— Я тебя не понимаю. — Катя качнула головой и допила залпом коктейль. — Ты пьян?
— К сожалению, нет. Заказать тебе ещё один коктейль?
— Обойдусь.
— Что ж… — Пётр вздохнул. Сердце молотило. — Так даже лучше. На трезвую голову.
— Я пойду.
Катя стала подниматься. Пётр схватил её за руку.
— Чего с Лизой произошло?
Катя замерла и посмотрела на него испуганным тёмным взглядом.
— В смысле, чего произошло? Почему ты меня об этом спрашиваешь? Что ты там себе напридумывал?
— Ты ведь с ней не очень ладила под конец? Ссорились часто, наверное? Да и этот призрак её, внешность которого она украла у тебя. И ведь ты об этом знала.
Катя села.
— Кто тебе такое…
— Я вопрос задал. Чего там произошло?
— Ничего! — закричала Катя. — Ничего там не произошло! Отстань от меня! Оставь меня в покое!
Пётр снова почувствовал, как из темноты его сверлят чьи-то глаза.
— Да ты успокойся! Я ведь больше не из угроза. Мне просто интересно — и всё. Значит, ты была там всё-таки? В той квартире, да?
— Не понимаю, о чём ты.
— Вы поссорились. Ты её толкнула.
По столику скользнул луч с танцпола, и на мгновение лицо у Кати стало мертвенно-бледным, как у Синдзу.
— Хорошо. Возьми мне ещё один коктейль. И мы поговорим. — Секундная пауза, как перебой связи. — Поговорим обо всём. Но сейчас мне нужен ещё один коктейль.
— Правильный подход! — Пётр взмахнул рукой, подзывая невидимую официантку.
Катя встала.
— Я кое-куда отойду. Не сбегу я, не бойся! От тебя сбежишь.
Катя отвернулась, сделала шаг навстречу пляшущим огням и, обернувшись, напомнила:
— Коктейль.
Через секунду свет и музыка поглотили её. Катя превратилась в одну из беспорядочно мечущихся по залу теней. Пётр качнул головой и усмехнулся — так, словно вспомнил бородатый анекдот. Он постучал пальцами по столу — в руки возвращалась чувствительность, — и повертел головой, высматривая официантку.
Никого не было.
Вдалеке переливалась огнями барная стойка. Пётр поднялся, подошёл к бару. Никто не встретился ему по пути. Дёргающиеся тени, которых он принимал за танцующих, оказались тенями.
У стойки со скучающей миной дежурил знакомый бармен с красным, как на грани сердечного приступа, лицом.
— Добрый вечер! — разулыбался бармен. — Эска, да? Ты, я смотрю, всё же нашёл себе девушку. Не блондинку, правда, но…
— Болтал бы поменьше!
— Ладно-ладно! Что вам предложить, господин эска?
— Чего мне предложить… — Пётр потёр заросший подбородок.
— Не хотите попробовать коктейль дня? Называется…
— «Клуб без посетителей»?
— Ну-у, — обиженно насупился бармен, — почему же без посетителей? Ещё кое-кто есть. Хотя могу и такой сделать, вы только скажите.
— И чего, хороший коктейль?
— Некоторым нравится. — Бармен пододвинулся к Петру и шёпотом добавил: — Но, как по мне, несколько пустоват, — и загоготал.
— Тогда, пожалуй, я без коктейлей сегодня.
— Тогда до следующего раза, — кивнул на прощание бармен. — Давай, ищи девушку.
И Пётр быстро зашагал к выходу из клуба.
Во дворе было темно. Пётр даже решил, что после прожекторов на танцполе его подводят глаза. Он задержался неподалёку от спуска в «Радугу», поплотнее запахнул куртку, полез за сигаретами, но передумал. Вывеска над «Радугой» теперь не горела — можно было подумать, её выключили, когда из клуба ушёл последний посетитель. Дома со слепыми окнами наводили на мысли о мёртвом городе. От холода трясло. Пётр обхватил себя за плечи и пошёл в сторону чёрной, точно провал в безвоздушное пространства, арки.
Выбравшись со двора, он остановился.
На улице горело несколько тусклых фонарей, но Пётр никого не видел. Улица была пуста, и это странным образом представлялось чем-то естественным и закономерным. Казалось, стоит отойти от последних очажков света, и тебя тут же сметёт волной темноты — вычеркнет из существования, как остальных жителей.
Пётр пошёл наугад — нервным, размашистым шагом. Бежать он боялся — асфальт весь зарос ледяной коркой. К тому же силы быстро его покидали — ноги подкашивались, свет, даже тусклый, обжигал глаза, а голова была тяжёлой, точно с похмелья.
Впереди выплыл из сумрака единственный на всей улице яркий фонарь, который бил по глазам, пульсируя, как дискотечная лампа. Пётр доковылял до фонаря, прислонился плечом к столбу, чтобы передохнуть, и увидел вдалеке худосочную фигурку.
— Синдзу! — крикнул Пётр и закашлялся. — Катя!
Девушка вздрогнула и замерла, наполовину скрытая темнотой — похожая на призрака, едва воплотившегося из электронного тумана.
— Катя!
Пётр шагнул во тьму. Девушка взглянула на него и быстрой сбивчивой походкой пошла вниз по улице. Пётр старался не отставать, но сил уже не хватало.
— Катя! — позвал он. — Остановись!
Девушка резко обернулась и вдруг повалилась на асфальт, всплеснув руками. Пётр тоже поскользнулся, но не упал, успев вовремя восстановить равновесие. Света вокруг становилось всё больше, фонари внезапно загорелись в полную силу.
