И я сдалась. Как мне было не сдаться на милость такого победителя?
Будучи здесь всего полгода я, конечно, не знаю об этой стране еще многого, думала я. Многое, наверно, идеализирую. Но в одном я была совершенно уверена – в том, что меня не ждет здесь разочарование. Потому что, какими бы ни были материальные и прочие трудности, здесь есть главное – люди здесь живут по-людски. Помогая друг другу, друг о друге заботясь, друг друга поддерживая. А не как в «свободном мире», жизнь в котором – вне зависимости от количества приобретенных тобой новейших прибамбасов – напоминает дикий лес. В котором каждый сам за себя, и каждого интересует только как физически выжить. По-моему, просто недостойна людей XXI века такая жизнь, и пусть эти «цивилизованные» двуногие засунут себе свои прибамбасы и банковские счета знаете куда?…
… Между прочим, Ри Ран не обманул меня – они действительно научили меня, как готовить кимчхи. Его мама с сестрами.
****
К концу недели в Корею приехали мама с Лизой. Мы с Чжон Ок поехали встречать их в Пхеньянский аэропорт. Аэропорт этот маленький и какой-то домашний, уютный. Почти как был когда-то аэропорт у нас в городе (в советское времыа от нас полстраны можно было облететь, а теперь к нам самолеты не летают вообще: это стало людям просто не по карману..)
Я очень нервничала – те из вас, кто помнит мамин характер (« у меня такой характер – ты со мною не шути!» – одна из ее любимых песен) и наши прежние трения, без труда поймет, почему. Я решила сообщить ей свою новость только уже после того, как увижу, какую реакцию у нее вызовет сама эта страна. Зная ее критический настрой, можно было опасаться чего угодно.
Мама вышла из дверей аэропорта- похудевшая и похорошевшая, несмотря на свой возраст, – ведя Лизу за руку. Лиза стала ростом уже с нее – как же быстро бежит время! Она узнала меня сразу, хотя не видела полгода, и радостно заулыбалась. А мама огляделась вокруг, глубоко вдохнула свежий корейский воздух и сказала:
– Ой, хорошо-то как! Прямо не верится.
И у меня упал с души камень…
****
Конечно, она осталась все-таки верной себе и потом уже в квартире сделала мне несколько выговоров: и этаж-то слишком высокий, и как работает здешнее отопление (в квартирах корейских тоже был пол-ондур), она не знает, и на циновке не спала со времен моего детства, когда к нам приходила ночевать на Новый год Тамарочка…
Но мне уже не терпелось поделиться с ней своей радостью.
– Мам, – я на секунду замялась, – мне тут предложение сделали…
– Опять, – констатировала сухо мама, – И кто же это осмелился?
– Скоро я вас с ним познакомлю.
Мама окинула меня взглядом с головы до ног.
– Кореец, небось?
– Кореец, мам…
– Так… ну что ж, корейцев у нас в семье еще не было, между прочим…
– У него в семье русских – тоже!- уточнила я.
– Тогда, значит, cчет один-один…
Тут зазвонили в дверь.
– Это он, это он, ленинградский почтальон…- уверенно сказала мама, – Ну, чего ты стоишь, беги, открывай!
Действительно, на пороге стоял Ри Ран. В форме. И с цветами.
– Дорогая теща!- начал он по-русски с порога.
– Ишь ты, уже теща!- удивилась мама.- И по-русски он как говорит…Вы только посмотрите!
– Иностранный язык – оружие в жизни и в борьбе!- без малейшего акцента отчеканил Ри Ран. Мама схватилась за сердце, а он продолжал:
– Меня зовут Сон Ри Ран, я просил руки вашей дочки, и она согласна. Теперь если еще будет согласно наше правительство, будем скоро с вами родственниками…
– С ума сойти!- сказала мама. – Для того, чтобы стать моим родственником, уже нужно правительственное разрешение…
Через некоторое время она полюбила его чуть ли не больше, чем я. Ри Рана нельзя не любить, если узнать его хорошенько.
****
. К вечеру, когда ребята заснули, а мне удалось подпоить маму гадючьим ликером в 60 градусов (гадюку Ри Ран предусмотрительно вынул из бутылки еще вчера- специально ради мамы, сам он был непьющий), мы втроем вышли посидеть на огромном по величине балконе. О таком я когда-то могла только мечтать.
Огромное красное все еще по-летнему жаркое солнце медленно опускалось за горизонт. Над домом какой-то корейский голубятник гонял своих голубей.
Ри Ран и мама к тому времени уже разговаривали друг с другом вполне по-свойски (думаю, здесь свою роль сыграл гадючий ликер, но окончательно мамино сердце растаяло, когда я шепнула ей, что Ри Ран хранит в душе незабываемые воспоминания о прочитанном в детстве «Тимуре и его команде»). Он даже продемонстрировал ей, как работает пол-ондур.
– Расскажите о Советском Союзе. Вот какая у Вас была жизнь в детстве, в юности? – попросил вдруг Ри Ран маму.
– И правда, – поддержала я, – Бабушка никогда не хотела рассказывать особенно много о своей молодости потому что «кому это интересно?» А теперь ее нет, и мы многого никогда уже не узнаем. А ведь это так важно – знать о том времени, даже самые мелкие детали! Каждое твое слово – это исторический источник, мам!
– Ой ребята, да ладно вам… Какой из меня рассказчик?
Но мы не отступали и все-таки уговорили ее.
