у. Машину решил не глушить. От единственной фары было мало толку, но монотонно гудящий двигатель хотя бы рассеивал давящую тишину.
Пётр прошёлся по грязному тротуару. Днём это место было не узнать. Небо заволокло густой пеленой смога — казалось, весь дым от электростанций собрался в воздухе у него над головой.
Он зашёл в подъезд и остановился у двери в квартиру, где у Кати случился приступ. Тёмная металлическая дверь — как проход в секретный бункер. Пётр подёргал ручку. Дверь не открылась. На секунду Пётр решил, что кто-то заперся изнутри — спрятался в захламлённой квартире с нарисованным на стене порталом, от которого мозги съезжают набекрень. Пётр вывернул ручку до упора и толкнул дверь плечом.
Пинг в кармане встревоженно завибрировал.
Дверь со стоном распахнулась, чуть не слетев с петель.
Пётр осторожно переступил через порог — как перешёл в альтернативную реальность — и оказался в тёмном коридоре с выцветшими обоями. В нос ударил тяжёлый запах гнили, которого не было раньше. Пётр зажал рукавом нос и посветил пингом. Прошёл через коридор, затем — через пустующую гостиную.
Ещё одна комната. Та самая комната.
У окна, напротив огромного иероглифа, сидел, привалившись к стене, человек в чёрном пальто и натянутой на брови шапке. Голова его свешивалась на бок.
Труп.
Пётр сильнее прижал к носу рукав. Пинг снова завибрировал.
«Петя», — написала Алла, — «ты охуел? Куда ты забрал фургон? У нас не хватает машин!»
Человек в пальто — Пётр даже не мог определить, мужчина это или женщина — наверняка был мёртв больше суток. Лицо превратилось в натянутую на кости резиновую маску. Щёки и лоб покрывали пятна, фиолетовые и красные, как нарисованный на стене иероглиф.
Экран пинга бил в глаза.
«Скоро буду», — написал Пётр. — «Прости, очень был нужен фургон. Буду должен».
Ещё одна комната.
Из разбитого Катей окна сквозило холодом. Под ногами хрустели выцветшие обёртки от пищевых батончиков.
Ничего.
Пётр вернулся в предыдущую комнату и осторожно приблизился к трупу, словно боялся, что тот сейчас забьётся в посмертных конвульсиях. Глаза у мертвеца были закрыты, и лицо — его или её, — выглядело умиротворённым, несмотря на посеревшую кожу и трупные пятна. Человек не страдал. Тело просто перестало функционировать, безболезненно и быстро, как отключившийся механизм.
Пётр не сразу заметил тоненькую полоску от кровавой слезы, засохшую на щеке. На открытой шее, под тёмным, похожим на фингал пятном, проступала татуировка в виде двух перекрещенных линий.
Шунт.
Пинг опять встревоженно задрожал:
«Не ожидала от тебя такого».
Спустя пару секунд прилетело ещё одно сообщение:
«Не буду тебя прикрывать».
— Да по хер, — проговорил Пётр.
Стоящий в квартире смрад неожиданно перестал мешать. Пётр больше не прикрывался рукавом.
Внезапно он дёрнулся, вспомнив о чём-то, и принялся внимательно осматривать стены. Подсвечивал их пингом, проводил по шелушащимся, как кожа, обоям руками — будто искал скрытый способ активировать нарисованный портал.
Ничего.
Пётр выругался, встал у заклеенного окна и отодрал тонкую полоску бумаги. Получилась вытянутая, как шрам, прореха, из которой садило холодной синевой. Туманный город в окне был похож на изображение на старом экране, подёрнутое шумом от помех. Пётр опирался о расшатанный подоконник, и тот опасно поскрипывал под его весом. Пётр опустил голову. Свет пинга скользнул вслед за его взглядом.
Пятно крови.
Пётр присел на корточки, наслюнявил указательный палец и коснулся тёмной кляксы в углу подоконника. Свет из рваной полосы на окне лился, как из пореза. Пётр поднёс палец к лицу и почувствовал спиной какое-то холодное движение. Он резко развернулся и осветил труп у стены. Мертвец не ожил — он всё так же сидел, блаженно прикрыв глаза. Пётр подошёл к нему и потянул его за лацканы пальто. Тело, нехотя отлипнув от стены, подалось вперёд. Шея сдвинулась, словно мертвец, едва отошедший от электрического транса, попытался поднять гниющую голову.
Пётр стянул с него шапку.
И в этот момент бесполый труп превратился в молоденькую девушку с длинными светлыми волосами. Она была красива. Тонкие черты лица, маленький носик, синие, точно в дань бессмысленной моде, губы.
На затылке виднелось уродливое тёмное пятно, из которого торчали почерневшие от запёкшейся крови волосы. Пётр несколько раз моргнул, и пятно исчезло.
Внезапно в нос ему ударила тошнотворная вонь. Он насилу сдержал тошноту и, отпихнув от себя мёртвое тело, выбежал из квартиры.
На улице — закурил. Ледяной воздух, без единого запаха, раздирал лёгкие. Фургон у разбитого паркомата настороженно подвывал.
Пётр набрал номер диспетчерской. Гудки. Через несколько секунд — усталый голос Аллы:
— Два двенадцать. Слушаю.
— Извини, — начал Пётр, — я…
— Да пошёл ты на хуй!
— Ладно! Можешь вешать на меня всех собак! Я реально виноват! Машина будет через двадцать минут, полчаса максимум. И ещё, я тут…
— Да что ещё?
