От отошёл от подъезда и запрокинул голову, пытаясь зачем-то рассмотреть окна квартиры Мити, но не увидел ничего, кроме ровной серой стены, как будто никаких окон и не было вовсе. Пётр понимал, что это невозможно. Но ничего не видел.
Начинало светать. Небо в вышине ещё оставалось чёрным, как ночью.
Пётр неторопливо докурил сигарету, раздавил окурок ботинком и вернулся к консьержу. Номер этажа, синий шестиугольник. Через край экрана опять переливались расходящиеся волны. Пётр уже ожидал услышать выбешивающие извинения, но вместо этого аппарат на стене зашипел, как если бы кто-то — высоко, в полутора сотне метров над ним — хрипло выдохнул в трубку.
— Какого чёрта? — послышался голос Мити. — Кто это? Вы в курсе, который…
— Дмитрий, — Пётр старался говорить как можно громче и чётче, — извините, что я вас разбудил, но это очень важно. Откладывать нельзя. Нам нужно поговорить.
Он сильнее сжал рукоятку пистолета в кармане.
— Что? — взвизгнул Митя. — Да кто это?
— Это Пётр. Я…
— Пётр? — Митя на секунду замолк. — Какого чёрта, Пётр? С чего вы решили, что можете вот так заявиться ко мне среди ночи? — Динамик консьержа взорвался треском. — Чёрт, и почему я вообще не отключил эту штуку на ночь?
— Это очень важно, — повторил Пётр. — Я не смог с вами связаться другим способом. Мой пинг накрылся, а я…
— Да что произошло?
— Это по поводу Кати. У неё был приступ, мне пришлось отвезти её в больницу.
— В больницу? — Голос у Мити срывался на визг. — Она сейчас в больнице?
— Да, и там говорят, что у неё какие-то проблемы с шунтом.
— Какие проблемы? Что за проблемы? Почему вы ко мне с этим припёрлись?
— Слушайте, — Пётр вздохнул, — от этого зависит жизнь девушки. Мы можем поговорить? Я не займу у вас много времени. Мне кажется, вы можете помочь. Её шунт…
— Что её шунт? Причём здесь я? Как я могу помочь? Мне бы кто помог!
Пётр ответил не сразу. Хотелось курить, но сигарет больше не было. Он наклонился к консьержу и заговорил — медленно, уверенно и спокойно, — хотя сердце в груди молотило так, что едва получалось унять дрожь в руках.
— Я всё знаю. Я знаю, что установке шунта поспособствовали вы. И что по результатам теста шунт ей ставить не стоило. Представьте, что будет, если она умрёт.
— И что будет? — проскрипел Митя. — Вернее, нет. Задайте себе лучше другой вопрос. Почему я должен вас сейчас пускать?
— Кате нужна помощь! — закричал Пётр. — Её не могут вывести из комы! А у меня нет денег! Нет денег, понимаешь?!
— А-а! Деньги. Как всё банально! Забавно, как вы и Катя на самом деле…
— Чего? — выдохнул Пётр.
— Да ничего, — прохрипел электронный консьерж и затих.
Экран мигнул, и через секунду на нём опять появилось вращающееся нагромождение геометрических фигур.
— Блядь! — крикнул Пётр. — Сукин сын!
Он ударил по экрану кулаком, консьерж затрещал, и изображение раздвоилось — теперь две копии абсурдного логотипа вращались одна поверх другой, задевая друг друга острыми краями.
Входная дверь щёлкнула и приоткрылась.
Пётр остановился у двери с синим шестиугольником. Он помедлил, прежде чем нажать на кнопку звонка. В ушах шумело. Головная боль возвращалась, в виски́ кололо. Пётр встал так, чтобы заблокировать ногой дверь, даже если его не захотят пускать и — позвонил.
Митя открыл моментально. Он был в тапках и белом халате, без привычных круглых очков. На щеке у него красовался длинный след от подушки.
— Боже! — скривился Митя. — Ну и видок у вас! — Он открыл дверь пошире. — Что ж, проходите, — и сам зашлёпал в гостиную. — Только закройте за собой.
Пётр последовал за Митей. Правую руку он держал в кармане куртки.
— Выпивку предлагать не буду! — заявил Митя. — Самому не хватает! — и хихикнул. — На самом деле, рановато для алкоголя. Я планировал ещё немножко поспать.
— Для меня уже не рановато, а слишком поздно, — сказал Пётр.
— Да-да, как скажете. — Митя махнул рукой и плюхнулся на диван. — Ладно. Вы ко мне по делу, у нас с вами, так сказать, бизнес, и я, уж простите мне мою невежливость, предпочёл бы не затягивать.
— Я тоже! — Пётр достал пистолет.
Митя вылупился на оружие, приоткрыв рот.
— Что… это? — выдавил он из себя.
— Догадайся!
— Но…
Митя заёрзал на диване. Халат распахнулся, обнажив его бледное волосатое тело. Он захлопнул полы халаты дрожащей рукой.
— Но в этом нет никакой необходимости! Мы же с вами договорились! Я готов помочь, — Митя сглотнул, — финансово. Давайте спокойно обо всём…
— Не нужны мне твои деньги, урод! — крикнул Пётр.
— Но как же… Постойте. Я чего-то не понимаю. Я…
Пётр шагнул к дивану, целясь Мите промеж глаз.
— Она умерла, урод! Ты понял, блядь?! Умерла! Её труп у меня в квартире!
Митя несколько раз моргнул.
— Но вы же говорили про кому! Я думал, у неё просто был приступ. И она…
— Был приступ. Во время отключения. А пото́м она пришла в себя, зашла в портал и умерла. Ты чего ей в мозги засунул, мразь?!
