Я пробежала через весь вагон, благо ехали мы в последнем, и успела поймать взглядом их стремительно уменьшающиеся фигурки. Оба они долго-долго махали руками мне вслед. Пока не превратились в далекие точки на горизонте. Я махала им, а новорусские дамы, успевшие увидеть, как мы с Ри Раном плакали друг у друга в объятьях, смотрели на меня с чувством глубокого осуждения. Только мне на это было еще глубже наплевать.
*****
…И вот я – снова в Китае… Корейская земля кончилась как-то сразу, неожиданно: после небольшой стоянки на границе, где с нами тепло попрощались корейские пограничники (я успела-таки выучить несколько слов на корейском языке, чем. произвела на них большое впечатление!), когда поезд наш выехал на мост, разделяющий КНДР и КНР. Уже посередине реки мы увидели прогулочные катера с праздной публикой. На другом берегу поезд поехал быстрее – здесь были более новые рельсы и шпалы. Но на окнах домах появились такие же, как в России, решетки – и я вздохнула: значит, точно, начался Китай…
Так оно и было. С перронов с рекламных плакатов на нас смотрели глуповатые рожицы наамериканенных тинейджеров со взбитыми по последнему писку здешней моды, как будто бы они неделю не причесывались, крашеными волосами, выражающие бурную радость по поводу приобретения какой-нибудь очередной новомодной фиговины. А поля, хотя и тоже были здесь аккуратными, время от времени перемежались с огромными кучами мусора, издававшими едкий «аромат». Новые дома, выстроенные для крестьян, напоминали по форме коровники, только со спутниковыми «тарелками» то там, то здесь на крышах. А где они не были похожи на коровники, там они напоминали солдатские казармы. И вагон наш сразу мощно огласили звуки электронных игр: это дорвавшиеся до них наконец китайцы включили свои мобильники…
Китай за окнами был похож на огромную, но достаточно уродливую стройку: то там, то здесь среди кукурузы и персиковых садов прокладывались широкие дороги, рылись котлованы, возводились небоскребы (в отличие от корейских новостроек, совершенно лишенные национального характера). Но делалось все это как-то без огонька. Видимо, люди почувствовали, что хотя Китай – это держава будущего, будущее это строится здесь не для всех…
Постоянно мелькали на стенах надписи на английском, уверяющие «спонсоров» в том, что они не ошиблись, остановив на Китае свой выбор. Печальная картина. Особенно удручающее впечатление на меня произвел официальный девиз здешних Олимпийских игр – «Один мир, одна мечта!» У меня не одна и та же мечта с Кондолизой Райс! Знаем мы, какая мечта у этого «однополярного мира»…
Мне очень не по себе становится всякий раз, когда в той или иной стране бедные люди, вынужденные добывать себе на пропитание любым способом, изо всех сил пытаются тебе что-то навязать. КНДР – единственная в мире известная мне страна, в которой тебе никто, даже официальная сторона, не стремилcя ничего продать. В Китае это начинается еще в поезде: сразу после пересечения границы «ходоки» по вагонам пытаются продать тебе корейские почтовые марки или банкноты (причем все ходоки эти – китайцы, хотя вагон полон корейцами из КНДР: те спокойно занимаются себе своими делами: читают книжки, едят, разговаривают стоя у окна, шутят…). Ну, а на выходе из вокзала в Пекине тебя чуть не растерзывают на кусочки водители-частники, предлагающие тебе такси. На улицах тебя чуть только не дергают за полы всяческие рикши, продавцы чая и «красных книжек» Мао. Заискивают перед иностранцами. И со всеми надо торговаться.
Донал с Хильдой радуются: они наконец-то вернулись в знакомую им «цивилизацию». А мне противно. Противно видеть, как люди вынуждены зарабатывать себе на хлеб таким образом.
И потому в Пекине мне просто не хотелось выходить на улицу. Не хотелось увидеть даже знаменитую Китайскую стену. При всем моем уважении к новой супердержаве, после КНДР Китай навел на меня сильную тоску, а так хотелось ехать на задание с хорошим настроением!
По этой причине я и поехала на следующий день в аэропорт за целых 12 часов до первой встречи с моим товарищем по миссии. Мавзолей Мао был закрыт, а смотреть на «Пекин- город контрастов» просто уже не было сил.
Пока я за 10 минут прошла по одному этажу аэропорта, мне 4 раза предложили меня помассировать – и 3 раза попытались затянуть в ресторан.
В аэропорту я насмотрелась вдоволь на «новых китайцев», летающих за рубеж. Китайцы моего возраста и старше были очень вежливы, предупредительны, причем ненавязчиво. Но китайская молодежь, а дети в особенности оказалась нахальным поколением «выбравших МакДоналдьс». Дети обоих полов терриризировали меня почти час, пытаясь продемонстрировать свои познания английского («my mother”… (дальше китайское слово, – видимо, неприличное, потому что все они сразу начинали хохотать), «my father”… (другое китайское слово, видимо, из той же серии), причем по-английски молодые китайцы говорят, изо всех сил стараясь подражать американскому акценту. Просто ухо режет. Потом родители пристыдили их, и они пришли угощать меня кукурузой.
