— Будет чего-нибудь ещё или уже можно снимать?
— Погоди! Первый контакт всегда медленный.
Контакт.
— Это как первый раз с тёлкой — не всё сразу получается! — Парень прыснул со смеху. — В следующий раз быстрее будет. Он щас пытается с кристаллом спариться. Спариться, хы! Но там хитро всё.
— Мне это уже надоело! За шута меня держишь?
— Ну погоди ты!
Наконец внутри камня, рядом с трещиной, запульсировал красный огонёк — сбивчиво и суматошно, словно никак не мог определиться с интервалами мерцания. Спустя ещё несколько секунд перед глазами Петра возникли рубиновые буквы — такие осязаемые и плотные, что, казалось, кто-то вырезал их из пластика и подвесил в воздухе.
— «Требуется авторизация», — вслух прочитал Пётр. — «Доступные варианты — магический жест, секретное слово».
— Во, пошло! — Парень зажал между зубов тонкую сигаретку и чиркнул зажигалкой. — Работает! А ты говорил… Надпись эту я заделал, кстати. Мощно, да?
— Магический жест? Секретное слово?
— Ага, — парень пыхнул сигареткой, — биометрии нет. Не фурычит она на дзыне. Но с биометрией ты всё равно был бы в пролёте, старик.
— Я тебе не старик!
Пётр нажал на синюю кнопку. Яркие цвета, чёткие линии. Его выкинуло из одной реальности в другую, изменилась плотность материи, освещение, давление среды, и от стремительной декомпрессии закружилась голова.
— Авторизация, значит?
Пётр покачнулся и полез в карман за сигаретами.
— Ну да. Щас везде авторизалка. У меня вон даже в сортире авторизация. Правда, там, — парень хихикнул, — биометрия.
— Хватит чушь молоть! Взломать можно?
— Не знаю. — Парень озабоченно взглянул на Петра. — Я по железякам больше, крякать не моё, мужик. Так, послайсить слегка.
— А кто может помочь?
— Слушай! — Паренёк взмахнул сигаретой, рассыпав по столу пепел, — Я думал, ты в курсах, чё там ваще за дело! Как без авторизалки-то? Ты где этот камешек-то взял?
— Тебе какое дело?
— Да никакого, старичок! Нужны мне больно твои камешки! Так значит, всё? Не нужно, значит?
Парень поднял дзынь и пошатал примотанную к нему батарею.
— А на хера он мне?
Пётр закурил.
— Ну вот, здрасте! — вывернул губу парень. — Чё сразу тогда про авторизалку не спросил! Мне теперь чё, обратно всё переделывать?
— Ты очень много труда потратил!
— Потратил! А сколько времени я на тебя, старик, потратил! Авторизалка ему, понимаешь…
— Погоди! — Пётр задумался, уставившись на табличку с надписью «Warning! This song hasno words!». — Не плачь, парнишка! Возьму. Сколько ты за него хочешь?
Лицо парня расплылось в довольной улыбке.
— Ну наконец-то! Сразу бы так!
Дома Пётр первым делом проверил в комнатах радиаторы — они были едва тёплые. Проходящая по старым трубам вода давно начала остывать. Он не стал снимать уличную одежду. Разогрел в микроволновке рыбный брикет, от которого несло протухшей треской, и налил водки в стакан.
Пётр сидел за кухонным столиком, напротив мутного от грязи окна, и разглядывал дзынь. Грубо сработанный каркас из толстой проволоки, забра́ло, похожее на старые очки для виртуальной реальности, приплюснутая китайская батарейка c торчащими ниточками проводков. Можно было подумать, что он подобрал на помойке старую детскую игрушку.
— Ох, и дурак ты! — вздохнул Пётр и осушил залпом стакан.
Расправившись с брикетом, он вышел в гостиную, разместился на диване и надел дзынь. Устройство в этот раз и правда сработало быстрее — спустя всего пару секунд после включения внутри кристалла задрожал красный огонёк, а под потолком повисли тяжёлые рубиновые буквы. Пётр трясущейся рукой изобразил в воздухе спираль — жест постового из старых фильмов, разрешающего проехать через перекрёсток, — и буквы закрутились, как в водовороте. Через секунду угловатая надпись исчезла, но призрак так и не появился. Вместо этого откуда-то из-за спины раздался раздражённый гудок, и перед Петром высветилось новое сообщение:
«Ошибка авторизации».
Пётр выругался, повторил жест со спиралью и, когда рубиновые буквы стала засасывать воздушная воронка, попытался схватить их, резко вытянув руку.
Гудка больше не было.
У окна появилась девушка в тёмном коротком пальто — она мгновенно воплотилась из пустоты, без мерцания и прочих раздражающих эффектов. Девушка стояла к Петру спиной, делая вид, что рассматривает угол оконной рамы. Волосы у неё были чёрными.
По коже у Петра пробежал холодок. Девушка действительно находилась в комнате. Она стояла у окна, мечтательно сложив на груди руки, и тихо, чуть заметно дышала. На истёртом ламинате вздрагивала её тень.
— Привет! — выдавил из себя Пётр.
Девушка не обернулась. Пётр снял дзынь, и в глаза ему тут же ударил потолочный свет, который до этого приглушало забра́ло.
Девушка исчезла.
Пётр опять надел дзынь.
Жёсткая проволока давила в виски́. У окна, спиной к Петру, стояла девушка с чёрными волосами.
— Привет, — повторил Пётр. — Слышишь меня?
