Байрон стояла у меня за спиной и молча ждала, а я вдруг подумала, не ощутила ли она того же, что и я: прилива сочувствия к женщине, открывшей нам дверь. Неудавшаяся пластическая операция, до странности измененные черты лица, улыбка на лице, от которой, наверное, становится больно. Количество хирургических вмешательств с косметическими целями, проведенных в Южной Корее в 2009 году: 365 000. Проведенных в Бразилии в 2013 году: 2 141 257. В США: 3 996 631. Самые распространенные в мире пластические операции: увеличение размера груди и липосакция. Самая распространенная операция в Корее: половинное усечение век. Операция, сделанная для того, чтобы глаза смотрелись менее «азиатскими».
Можно ли стать совершенным, подумала я, не будучи при этом белым?
9 фунтов 99 пенсов за 125 мл «королевского отбеливающего крема». Применять без ограничений. Аккуратно отбеливает и тонирует.
– Мы даем вам лучший номер, мисс Смити, – сказала женщина за стойкой, едва не подпрыгивая от возбуждения при виде клиентки в осеннее время. И еще, еще одной, теперь она вся светилась от восторга, когда на пороге появилась Байрон.
– Это ваша подруга?
Я обернулась, чтобы взглянуть на Байрон, и та впервые подошла ко мне, встала почти в метре от меня и ответила ровным голосом с южноанглийским выговором, почти как Гоген:
– Мы только что познакомились, но мне кажется, что мы подружимся.
– Да, – ответила я, часто дыша, и сердце у меня заколотилось так, что я почувствовала его биение у себя в горле. – Крепко подружимся.
Ей дали номер по соседству со мной. Наши балконы соединялись. Я стояла и смотрела, как волны бьются об окаменевшую лаву, слушая крики чаек, летевших вслед за скользившим по волнам судном, тяжело груженным рыбой. Ветерок, сначала прохладный, сделался холодным, и я подставила ему свою кожу, чтобы он остудил мое сердце, мою кровь и мое дыхание, пока, наконец, из своего номера не вышла Байрон и не замерла на балконе по соседству с моим. Нас разделяли низкая поросль вьющейся лозы и пара цветков в горшках.
Наконец она произнесла:
– Я не видела, как вы входили в гостиницу.
Наша встреча уже забыта.
– Или же как садились на паром.
Она меня боится: довольно интересное и не лишенное приятности развитие событий. Byron14, вероятно, гордится своей наблюдательностью, но все же вот она я, появилась, словно по волшебству, и это поразительно, и поэтому она боится.
Я не могу долго оставаться в этой гостинице; если мы всего лишь постояльцы, хозяева будут бесконечно удивлены, когда узнают, что у меня есть ключ.
– Чашечку кофе? – предлагаю я. – Или что-нибудь поесть?
– Я тут подумала, а не прогуляться ли мне вокруг горы. Если уж я так высоко забралась.
Никакой спешки: она уверена в своей власти. Она знает, что я никуда не денусь.
– Прекрасная мысль. Увидимся, когда вы вернетесь.
Она не отправляется гулять вокруг горы. Если бы она помнила, что говорила мне о своих планах, то, наверное бы, им последовала. Я отправляюсь побегать вдоль берега моря. Он покрыт галькой, постепенно переходящей в песок под сенью нависших деревьев. Я устаю всего через несколько минут и возвращаюсь в гостиницу по склону холма.
Я записываю время и место – ресторан гостиницы, в спешке прибираемый для гостей, свалившихся, как снег на голову, – и подсовываю бумажку под дверь ее номера.
Душ.
Переодевание.
План, страховочный план, страховка для страховки. Если слишком четко держаться плана, то можно в нем запутаться и погибнуть, но если не сможешь планировать наперед, то погибнешь наверняка.
Мне стало интересно, где же Лука Эвард и подумал ли он обо мне хоть раз.
Глава 56
Национальное корейское блюдо – это кимчи.
Когда путешествуешь, очень важно делать это с открытым сознанием. Это позволяет завязать разговор с незнакомым человеком, похвалить хозяина, поучаствовать в беседе и найти некую ограниченную перспективу.
Я говорю это как человек, пробовавший кимчи с открытым сознанием, и кушанье показалось мне отвратительным. Возможно, как утверждают тонкие его ценители, мне попадались блюда, приготовленные не лучшим образом.
Главный ингредиент: капуста, хотя можно использовать огурцы или зеленый лук. Приправляют соляным раствором, острым красным перцем, имбирем, редисом, креветочным и/или рыбным соусом и так далее. Помещают в глиняный сосуд, возможно, с добавлением ферментированных креветок для ускорения процесса, и оставляют закопанным в землю на несколько месяцев, пока все содержимое хорошенько не сквасится. Первый корейский космонавт Ли Со Ён отправилась к звездам с наиболее дорогим кимчи, известным людям, после того, как блюдо подверглось специальной обработке в целях удаления самых болезнетворных бактерий и уменьшения запаха. Кому захочется провести в космосе полгода, воняя любимыми бабушкиными квашеными овощами?
Byron14 уже сидела внизу за столом у широкого окна, выходившего на море. В ресторане были только мы вдвоем. Когда я присела за стол, наша хозяйка подала кимчи вместе с меню, дабы мы прониклись духом и атмосферой этого блюда.
