(Кровь стекает к краю балкона – забавно, выходит, есть уклон, она течет, а не скапливается, значит, есть проседание?)
Поглощение кислорода в теле: печень – 20,4 процента, мозг – 18,4 процента, сердце – 11,6 процента.
Функции печени: расщепление инсулина, расщепление токсинов, превращение нашатыря в мочевину, выработка ферментов свертываемости, метаболизм белков, метаболизм липидов, синтез аминокислот, регуляция уровня тромбоцитов, выработка ферментов роста, концентрация витаминов, выработка альбумина, выработка… выработка…
(что-то грохнулось, музыка смолкла, и разговоры тоже, однако забавно, на самом деле, я ждала большего)
Диабет: гипотезы существовали задолго до его официального диагностирования, их выдвигали все столпы медицины от Галена до Авиценны. В 1910 году сэр Эдвард Альберт Шарпей-Шефер выделяет инсулин
(ползу. Медленно, по сантиметру, в сторону балкона, не обращай внимания на боль и на нож, не трогай нож, нож спасает тебе жизнь, не дает разыграться кровотечению, ползу)
Эллиот Джослин публикует первые работы по лечению
однако только после интересных опытов на собаках
удаление поджелудочной железы и наблюдение за последствиями
какие собаки выживают
какие собаки умирают
как
почему
(ползу, позади стелется кровавая полоса, одежда прилипла к спине, внизу теперь тихо, слишком тихо, даже рыдания – и те прекратились).
Фредерик Бантинг, Чарлз Бест, Джон Маклеод, Джеймс Коллип, синтезирование чистого инсулина для лечения людей, только двое из них получили Нобелевскую премию, хотя в научных кругах это, наверное, вызвало много шума
(ползу, пытаюсь поднять левую руку, но нет, леденящая кровь, бьющая по глазам, разрывающая все тело адская боль, поднять левую руку – значит шевельнуть мышцы вокруг ножа, а шевельнуть мышцы вокруг ножа – значит умереть, теперь я это знаю, я умру вот здесь, с ножом в груди, и наваливает боль, наваливается, наваливается)
Три главные причины смерти от ран: шок, боль, кровопотеря.
(Сосредоточься!)
Шок: пониженное кровоснабжение тканей. Холодная и влажная кожа, частый пульс, бледная кожа, спутанность и потеря сознания, для самой точной диагностики берем частоту пульса, деленную на систолическое… систолическое кровяное давление для ответа на…
лечение: поднять ноги
(не могу)
главное, чтобы кровь поступала к жизненно важным органам, остановка сердца, остановка дыхания
(правой рукой могу дотянуться до занавеса и отдернуть его в сторону)
Шок: холодовая шоковая реакция, например, от проваливания под лед. Резкое сужение кровеносных сосудов из-за мгновенного перепада температур. Сердцу требуется больше сил, чтобы прокачать кровь – и оно не справляется.
(я дотягиваюсь, но, похоже, не могу отодвинуть занавес и увидеть находящийся за ним мир. Тяну сильнее, визжу, беззвучно, тяну сильнее, визжу, визг в глазах, мои глаза визжат, я – мои глаза визжащие, моя рука, визг, мой голос визжит, мой)
занавес падает.
На мгновение путаюсь в его объятиях. Занавес падает, и я смотрю, медленно поворачивая голову набок и глядя вниз сквозь балконное ограждение.
Я – боль, и это нормально.
Шок: острая стрессовая реакция: онемение, амнезия, диссоциативное сознание, раздвоение личности, немота.
Я – свидетель всего происходящего.
Я – мои глаза, которые визжат.
Я вижу воочию:
Женщина в золотистом платье, склонившаяся над телом своего партнера по танцам, все глубже и глубже вкручивающая сломанную ножку от бокала для шампанского ему в глотку. Он уже мертв, но она зачарована игрой стекла и крови, ярко-рубиновыми каплями у него на коже. Они так идут к ее платью, возможно, кто-то сможет сшить что-то в подобной гамме?
Мужчина в алом от крови смокинге с торчащим из ноги икорным ножом, которому все равно, тащит другого мужчину по залу, вцепившись ему в горло. Он доходит до двери, но пугается ее и отпускает свою жертву, но та уже мертва, а он все еще в замешательстве, так что он возвращается на свое прежнее место, переступив через лежащую у двери безглазую официантку, и ищет, сможет ли обрести просветление где-нибудь в другом месте.
Просветление: высшее духовное состояние, отсутствие страданий и желаний.
Женщина, сидящая на корточках рядом с мужчиной, у которого голова болтается на ниточке. Рот и зубы у нее в крови, но она пока довольна и тихонько раскачивается из стороны в сторону. По-моему, я как-то раз видела ее в кино, кажется, она играла несчастную жену в драме из жизни американских пригородов
(моя кровь стекает через край балкона)
(ее не заметят)
Мужчина с оторванным ухом, но это нормально, это не проблема, тихонько бьется головой о стену
раскачивается на каблуках
назад
вперед
бум
назад
вперед
бум
Женщина, затмевающая лунный свет красотой, растерянно оглядывает мертвых и умирающих, замечает кого-то, кажется, знакомого, насаженного на ледяную скульптуру в центре зала. Он умер там после того, как утопил другого мужчину в кубиках льда, и глядите, его жертва лежит под ним, все так же лицом вниз, аккуратно сохраненная в шампанском. Женщина встает. Пересекает зал. Сдергивает с шею лежащего во льду шелковый шарф, затем идет в другую сторону, выискивая, как бы ей лучше повеситься с тремя или четырьмя другими, выбравшими ту же участь.