Мне бросилось в глаза, что в Китае, в отличие от КНДР, уже образовался ощутимый разрыв между молодым и старшими поколениями – разрыв, погубивший в свое время мою страну. Это видно было и по тому, как молодые люди ведут себя, и по тому, как одеваются, и по тому, кому они стараются подражать. «Процесс пошел», как любил говаривать Михаил Сергеевич…Остальное – только дело техники для империалистов. Дай бог, чтобы я была неправа. Просто я уже слишком часто видела такой процесс в других странах.
Только не ловите меня на слове- я вовсе не испытываю никаких антикитайских чувств. Нам надо дружить с этой страной. Китай – страна мощная, самостоятельная, гордая- словно огромный противовес на нашем планетарном маятнике, и ее нельзя не уважать уже хотя бы за одно только это. Но вот останется ли эта страна социалистической? Я видела элитные поселки за заборами и под охраной за городом – и городских бездомных… И это усиливало мои сомнения.
Китай больше всего напомнил мне карикатуру Херлуфа Бидструпа об экономическом прогрессе в эксплуататорском обществе: где с течением веков трудящиеся люди постепенно становятся все более прилично одетыми, и потому довольны своей жизнью – но тем временем доход «хозяев жизни» растет не просто, а в астрономических пропорциях.
Есть ли смысл в экономическом прогрессе, если результаты его изначально предназначены «не для всех»?….
В Китае у меня не было ощущения того, что твое дело – общее дело. Не было чувства, что народ здесь – хозяин. Не возникало желания тушить за собой в туалете свет, закрывать кран с водой и выключать кондиционер. Не было желания работать на субботнике – «на чужого дядю». Не возникало внутреннее чувство, не позволяющее тебе бросить мусор просто на улице. По большому счету казалось, что тебе нет здесь дела до людей, а им – до тебя (если от тебя нельзя получить деньги) и друг до друга.
И тем не менее по большому счету я все равно – на китайской стороне. Этот Запад уж помалкивал бы со своим избирательным фарсом «прав человека» в тряпочку. А всех протестующих в защиту «свободы Тибета» американских, британских и прочих натовских болванчиков я на месте китайских властей депортировала бы исключительно в «свободный» Ирак! Пусть-ка там попротестуют.
Но КНДР показала мне, что «другой мир» действительно возможен. Но для этого другим должен стать человек. Если отвлечься от национальных особенностей этой страны (которые, к сожалению, зачастую мешают людям из других стран правильно понимать происходящее там), то главное – в том, что там растят и воспитывают именно нового человека, которому не все равно. Не все равно, что происходит вокруг него, не все равно, как живут другие люди. Человека, для которого главное – именно это: как живут все люди в обществе, что нужно сделать для того, чтобы никому не было плохо. И ради этого он готов отказаться от наимоднейших аксессуаров и «прибамбасов», причем с его стороны- это вовсе не жертва. Они по-настоящему не интересуют его. И потому он в неизмеримое количество раз свободнее нас, всех тех, кто стал рабами вещей и денег. Свободнее – и счастливее.
****
…А товарищ не пришел. Донал объявил мне о перемене планов – мы должны будем встретиться с ним завтра в известном Доналу месте у Великой Китайской стены. Стоило ли так сюда торопиться?
… Я заснула в пекинском отеле, и мне приснилось корейское утро: с гудками паровозов, с начинающимся почти на рассвете раздающимся с улицы хоровым пением детей и военных, со стуком каблуков людей, идущих на работу…Это было такое утро, когда хочется вставать. Как в советской песне, которую так здорово пел мне Ри Ран: «Не спи, вставай, кудрявая! В цехах, звеня, страна встает со славою на встречу дня!!» Именно так.
Я проснулась с неиспытанным мною уже долгие годы ощущением покоя на душе и внутреннего, тихого счастья. И еще что-то напоминало мне это радостное чувство, но что именно, я не сразу смогла понять. А поняв, удивилась: Неужели же я так крепко влюбилась? Только не просто в одного человека, а в целый народ, в целую страну! Такого со мной еще никогда не бывало…
Корея, любовь моя!
В тебя, как и в CCCР, действительно можно только верить.
Глава 24. Dushi Korsou.
«Вот он! Вот он!.. Этот коварный тип гражданской наружности»
«Ты всегда будешь моим другом. Ты слишком много знаешь»
… Вообще-то хорошие сны снятся мне редко. Все больше – кувыркающиеся на лету огромные свиньи, грозящие свалиться прямо тебе на загривок или бушующий прямо под окнами океан. Есть еще и такой кошмарный, внеклассовый, для всех времен и народов, сон, как контрольная по математике, к которой ты совершенно не готова. В последний раз хороший сон мне приснился когда привиделось, что меня взяли работать в кубинскую разведку. Я даже проснулась с улыбкой! Но – просыпаешься, и непрекращающаяся нелепица творящегося вокруг снова и снова давит тебе на сердце. В КНДР – п