Девушка сначала встала на четвереньки, странно выставив тонкие дрожащие кисти, а затем, резко, единым судорожным движением, как из последних сил, поднялась на ноги.
— Постой!
Пётр был уже недалеко, но девушка шла вновь — упрямой, прихрамывающей походкой — навстречу бьющей в лицо темноте.
— Я просто хочу поговорить! — закричал Пётр.
— Не о чем нам разговаривать! — бросила она через плечо. — Оставь меня в покое!
Но теперь уже Пётр шёл быстрее. Девушка хромала — казалось, одна её нога вот-вот провалится под асфальт, — и расстояние между ними сокращалось.
— Я ничего тебе не сделаю! — прохрипел Пётр. — Остановись!
— Да что тебе нужно? — простонала девушка. — Оставь меня! Уходи! Зачем ты вообще…
Она ускорила шаг и — снова упала. Встать сама она уже не успела. Пётр подхватил её за плечи, и она, поморщившись, как от боли, ударила его в грудь кулаком.
— Отпусти!
По лицу её катились слёзы.
— Не надо, Катя! — прошептал Пётр. — Я сам уже еле на ногах стою!
— Ты ничего не понимаешь! — разревелась она. — Всё было не так! Это не я!
— Хорошо.
Пётр прижал её к себе. Она опять попыталась его оттолкнуть, но сдалась и ослабленно повисла у него на руках, уткнувшись лицом ему в грудь.
— Ты всё мне расскажешь, — сказал Пётр, — если захочешь. Чего ты решила убегать? Мне дела нет до этой твоей Лизы. Я тебя не обижу. Я…
— Правда? — всхлипнула Катя.
— Правда.
— Но это не я! — застонала она. — Это не я!
Катя задрожала.
— Здесь холодно, — сказал Пётр. — Пойдём куда-нибудь.
— Хочешь с новой соседкой тебя познакомлю? — улыбнулась Катя.
— Честно говоря, не очень. Давай лучше ко мне.
— Далеко. Но тут есть один бар неподалёку. Мы там были. Можно туда.
— Хорошо, — кивнул Пётр. — И мы обо всём поговорим. Если захочешь. Мы обо всём поговорим.
Они стояли в маленьком островке света. Свет тускнел с каждой секундой. Нависающие над ними глыбы многоквартирных домов были похожи на гигантские надгробия. Ни одно окно не горело.
— Если захочешь, — повторил Пётр и вдруг добавил: — До полуночи осталось уже немного.
Катя посмотрела на него покрасневшими глазами и смахнула рукавом слезу со щеки.
Вывеска над старым баром горела, однако неоновая рюмка сорвалась с крепления, перевернулась, и из неё, в строгом порядке, один за другим, выкатывались лопающиеся пузырьки.
Пётр распахнул дверь.
В заведении был занят один столик неподалёку от барной стойки, и светильник, похожий на подслеповатый ночник, горел только на нём. Бармен машинально тёр и без того чистый стакан, уставившись в лежащий на стойке пинг.
— Мы здесь вроде уже были, — сказал Пётр.
Бармен поднял на него глаза и утомлённо поморщился:
— Скоро закрываемся!
— Точно были.
Они сели за столик у окна. Света едва хватало на то, чтобы лицо Кати не тонуло во мраке. Улица в окне казалась синей — возможно, из-за особого стекла, — как после фильтра цветокоррекции.
Катя подтянула на скамейку ноги и обняла себя за колени.
— Здесь ведь самообслуживание? — спросил Пётр. — Я принесу чего-нибудь. Коктейль?
Катя молча смотрела в синее окно.
— Эй! — Пётр коснулся её плеча. — Чего пить-то будешь? Какой коктейль?
Катя несколько раз моргнула.
— Нет, не надо коктейль. Принеси водку.
— Водку? — хмыкнул Пётр. — С водой?
— Без воды. Просто водку.
— Как хочешь…
Две водки. Ленивый кивок головой.
Бармен обслуживал Петра медленно и неохотно, не отрывая глаз от брызжущего цветами пинга.
— Включить вам свет? — спросил он, убирая бутылку.
Пётр быстро взглянул на оставленный столик.
— Нет, света не надо.
Катя ждала его, разглядывая выключенный ночник.
— Возьми! — Пётр протянул ей стакан.
Она пригубила, поморщилась, точно сдерживая тошноту, но тут же выпила опять, резко, на выдохе, и закашлялась.
— Китайская, — сказал Пётр.
— Сойдёт.
Пётр залпом осушил свой стакан и присел за стол.
— Сколько там осталось? — спросила Катя.
— До отключения?
— Ага.
— А у тебя разве нет…?
— Я всё вырубила на фиг!
— Вырубила, но хочешь знать?
Катя не ответила. Пётр вытащил из кармана пинг.
— Чуть больше получаса. Скоро.
Во рту после водки стояла густая горечь.
— Скоро, — повторила Катя.
— Нас, наверное, выгонят отсюда ещё до двенадцати. Как и в прошлый раз.
— А мы не уйдём! — Катя замотала головой. — Не уйдём, пока…
— Хорошо, — согласился Пётр. — Не уйдём.
Катя повернулась к насквозь синему окну. Кто-то прошёл по улице. По лицу Кати скользнули тени.
— А что случилось с кристаллом? — спросила она. — Он ведь ещё у тебя?
— Я его уничтожил.
Катя кивнула.
— Полчаса.