Лицо у Мити покраснело. На лбу выступил пот. Он протёр лоб рукавом и шумно вздохнул.
— Я не понимаю. Возможно, это индивидуальная восприимчивость. Но чтобы прямо такое… А может… — Митя впился глазами в Петра. — Может, вирус? Какой это был портал?
— На хуй портал! У неё не должно было быть шунта! Тест она не прошла! Это ведь ты, урод, постарался?
Пётр взмахнул пистолетом, и Митя вжался в диван.
— Всё было не так! Вы не понимаете! Уберите пистолет, и мы спокойно поговорим. Я всё объясню, тут всё иначе.
— Хватить юлить, мразь!
— Позвольте, но я, — Митя опять принялся тереть рукавом лицо, — я не мразь. И тест Катя проходила. Может быть, не самую последнюю версию, но…
— Я тебе сейчас мозги вышибу! — проревел Пётр.
— Хорошо, хорошо! Последнюю, самую последнюю версию теста на тот момент она не совсем прошла, но там же совсем немного не хватало, самую малость, вы знаете, совсем чуть-чуть, а все эти тесты, они же специально так составляются, чтобы с запасом как бы, поэтому я лишь совсем немного…
Митя задыхался.
— Я всего-то немного ей помог. Это было ещё до последней прошивки. Я тогда не мог знать.
— Последней прошивки? Какой ещё последней прошивки?
В глазах у Петра потемнело, он покачнулся. Митя неожиданно усмехнулся и посмотрел на него с отвращением, как на грязного бомжа. Его губы презрительно вздрогнули.
— Ах, да, — сказал Митя уже спокойнее. — Вы же не знаете. Извините. Я, конечно же, всё вам сейчас объясню.
Он попытался встать с дивана, но Пётр подскочил к нему и толкнул в грудь. Лицо Мити исказилось от злобы.
— Сидеть! — рявкнул Пётр.
— Хорошо, я сижу. А дальше что? Мозги мне вышибете?
Пётр молчал.
— Да вы попросту пьяны! Вам бы пойти домой да проспаться!
— У меня дома лежит её труп!
Палец Петра коснулся спускового крючка.
— Но я-то в этом не виноват, — пожал плечами Митя. — Вам, я понимаю, хочется кого-то обвинить. Её смерть — это, бесспорно, трагедия, но я… — Митя застонал и обессиленно свесил голову. — Я сегодня полночи работал. Вернулся недавно — и тут вы! Давайте мы оба придём в себя — и вы, и я. А пото́м решим, что нам делать.
— Я уже знаю, чего мне делать.
— И что же? Застрелить меня? Но Катю это не вернёт. Кстати, если она сейчас у вас дома… Где она нашла там портал?
— Случайно, — пробормотал Пётр.
Его рука с пистолетом дрогнула. Ствол смотрел Мите в распахнутую, по-женски полноватую грудь.
— Случайно, да, — кивнул Митя. — Всё произошедшее — это трагическая случайность. Именно так и есть!
Пётр поморщился и прижал ко лбу ладонь. Голова раскалывалась от боли.
— Вы устали, — сказал Митя. — Вам нужно отдохнуть.
Пётр вновь покачнулся, но руку с пистолетом не опустил. Митя запахнул расползающийся халат, причмокнул языком, как будто попробовал что-то на вкус, и закинул ногу на ногу. Лицо его постепенно возвращало естественный цвет.
— Хотите ви́ски? — спросил он.
— Чего?
— Ви́ски. Вы же любите ви́ски? Нам обоим бы не помешал сейчас стаканчик. Вы только уберите эту штуку. — Митя покосился на пистолет. — Она, так сказать, не слишком способствует разговору. Да и что вы тут собрались с ней делать?
Митя начал вставать, не переставая говорить.
— Откуда, кстати, у вас такой? С прошлой работы остался? Нет, нет, вы не подумайте, мне просто интересно! Дело в том…
— Сидеть! — крикнул Пётр.
— Да что вы всё — сидеть да сидеть! — Митя встал рядом с диваном. — Я хотел принести нам ви́ски. Хороший ви́ски, двенадцатилетний синглмолт! Вы же любите ви́ски?
— Сядь на диван, мразь!
Пётр взмахнул пистолетом. Митя сощурился.
— Забавная штука, — сказал он. — Никогда таких не видел. Он вообще работает? Заряжен?
— Хочешь проверить?
Митя карикатурно потряс раскрытыми ладонями.
— Всё, всё, простите! Ни малейших сомнений! Весьма внушительный у вас, так сказать, агрегат. А я только на секундочку, принесу нам бутылочку! И мы с вами во всём…
Пётр схватил его за руку. Лицо у Мити искривилось, он издал какой-то шипящий звук, вырвался — халат слетел у него с плеча, — и метнулся к двери в соседнюю комнату.
Пистолет громыхнул. С потолка посыпалась штукатурка. Митя вздрогнул и оцепенел.
— Что же вы наделали! — Он обнял себя за голое плечо так, словно пытался остановить кровотечение из смертельной раны. — Зачем же было…
Он вдруг резко обернулся и с ненавистью уставился на Петра.
— Вот и всё! Скоро сюда приедут! Такой громкий выстрел! О нём наверняка сообщат, и тогда…
— Не надейся, мразь! Знаю я, как наша братия работает!
Пётр ударил его наотмашь по лицу. Митя покачнулся, разинув рот, как умирающая рыба, и страшно захрипел.
— Приятно тебе, мразь?
Пётр ударил ещё. Митя шарахнулся к стене и сполз на пол. Лицо у него стало пунцовым, из носа потекла кровь. Пётр шагнул к нему, и Митя вздрогнул, прикрывшись трясущимися руками.