– Прямо не знаю, с чего начать,- нерешительно сказала мама,- Может, с 1964 года? Я тогда как раз закончила школу и поступала в наш политехнический. В 64-ом году, когда решили скинуть Хрущева (борьба за власть, как известно, идет во всех странах и при всех режимах), перед этим решили показать народу, что тот не способен управлять государством. Вообще-то, конечно, это так и было. Попрятали все продукты, вплоть до хлеба и молока. Хлеб развозили по домам, по спискам. Это единственный раз на моей памяти.
Как вы знаете, Хрущева успешно сняли в октябре 1964-го. – и сразу же все появилось в магазинах, а когда ты родилась, практически был коммунизм, в магазинах изобилие и разнообразие продуктов необыкновенное; все натуральное, естественно. И так длилось вплоть до Олимпиады-80. Все остальное ты, Женя, сама помнишь. Я, конечно, уже могу забыть точные цены на отдельные продукты, но городская булка (вес около 300 грамм) стоила 7 копеек, батон белый – 22 копейки, 23 копейки, 18 копеек (в зависимости от сорта), белый хлеб (буханка весом в килограмм) – 22 копейки, пеклевань (сейчас такого хлеба нет, а народ его очень любил, он был белый, но чуть кисловатый, как черный, и совсем не крошился, в народе у нас его звали «паклеванка», весом тоже в килограмм)- 18 копеек. Бородинский хлеб (800- граммовая буханка)- 18 копеек, а вот ржаной хлеб – то ли 14, то ли 9 копеек, не помню точно. Молоко было повышенной жирности (5,6%), обычное (3%), топленое, сливки, кефир, снежок, ряженка. Разливное молоко стоило 28 копеек за литр, поллитровая бутылка молока – по-моему, 30 (15 копеек из них стоила бутылка, которую можно было сдать обратно). А сырок творожный с изюмом стоил 10 копеек. Сдал обратно бутылку, добавил 5 копеек – купил себе два сырка. Мясо в магазине стоило около 2 рублей – правда, костей там бывало многовато. Если мама хотела сэкономить, то шла покупать мясо на базар, где можно было и купить подешевле, и выбрать свежатинки, ведь продавали мясо из своего хозяйства, перекупщиков как сейчас на базаре в то время не было. Сахар стоил от 90 копеек то рубля десяти за килограмм – в зависимости от белизны. Карамель без обертки развесная – от 65 копеек до 90 копеек за килограмм, в обертке – рубль тридцать, конфеты мои любимые соевые «Кавказские» – рубль сорок пять кило, шоколадные – около 3 рублей, с вафлями внутри («Мишка на севере», «Красная Шапочка») – около 4-х. Плитка шоколада «Аленка» или «Мишка» – 80 копеек, другие виды – от рубля десяти до рубля тридцати за стограммовую плитку. Бананы стоили рубль десять килограмм (помнишь, мы один раз купили 10 кило, еле до дома дотащили?), столько же- мандарины, а апельсины – рубль двадцать килограмм, яблоки болгарские и венгерские – рубль пятьдесят, а наши на базаре можно было купить от 30 копеек до рубля за килограмм. Ягоды (крыжовник, смородина, малина, вишня) – 10 копеек стакан, клубника – 2 рубля кило на базаре, в магазине дешевле, но там надо было стоять в очереди, виноград – 90 копеек кило, груши – 50, арбузы – 30. Печенье – 90 копеек килограмм, торт килограммовый – рубль двадцать семь… Заказной торт в 2 килограмма весом стоил три тридцать. Водка была с красной и с белой головкой (сургуч такого цвета), по цене 2, 52 и 2.87 за поллитра, «Столичная» стоила 3,20…
– В мое время, помню, были бутылки по 3.62 и по 4.12…
– Ну, это уже в твое… Бутылка вина красного виноградного – от 90 копеек до полутора рублей, шампанское – от 3.60 до 4.20. Рыба – 90 копеек кило, картошка – 10 копеек, свекла, морковь и прочее – 5-6 копеек килограмм… Лук зеленый – 10 копеек кило. Мороженое – от 6 до 18 копеек у нас в городе, а в Москве были сорта и подороже – например, в 22 копейки. Сыр – от 2.30 до 3.60, сортов в мое время еще было очень много, и все сильно отличались друг от друга. Помнишь тот случай с вырусским сыром?
– Еще бы! Такое не забывается!
Это было уже где-то в период Олимпиады, когда выбор в магазинах стал поскромней. Один покупатель при мне спросил продавщицу в продуктовом около кинотеатра «Спартак», какой это у нее в витрине сыр.
– Вырусский, – сказала она, с ударением на «у». Это от названия эстонского города Выру. Вообще-то, наверно, правильнее было сделать ударение на «ы».
Но покупатель совершенно растерялся, замялся и наконец промямлил:
– Да я-то русский… Я у Вас спрашиваю, сыр у Вас какой?…
– … Трамвай стоил 3 копейки за поездку, троллейбус – 4, автобус – 5. Электричка до Москвы – полтора рубля, потом два, на поезде – рубль восемьдесят. А сейчас в этом поезде билет первого класса стоит 300 рублей. За твой детский сад я платила 12 рублей в месяц, но это был максимум, так как я была высокооплачиваемая. Самые низкие оклады были у уборщиц, секретарей, бухгалтеров, кассиров. 57 рублей, потом подняли до 80, столько же получали низкоквалифицированные подсобные рабочие, ученики различных рабочих профессий Люди, закончившие техникум, получали 90 рублей в месяц (это оклад, а ведь были еще и премиальные), после ВУЗа – о