— Тут опять шестнадцать ноль два. И труп, похоже, с шунтом. Это за кольцом, заброшенная квартира. Случайно наткнулся, мне…
— Да оставь ты его на хер! — Голос Аллы срывался на визг. — Мне нужна машина, слышишь, а не ещё один труп! Через десять минут! Десять минут, слышишь, бля…
Пётр отключился.
— Опять эта «Радуга», — сказал Пётр.
Катя выбрала то же самое место — рядом с похожим на безумный лабиринт иероглифом, — где они сидели в прошлый раз. Она уже потягивала синий коктейль.
— Давай, закажи себе чего-нибудь.
— Не сегодня.
— Так что? Что у тебя такого срочного?
— Порталы… Ты в курсе, что происходит?
— И получше тебя! Мне Митя всё рассказал. Я уже третий день в оффе. Ты хоть представляешь, каково это?
— Любимой игрушки лишили? Придумай уж себе какое-нибудь занятие на денёк-другой.
— Ты закончил? Это всё, ради чего ты меня вызвонил?
— Не всё. Нам нужно поговорить.
Над танцполом вздрагивал пучок света, отсчитывая сбивчивые секунды — как перед началом представления. Музыка — или то, что было похоже на музыку — пока не играла. Танцпол пустовал.
— Так говори.
Пётр подул на окоченевшие кисти. В тепле пальцы ломило, кости едва не трескались от перепадов температуры.
— Или, знаешь что, закажи себе что-нибудь. Не могу на тебя такого смотреть.
— С чего это вдруг?
Катя пожала плечами.
— Ты как мертвец. Опять бухал?
— Катя, — вздохнул Пётр, — ты вообще представляешь, чего у нас в отделении творится? Я такого за всю жизнь не видел! И постоянно привозят новые трупы.
— Порталы же отключили.
— Отключили. Но трупы всё ещё находят. Я трое суток не спал.
— Вот и стоило бы выспаться.
Пётр прикрыл ладонью лицо.
— Тебе Митя точно всё рассказал?
— Ты о чём? Игру какую-то затеял?
— Ты не ответила.
— Про порталы я в курсе, как ты видишь.
— Я не про порталы.
Катя пригубила коктейль и отодвинула от себя стакан.
— Кончай, а?
— Они отрубят всю сеть. Сегодня, в полночь. На время, конечно. На несколько часов, но…
— Что ещё за бред? Никто об этом ничего…
— Значит, всё-таки не рассказал. Ну да, публично об этом пока не объявляли. Всё равно все в оффе, как ты. Скоро сообщат по минбану или там вывесят на плоских шардах, не знаю. А может, и вообще промолчат. К чему им лишние…
— Бред, — мотнула головой Катя.
— Можешь не верить.
— Фигня! И с чего это он вдруг так с тобой разоткровенничался? Мне он ничего не говорил! А тебе… — Катя поджала губы. — Митя тебя терпеть не может! Удивительно, что он с тобой…
— Зря ты так, — улыбнулся Пётр. — У нас с ним сложились вполне доверительные отношения.
— Бред!
— Хорошо. Бред, так бред. Заказать тебе ещё один коктейль?
Катя долго смотрела на Петра, не моргая. Её глаза лихорадочно поблёскивали в полумраке.
— И что? Что теперь будет?
— Перезагрузят поганки. Процесс небыстрый, насколько я понял. А пото́м — всё, как и прежде. Сеть, порталы и прочие ваши игрушки. Всего-то два-три часа эта штука у тебя в голове не будет работать. Причём в то время, когда большинство людей уже спит.
— Ты не понимаешь.
— Не понимаю. Этот мудак говорил мне, что ты, как он выразился, болезненно отреагируешь. Отправляйся спать пораньше, всего делов-то…
— Ты не понимаешь! — крикнула Катя.
Несколько тощих, как истлевшие трупы, подростков выступили из тени и уставились на их столик. Прожектор над танцполом перестал мигать. Но музыка так и не заиграла.
— Неважно, — сказала Катя, — спишь ты или нет. Он всегда работает. Тут не только порталы. Тут всё отвалится. Вообще всё! И само отключение…
— Чего отключение?
Катя молчала.
— Будь я на твоём месте, выпил бы парочку коктейлей и лёг пораньше спать. Впрочем, нам сначала надо поговорить.
— О чём ещё говорить?
Послышалась протяжная музыка, похожая на сигнал пинга, который тот издавал при получении сообщений, — только замедленный в тысячи раз.
— Я бы сейчас выпил, конечно! — рассмеялся Пётр. — Вот только смотреть больше не могу на эти коктейли. Может, сходим куда-нибудь ещё, а? Хотя…
— Говори, что хотел, — перебила его Катя, — и я пойду домой.
— Что ж…
Пётр вспомнил, как Митя, с которым он сидел за столиком у противоположной стены, вытащил из кармана блестящий диск, похожий на антикварную монетку.
— Я заглянул тут недавно на улицу, где мы Лизу нашли. Скажем так, было по пути. В общем, побродил я там немного, зашёл в ту заброшенную квартиру.
— И что? И на фига?
— Мы ведь расследование проводим. Не забыла? Хотел убедиться, что ничего не пропустили. В тот раз, — мимо столика промелькнула чёрная тень, и Пётр от неожиданности вздрогнул, — мы не слишком хорошо успели всё рассмотреть.
— Так ты что-то раскопал?
— Ничего. — Пётр улыбнулся. — Наверное. Ты же знаешь, я на самом деле не провожу никакого расследования. Меня же турнули из угроза.