Девушка, задушенная жемчужным ожерельем.
Мужчина с вонзенной в позвоночник золотой авторучкой.
Визга было не так уж и много. Когда члены Клуба двухсот шести принялись уничтожать друг друга под звуки голоса Байрон, они так увлеклись бойней, что им стало все равно, что их тоже могут забить. С визгом умирали лишь несовершенные, распорядители и официанты, фотографы и репортеры.
Рэйф Перейра-Конрой умер с визгом, как мне думается, забитый насмерть микрофоном, который держал в руках, собираясь произнести речь. Кто бы мог подумать, что таким небольшим устройством можно размозжить так много костей?
Его убийца теперь сидит на полу у него за спиной, скрестив ноги и ожесточенно грызя ногти.
Взгляд Филипы блуждает по залу, встречается с моим, но она явно меня не замечает. Сдается мне, что она больше вообще ничего не замечает.
Видеокамеры в ложе папарацци продолжают запись. «Ютьюб» в ожидании.
Я – свидетельница.
Я закрываю глаза.
Глава 93
То мне было холодно, а сейчас вот тепло.
У меня такое чувство, что это нехороший признак, но кому теперь какое дело?
Слова… откуда-то издалека.
Кафка, Франц (1883–1924), неизвестный при жизни, знаменитый после смерти. «Первый признак начала познания – желание умереть».
А вот еще один афоризм: «Мой основополагающий принцип таков: в чувстве вины никогда нельзя сомневаться».
Или вот: «Юность счастлива, поскольку обладает способностью видеть красоту. Способный видеть красоту никогда не стареет».
1924 год был високосным.
Умирает Ленин.
На месте Османской империи возникает турецкое государство.
Закон об эмиграции в США открывает дорогу расовой дискриминации по отношению к азиатским меньшинствам, что впоследствии будет заявлено японцами как доказательство американского колониального империализма.
Нелли Тейло Росс избирается первой женщиной-губернатором в Соединенных Штатах.
Эдвин Хаббл заявляет, что Андромеда (до этого считавшаяся туманностью) является галактикой, и что Млечный Путь – всего лишь одна из миллионов миллиардов галактик во Вселенной.
В человеческом мозгу приблизительно восемьдесят шесть миллиардов нейронов. В Млечном Пути приблизительно триста миллиардов звезд. Во Вселенной приблизительно двести миллиардов галактик при неуместности термина «бесконечность». В человеческом теле приблизительно 7 × 1027 атомов.
Я…
здесь.
Шахматы: после трех ходов на доске существует более девяти миллионов возможных комбинаций и позиций, которых можно достигнуть в последующей игре. В сорокаходовой игре существует больше возможных комбинаций и позиций, нежели число электронов в наблюдаемой Вселенной.
Я
в сознании.
Мои глаза.
Медленно.
Визга больше нет.
Визг проник в мое сознание, но это ничего, там много места, и я смогу задавить его грузом знаний, если он сделается слишком громким. Я – знание, вы же видите. Я нахожу его менее вредным, чем многие вещи, которыми я могла бы быть.
Мои глаза спокойны, и я тоже.
Я открываю их и вижу.
Больница.
Вот это неожиданность.
Все больницы похожи друг на друга.
Койки разделены синими ширмами. Рядом со мной на прикроватной тумбочке – кувшин с водой и пластиковый стаканчик. Смесь чего-то с чем-то капает в катетер на моей левой руке, прозрачные трубки пропущены сквозь больничную пижаму. На койке напротив меня женщина с сердитым лицом повернулась на бок, виднеются ее ноги в тугих компрессионных чулках, стягивающих бледное, в темных пятнах тело. Трудно представить, что ее лицо, из-за всех этих выступов и густых черных бровей, может иметь иное выражение, кроме сердитого, но я, возможно, ее принижаю. Наверное, здесь у всех злой вид, да еще и серый зимний день рвется в окно у изголовья кровати. Может, еще и врачи грубияны.
Рядом со мной в кабинке стоит телевизор. Итальянское реалити-шоу, что-то о соблазнении богача, райский остров, скандальный ужин – да все, что угодно. Подождем немного.
Традиционно в этот момент все оживают, когда входят врачи и говорят:
– Как ваши дела, очень ли вам больно, можете ли вы вспомнить свое имя?
А я отвечаю, что нет, не могу, о Боже, какой теперь год, кто я, кто я, кто я?..
Не очень-то много.
Мимо проплывает медсестра, замечает, что я не сплю, широко улыбается и, наверное, думает, что я уже давно не сплю, и кто-то меня уже поприветствовал. Я улыбаюсь в ответ. Она забудет меня к тому времени, как выйдет из палаты, но это нормально, в этом отделении много больных, их легко забыть. Вот ведь и вправду чудо, что меня не бросили в машине «Скорой», и вообще поразительно, что я здесь оказалась.