единственный посланный сюда страж порядка – в полной боевой экипировке.
Мне вспомнился Петрович, который иногда выражал свои негативные чувства – если к ним не было объективных причин, и он сам не знал, откуда они взялись, – словосочетанием “меня зло бесить “ ( именно с мягким знаком на конце!). Точно как здесь. Они не могут определить словами, « чего в супе не хватает », как говаривал герой Геннадия Хазанова.. Зато для чего нужен их выход на улицы, хорошо знают те, кто провоцирует и наталкивает их на подобные идеи – британские спецслужбы. Именно они – через своих лоялистских прислужников – выводят на улицы тех, кто сам не понимает, куда он идет и зачем: главное – что его “зло бесить”. А нужно все это для того, чтобы спровоцировать, наконец, ИPA на “ответный удар”, после чего провозгласить, что “кровожадные террористы вновь вышли на тропу войны”, и что из-за этого надо разогнать Ассамблею, разорвать Мирное Соглашение Страстной Пятницы и вернуть в Белфасте прямое правление Лондона. Честь и хвала мужеству тех, кто не поддается на провокации британского империaлизма!
Я смотрю на “верных подданных её Величества”, дородных матерей семейства, прикидывающих своими ограниченными от ежедневного смотрения “За стеклом” мозгами, как бы половчее забаррикадировать дорогу, – и вспоминаю насмешливые слова, сказанные геологом Лизе Бричкиной в ”… А зори здесь тихие”: « Глупости не стоит делать даже со скуки ! »
****
…Так уж получилось, что к тому времени, как начался «глупый сезон», я снова осталась одна. В апреле Лиза начала-таки ходить в школу- в шлеме, как заправский хоккеист. Его ей пристегивали – так, чтобы не смогла снять (бедный ребенок!). Учительница каждый день присылала нам в ее портфеле своего рода дневник – чем они занимались за день. Сама Лиза ведь ничего рассказать не могла. Прошла пара недель, и моя мама вспылила:
– Слушай, они там вообще ничего с ней не делают! У нас во вспомогательных школах и тебе логопед, и тебе учителя сильные. А здесь – да ты посмотри в ее дневник: каждый день одно и то же: «ездили в магазин», «ездили в магазин», «ездили в магазин»… Они что, издеваются? Или сами отовариваются в рабочее время, чтобы себе после работы время по магазинам не терять?
Каждый день, когда я приходила с работы, мама пилила меня:
– Что мы здесь сидим, время теряем? Ни тебе лечения приличного, ни учебы. У нас дома даже сейчас, и то с этим лучше. Вчера она опять с оторванной пуговицей из школы пришла. Вещи постоянно забывают домой вернуть – то придет без пальто, то без шапки. Чему они ее там смогут научить, когда там даже директриса дебильная?
К середине мая положение накалилось до такой степени, что мама начала устраивать мне скандалы.
– Дома у меня хоть есть кому помочь. В санаторий детский заводской с ней будем ходить. А здесь… Не могу больше сидеть среди твоих тупых ирлашек! Вот пойду и утоплюсь в море. Хочу домой! Загубишь ты ребенка без лечения! Вот когда найдешь приличного доктора, тогда… – и все остальное, что я уже слышала от нее в Дублине.
Дело-то в том, что дома мама опять собиралась начать работать («красный директор» позволил ей взять такой длительный отпуск по уходу за внучкой, с оплатой 1/3 от заработка, которую за нее по доверенности получала одна коллега, а вернувшись, она собиралась оставлять Алису частично с нашей совсем уже старой бабушкой, а частично – еще с одной дальней родственницей, помощь которой взялся оплачивать мой дядя). Мне же няньки по-прежнему были не по карману, да и не могла я доверить Лизу в ее состоянии здесь совершенно чужому человеку. Бросить же работу и ухаживать за Лизой целиком сама я не могла: это означало бы жизнь в нищете. Я бы не смогла платить за дом, потеряла бы его, и где бы мы тогда обе с ней оказались?
Я до этого почему-то считала, что бабушками становятся автоматически: если твоя собственная мама помогала тебе в свое время жить и работать, не задавая вопросов, так и ты, когда состаришься, тоже будешь помогать своим детям. И сама я была готова к тому, что буду делать это когда стану бабушкой. Да, конечно, за это надо быть бабушкам благодарной, но разве не для того и есть друг у друга близкие люди, чтобы друг другу в трудную минуту помогать? А как же иначе? И когда же еще не работать и не жить в полную силу, как в молодости? Когда теперь наши бабушки-модерн, перенявшие западный индивидуализм, с негодованием от этой своей роли открещиваются, мотивируя тем, что «я своих детей вырастила, хватит, теперь хочу отдохнуть», так и хочется напомнить им: извините, дорогие, но в отличие от ваших западных ровесниц, ведь это не вы вырастили ваших детей, а ваши родители! И советские доступные всем в то время людям детские сады и школы с «продленками» и пионерлагерями. Только социализм – в сочетании с самоотверженными бабушками – способен дать женщине возможность самореализации в профессиональной сфере. Вы и в молодости отдыхали от детей – на работе, и сейчас все еще требуете для себя отдыха. Вместо того, чтобы сказать правду: просто я не создана для семейной жизни (и уж точно – при капиталистических условиях), и детей завела в свое время только потому что «так надо».
