верно! — хохотнул Вик. — Ладно, мне бы кофейку глотнуть.
— Да, да! — Алла показательно помахала перед лицом раскрытой ладонью. — Тебе не помешает.
Вик, хлопнув дверью, вылетел в коридор.
— Ладно. — Пётр посмотрел на Аллу, попробовал улыбнуться, но улыбнуться почему-то не вышло, как будто всё лицо омертвело от холода. — Я, пожалуй, тоже пойду.
— И мне пора. Смена-то закрыта. Это Светка, — Алла покосилась на терминал, — курва такая, опять опаздывает!
— Хоть раньше не уходит.
— Ещё бы она раньше уходила! Долго бы её тут продержали! А щас поди найди работу! Но всё равно. Вот ведь вот зараза! Давно уже здесь должна быть.
Алла спрятала считыватель в ящик стола и поправила выбившийся из причёски локон.
— Ты что-то бледный сегодня. Нездоровится?
— Да так. Устал просто.
— Тяжёлая смена, да.
— Ладно! — Пётр всё-таки выжал из себя улыбку. — Пойду, пожалуй. Попробую отоспаться.
— До встречи.
Пётр остановился у двери.
— Слушай, — он обернулся, — вопрос есть один. Ты, может, знаешь?
— Что за вопрос? — улыбнулась Алла.
— Не в курсе, что это за штука?
Пётр вернулся к столу и вытащил из куртки кристалл.
— Видала я такие! — закивала Алла. — Это вроде карты памяти, но не совсем. Очень дорогая, кстати, вещичка. Сейчас это вообще в моде. Можно?
Она осторожно взяла у Петра кристалл, покрутила в руках, присмотрелась к чему-то, нахмурилась и положила на стол, скривив губы.
— Поломан он, разбил его кто-то. У тебя он откуда вообще? Не купил, надеюсь?
— Нет, стал бы я покупать, не знаю что. Нашёл.
— Может, выбросил кто. Там видишь трещина-то какая. Молотком, что ли, по нему прошлись.
Пётр схватил со стола кристалл, испугавшись на секунду, что Алла сейчас смахнёт его, как мусор, в корзину для бумаг.
— А зачем вообще эта штука нужна? И почему так выглядит? Она как оплавленная.
— Я ж говорю, это мода такая. Уникальная вещь, щас это прям очень любят! — Алла изобразила одухотворённое лицо и посмотрела в потолок, на грязно-серые разводы. — Кристалла такой формы больше ни у кого нет, это тебе не дешёвка из принтера. И данные хранятся только на нём — и больше нигде. Только вот хрупкие они, кристальчики эти.
— Вообще нигде не хранятся? А в синьке?
— А вот и нет ничего в синьке! Кристалл ни с чем не синкуется. Уникальная форма, уникальные данные. Потерял — и пиши пропало.
— Глупость какая! И на хера… Зачем это нужно?
— Петя, я ж тебе говорю, модно это. У меня дочурка такой страшно хотела, но они дорогие безумно. На них обычно призрака своего записывают, и тот в синьку не загружается никогда. Призраку рассказывать можно о всяком, секретничать с ним. — Алла снова мечтательно посмотрела в потолок. — Получается что-то вроде дневника. Но не совсем дневник.
— Призрак — не призрак, дневник — не дневник.
— Молодёжь!
— И чего, считать из него теперь ничего нельзя?
— Да может, и можно. Я-то откуда знаю? Думаешь, если я за ящиком, — Алла шлёпнула ладонью по терминалу, — весь день сижу, значит должна во всей этой хитрой технологии разбираться? Да и зачем тебе оттуда что-то считывать? С такими девочки обычно ходят.
Алла издевательски улыбнулась. Пётр заметил у неё пятнышки помады на зубах.
— Интересно просто.
— Всё-то тебе интересно. Следователь, понимаю. Это у нас тут только ничем не интересуются. Откатал смену, выпил, проспался и снова на смену.
— Ладно, не бери в голову! Проехали! Пойду я. С ног валюсь уже.
— Ты зайди на досуге в магазинчик какой-нибудь, где технику продают. Там тебе всё и распишут. Так, глядишь, и узнаешь чьи-нибудь девичьи тайны.
Алла хихикнула.
— Хорошо, спасибо! — Пётр приоткрыл дверь.
— Это кого-нибудь из этих? — тихо спросила Алла. — Мерзлячек?
— До завтра! — сказал вместо ответа Пётр. — То есть…
— Я поняла.