Недолгое молчание. Висевшие над морем тучи темнели, закрывая солнце и застилая небо. Корабли поменьше тянулись в порт, а большие сухогрузы, казалось, застыли на горизонте, пока не взглянешь туда вновь и не обнаружишь, что они исчезли. Горевшие в ресторане лампы светили так, что наши лица отражались в стеклянной посуде. Я надеялась, что перед выходом из номера Байрон сходила в туалет, – мне понадобится ее неотрывное внимание.
Наконец она спросила, взглянув на меня
(в первый раз)
(в этот раз):
– «Совершенство» у вас?
Я положила флэшку на стол между нами.
Глаза ее сверкнули, дыхание чуть перехватило – удивление? Волнение? Возможно, и то, и другое.
– И это все?
– Это все.
Ее взгляд задержался на флэшке, пожалуй, чуть дольше, чем ей хотелось, потом обратился на меня с чем-то похожим на усилие воли. Она была умна, возможно, даже настолько, чтобы разыгрывать дурочку, улыбаться и кивать тупости других, но сейчас притворство исчезло, она радовалась тому, что я ее боюсь.
– И вся эта беготня лишь для того, чтобы вы передали мне ее за ужином?
– Мне казалось, что я позволила бы вам заплатить по счету.
Байрон говорит тихим голосом с четким британским произношением:
– Признаюсь, я озадачена. Зачем все это путешествие? Зачем вся эта перестраховка?
– Мне надо было поговорить с вами наедине, с глазу на глаз, в замкнутом пространстве и вне опасности.
– Зачем?
– Встреча на моих условиях позволяет мне контролировать ситуацию.
– Есть много способов контролировать ее, при этом не рискуя.
– Слова слишком сложны. Мне надо было встретиться с вами.
– Ну, хорошо, – наконец произнесла она. – Я здесь. Это того стоило?
Я постучала по столу, указательным пальцем касаясь флэшки.
– Это вы мне скажите.
Молчание. Напряженное молчание. Создаются впечатления, формируются образы. Пусть смотрит, гляжу ей в глаза, дерзость, я, мой взгляд, пусть таращится и делает какие ей угодно выводы, это все ничто, это всего лишь настоящий момент.
На море занимается шторм, ни грома, ни молнии, лишь ветер и волны, и очень быстро темнеет.
Наконец она произнесла:
– Я не видела вас на пароме.
– Нет, не видели.
– Я не видела вас в порту.
– Нет, и там тоже не видели. У меня к вам есть вопросы.
Она чуть приподняла плечи и опустила подбородок.
– Ну, хорошо, задавайте.
– Кто такой Гоген? – спросила я.
Легкая улыбка в уголках губ, взгляд обращается к морю, потом к потолку, потом возвращается ко мне. Она не спешит.
– Раньше он работал на одну из правительственных спецслужб.
– А теперь?
– А теперь работает на семейство Перейра.
– Почему?
– Пансион побольше.
– Пожалуйста, ответьте по существу.
– Скорее всего чувство вины, как мне кажется. Мы когда-то были любовниками.
Так ясно, так просто, так легко – ложь? Правда? Или правда, звучащая, как ложь?
Она продолжила, ведя пальцем по краю тарелки с кимчи, но не притронувшись к еде:
– Рэйф и Филипа уверены, что Матеуса Перейру убили. Гоген думает примерно так же, более того, ему кажется, что он должен был сделать все, чтобы этого не случилось. Его терзают угрызения совести, что ему это не удалось.
– А Матеуса убили?
– Следователь вынес так называемый открытый вердикт. В заключении токсикологической экспертизы содержались двусмысленности и неясности.
– А Гоген считает, что это вы убили Матеуса?
– Да.
– А вы его убили?
Она на мгновение втянула губы, потом слегка выдохнула, улыбнулась, взглянула на меня без раскаяния или радости и ответила:
– Да.
Она знает, что отдаст и что получит.
– Почему?
– По массе причин. Вам это интересно?
– Гоген свел меня с вами. Если бы он этого не сделал, вряд ли бы он так усердствовал и рыл землю. Вы втянули меня в самый эпицентр своих дрязг и разборок.
– Это не совсем так.
– Неужели?
– Нет, – задумчиво произнесла она, осторожно собираясь с мыслями, и легким голосом продолжила: – Конечно же, нет. Вы сами захотели выкрасть «Куколку» в Дубае. Сами захотели провернуть это дело в разгар самой важной для Рэйфа презентации, на глазах у всего мира. Вы сами захотели унизить его и поставить крест на перспективах «Совершенства» в ОАЭ. Вы сами заварили эту кашу и подняли шум, а нас с Гогеном привлекли лишь его отголоски.
– Мне просто хотелось заполучить бриллианты.
– Правда? Существовало множество способов их похитить, не прибегая при этом к унижению Рэйфа.
– Мне хотелось…
И тут я умолкла, повернула голову и стала глядеть на сгущавшиеся над морем тучи, где-то далеко, у самого горизонта, где море превращалось в потемневшее небо.
Байрон поправила палочки для еды и ждала. На Востоке никогда не оставляйте палочки в чашке с рисом после того, как закончите есть: это означает подношение мертвым. Другие традиции: четыре – несчастливое число,