Увы, Лизина бабушка оказалась совсем не такой самоотверженно-беззаветной, как моя собственная. Я вовсе не хочу преумалять значение незаменимой маминой помощи или преуменьшать то, насколько ей было нелегко, хотя я всеми силами старалась ее положение облегчить, развлекала ее в свободное время как могла и не говорила ни слова, когда мне приходили астрономические телефонные счета, на оплату которых уходила целиком вся моя квартальная премия. Но ведь нелегко было в свое время и моей бабуле, а мы ни одного-единственного раза за всю жизнь не услышали от нее «Вы из меня всю кровь выпили!» или «Вы у меня 4 года жизни украли!». От мамы же я это слышала ежедневно. Такое впечатление, словно мы пользовались ее помощью по какой-то своей злой воле, чтобы из вредности ее закабалить, или от нечего делать, а не из-за безвыходности нашего положения.
Бабушка никого никогда не тыкала в нос своей помощью. Вот в чем была главная разница. Есть такой рассказ у Валентины Осеевой – »Краски». В нем высказывается очень мудрая мысль – «надо так давать, чтобы можно было взять». И это в полной мере относится к человеческой помощи.
Мне таких трудов стоило воссоединить свою семью, найти хорошее жилье, добиться помощи врача-специалиста… В конце концов, ради того, чтобы быть вместе с Лизой, я и переехала в этот гадюшник, именуемый «Ольстером»! И снова все мои старания пошли насмарку. Я пыталась найти с мамой какой-то разумный компромисс: например, чтобы они с Лизой ездили домой каждое лето (хотя как раз летом здесь красота, а зимой- черт знает какая погода), но мама вела себя ни дать ни взять словно дочка мистера Твистера: «А то, чего требует дочка, должно быть исполнено. Точка!». Хоть ты в лепешку расшибись. В то же время, как и несколько лет назад, когда я еще жила в Голландии, мама не хотела, чтобы я возвращалась в Россию и жила дома:
– Ты там работу не найдешь, а я вас двоих не прокормлю.
Ну, и что мне оставалось делать?
Сердце мое обливалось кровью, когда в мае я снова отвезла их в дублинский аэропорт. А мама по-прежнему не замечала моего этого состояния. Возможно, оно ее просто не интересовало. И я впервые до конца прочувствовала, как же мне повезло, что у меня была моя бабушка в детстве. Со всей ее почти пуританской строгостью – и с любящим, теплым сердцем. Какой была бы моя жизнь без нее, при таком мамином легком отношении к чувствам и переживаниям окружающих, лучше было себе и не представлять.
Господи, да сколько же можно?! До каких пор это будет продолжаться?! Что мне надо сделать просто для того, чтобы моя маленькая дочка жила со мной – и по возможности вылечилась, хоть бы и не на 100%? Какие еще горы свернуть?
После этого на работу я всю неделю ходила словно будучи под местным наркозом. Я не могла ни спать, ни есть. Казалось бы, теперь спи- не хочу (обычно Лиза будила нас по утрам довольно рано, начиная стучать по окну своими куклами), но это совсем не радовало. Больше того – я просыпалась посреди ночи в холодном поту от кошмаров и больше уже заснуть не могла… Еще одной вещи не понимала мама: каждый раз, отрывая от меня Лизу, она словно открывала этим потайную дверцу в моем подсознании, из которой выползали темные, гадкие воспоминания о том, как мы разводились с Сонни, и как Лиза заболела. По ночам эти воспоминания принимали форму кошмаров и душили меня…
Не выдержала, пошла к врачу. Тот прописал мне таблетки от депрессии, но лучше от них не стало. Тогда я пошла к врачу еще раз и на этот раз попала на прием к его жене. Она прописала мне снотворное – не глядя в карточку. На следующий день я в буквальном смысле слова чуть не скончалась прямо на рабочем месте, еле добралась до дому, отлежалась, достала коробки с обоими лекарствами и прочитала хорошенько вкладыши – там черным по белому говорилось, что антидепрессанты одновременно со снотворным принимать нельзя…
Господин Юлиан Семенов! Вы утверждали, что советские медики «плохо лечили потому что у них маленькая зарплата». «Эскулапы», прописавшие оба эти лекарства мне одновременно, получают до 100.000 фунтов в год… Вопросы есть?
И тогда я решила лечиться своими силами – подобно тому, как лечилась когда-то от любовных переживаний. Главное – не сидеть ни минуты без дела. Если страшно в выходные оставаться дома одной и тянет купить бутылку вина, разве не лучше куда-нибудь поехать и увидеть что-нибудь новое? И в ближайшие выходные я отправилась в Шотландию.
****
… «В начале, когда Бог создавал мир, он сидел на облаке и рассказывал своему другу, архангелу Гавриилу, что он задумал дать Шотландии. "Гавриил, "- сказал он, – "я хочу подарить этой стране высокие величественные горы, фиолетовые от цветов вереска долины, высоко парящих орлов, ручьи, полные красной рыбы, золотые поля ячменя, из которого можно будет делать нектар, называемый виски, зелень, отличные поля для гольфа, нефть под морем, газ:.". "Постой-постой!"- перебил его архангел