Вик стоял, облокотившись на кофейный автомат, и сонно водил у себя под носом пластиковым стаканчиком, как ваткой с нашатырём. Пётр уселся напротив, под табличкой с надписью «Не курить!», и вытряс из пачки сигарету, которую доставал уже дюжину раз — захватанную и помятую, с пожёванным фильтром.
— Тебя хоть на доску почёта! — заявил Вик и прихлебнул кофе.
— Да пошёл ты.
— Чё домой не идёшь?
— Сейчас пойду. — Пётр прикусил фильтр. — Прийти в себя бы хоть немножко.
— Аллку ждёшь? — осклабился Вик.
Пётр прикрыл ладонью лицо.
— Никого я не жду. У меня в глазах до сих пор двоится. Хоть до дома бы дойти.
— Так и не отпустило?
— Немного отпустило, но всё же… — Пётр вытащил изо рта сигарету. — Давно такого не было.
— Если чё, в техничке аптечка висит.
— На стене которая? Она разве не пустая?
— Сходи да посмотри, чё! — Вик подул на кофе. — Капли вроде были какие-то ебучие.
— Именно таких мне сейчас и не хватает.
Вик хохотнул.
Помещение, которое он называл техничкой, больше напоминало заброшенный склад. К стене был придвинут массивный, в половину человеческого роста, принтер — отключённый и заросший пылью. Рядом валялись коробки с пастой для печати. Аптечка — металлический шкафчик с красным крестом, который какой-то шутник дорисовал по краям, превратив в свастику — криво висела над урной, заваленной пластиковыми стаканчиками.
Внутри оказались бактерицидный бинт с просроченным сроком годности и непонятные таблетки в банке без этикетки. Пётр чертыхнулся и захлопнул дверцу. В груди больше не кололо, но голова была тяжёлой, как после нескольких дней без сна. Хотелось свалиться в постель и проспать до начала следующей смены.
Кристалл.
Пётр достал его на свет и посмотрел на трещину, которая в бледном мерцании энергосберегающих ламп казалась длиннее и глубже, чем раньше, как будто кристалл разрушался у него на глазах. Пётр качнул головой, взвесил кристалл в руке и бросил в урну — к остальному мусору.
В коридоре Вик допивал кофе.
— И как? — спросил он Петра.
— Да никак! Кто там развлекался вообще? На аптечке свастика нарисована, внутри — таблетки без этикетки. Ещё бы мыло с верёвкой положили!
Вик загоготал.
— Это ты? — Пётр смерил его взглядом.
— Да ты чё? На кого я, по-твоему, похож? Хуй знает, чё там с аптечкой. Жалобу надо писать! Нам нормальную аптечку полагается иметь, а не это вот всё!
Пётр потёр грудь. Сердце вновь расходилось.
— Ну хорош! — Вик допил кофе и поставил стаканчик на автомат. — Я рву когти! Со мной?
— Задержусь немного.
— Значит, всё-таки Аллку ждёшь. Так и запишем.
— Вали давай! — Пётр махнул рукой.
— Я к нему, как к другу, а он… — с деланной обидой проговорил Вик.
Он сплюнул на пол, растёр ботинком плевок и зашагал к выходу, смешно распялив руки. У двери в приёмную остановился, шмыгнул носом и грузно толкнул дверь плечом. Из приёмной послышались голоса — грубоватый, Вика, и писклявый, женский. Светка, тощая, словно от булимии, влетела в коридор и, зыркнув вылупленными глазищами на Петра, застучала каблуками по направлению к диспетчерской.
Смена Аллы.
Пётр расхаживал взад и вперёд по коридору. Женщины в диспетчерской ссорились. Светка пищала так, будто надышалась гелием, и от её стервозных интонаций у Петра ещё сильнее разболелась голова. Он уже пошёл к выходу, как вдруг остановился.
— Да десять минут, чё ты ерепенишься! — визжала Светка.
— Какие на хрен десять минут! — возмущалась Алла.
Её голос по сравнению со Светкиным казался грудным басом.
Пётр, не до конца понимая, что делает, быстро зашёл в техничку и, усевшись перед урной на колени, принялся разгребать мусор.
Стаканчики, снова стаканчики. Что-то холодное и липкое пролилось ему на руку, и он брезгливо поморщился. Спустя несколько секунд он вытащил из урны кристалл и поднял над головой, как потерянную и вновь обретённую драгоценность. К камешку пристал обрывок этикетки — название лекарства, от которого осталось лишь невразумительное «прозин». По пальцам стекал чей-то недопитый кофе. Пётр спрятал кристалл в карман и вытер о штанину руку.