— Зачем ты пришёл? — спросила девушка, не оборачиваясь.
Голос у неё был тихий, спокойный и — живой. Он совсем не напоминал синтезированную речь — монотонную, лишённую интонаций.
— Мне нужно поговорить с тобой. Дело в том, что твоя хозяйка…
Пётр осёкся. Девушка по-прежнему стояла к нему спиной, но он никак не мог избавиться от чувства, что она действительно здесь — в этой параллельной, залитой синевой комнате, где все предметы, если присмотреться, распадаются на горизонтальные полосы, а сам он страдает близорукостью, как старик.
— Только аудио-визуал, — напомнил себе Пётр.
В этот момент девушка повернулась.
Пётр вздрогнул.
Она выглядела совершенно не так, как погибшая — угольные волосы, которые он вначале принял за дань виртуальной моде, большие тёмные глаза, бледное и худое, сужающееся к подбородку лицо.
— Ты кто? — прошептал Пётр.
— Синдзу, — ответила девушка, улыбнувшись. — Имена такие забавные, правда? Как твоё?
— Пётр.
— Я тебя не знаю. — Синдзу нахмурилась, и на лбу у неё прорезалась тревожная морщинка. — Ты — другой.
— Другой? Что значит другой?
Пётр невольно заёрзал на диване. Синдзу наклонила голову, и её шея неестественно вывернулась, а волосы закрыли половину лица. Она уставилась на Петра тёмными горящими глазами, сделала шаг к дивану, и одна её нога провалилась по щиколотку в пол.
Петру захотелось сорвать с головы дзынь.
— Другой, — сказала Синдзу. — Другой значит другой.
— Я — следователь, — начал Пётр. — Вернее…
Однако Синдзу его как будто не слышала.
— Впрочем, ты ведь обучен волшебству, так что всё в порядке.
Её фигура вздрогнула, стала на мгновение прозрачной, как отражение в стекле, но тут же вновь обрела реалистичную плотность — нога теперь не проваливалась в пол, голову Синдзу держала прямо, а волосы красиво рассыпались у неё по плечам.
— Впрочем, ты ведь обучен волшебству, — сказала с той же интонацией Синдзу, как если бы испорченная запись пошла по кругу, — так что всё в порядке.
— Обучен волшебству, — повторил, как под гипнозом, Пётр.
— К тому же, — улыбнулась Синдзу, — я люблю узнавать новое.
Пётр вскочил с дивана. Это по-прежнему была его квартира — ободранная мебель, серые от грязи стены, тёмные разводы на потолке. И в то же время всё вокруг казалось другим.
Синдзу неподвижно стояла рядом со столом — плечи расправлены, руки вытянуты и прижаты к бёдрам — и смотрела с застывшей улыбкой на диван, словно по-прежнему видела там кого-то.
— Синдзу! — позвал Пётр.
Она повернулась.
— У меня есть несколько вопросов. Я хочу поговорить о том, кто создал тебя.
— Я тебя не знаю! — На лбу у Синдзу прорезалась тревожная морщинка. — Ты — другой.
— Другой? Что это значит?
Пётр подошел к Синдзу и, не сдержав любопытства, коснулся её лица. Его рука провалилась ей в рот по запястье: кисть будто срезало световой волной. Синдзу не шелохнулась. Она была лишь изображением на дешёвом экране под забралом дзыня, но Пётр никак не мог избавиться от ощущения, что его затянуло в ночной кошмар.
— Это снова какая-то авторизация? — спросил он, возвращаясь на диван. — Проверка? Мне нужно что-то угадать?
Синдзу посмотрела на него и улыбнулась.
— Что значит другой?
— Другой значит другой.
— Тебя чего, заклинило?
Синдзу сделала ещё один шаг к дивану, и нога её вновь застряла в ламинате.
— Я — авторизованный пользователь! Отвечай на вопросы! — скомандовал Пётр.
— Вопросы…
Синдзу мечтательно прикрыла глаза и отвела назад голову, подставляя лицо воображаемому ветру. Волосы её и правда сверхъестественно заструились в воздухе.
— Как твоё имя? — спросил Пётр.
— Синдзу.
— Кто тебя записал?
— Ты.
— Чего? — Брови у Петра поползли вверх. — У тебя неверные данные! Я не мог тебя записать. Я не твой обычный пользователь. Я, как ты говоришь, другой.
Синдзу вздрогнула. Она картинно подняла над головой руку, точно репетируя па в каком-нибудь старомодном танце, и вдруг раздвоилась. Её призрачная, проникнутая синевой копия взлетела на полголовы к потолку. Синдзу попыталась что-то сказать, приоткрыла рот и — сама стала прозрачной. А пото́м исчезла. Пётр удивлённо замотал головой, но девушка тут же появилась у окна.
— Другой, — сказала она. — Ты — другой. Я тебя не знаю.
— Вот чёрт!
— Впрочем, ты ведь обучен волшебству, так что всё…
— Ты меня вообще понимаешь?! — крикнул Пётр. — Ты можешь отвечать на вопросы? Вопрос, ответ, слышишь?
— Вопрос и ответ, — прозвучал голос Синдзу, однако губы её не шелохнулись. — Ответы.
Она медленно приближалась к дивану.
— Я люблю узнавать новое.
От синей мглы, затопившей комнату, болела голова. Сердце молотило так, что тряслись руки.
— Когда ты была создана? — не сдавался Пётр. — Дата и время?
— Я люблю узнавать новое.