— Эй, джигит! — негромко, но властно окликнул его коренастый плотный казах. Редкие волосы зачесаны назад, и на широком смуглом лице странная усмешка, неподвижная и завораживающая.
— Эй, джигит, ты много времени имеешь?
— Так, аксакал! — с неуверенной почтительностью подтвердил Сауранбаев.
— Прошу тебя, купи нам еды. Мы, два старика, проголодались, а выйти из вагона дела и заботы не дают. Ты помоложе, окажи услугу, пожалуйста. Вот деньги.
Нисколько не меняя странного строго-хитроватого выражения лица, он протянул Сауранбаеву деньги. Тот взял их.
— Принесешь в пассажирский вагон, что в тупике стоит. А деньги все истрать...
Незнакомец подал Сауранбаеву небольшую корзинку и отошел. Потолкавшись на базарных рядах, Оспан с нагруженной корзиной пробрался по знакомым путям в тупик.
Вагон поразил его своим внутренним убранством. Он никогда не видел такого просторного зала, отдельных комнат.
В одной из них, приветствуя Оспана, слегка приподнялся второй незнакомец. Он выглядел утомленным, на нем внакидку был китель незнакомого Оспану образца с неведомыми знаками отличия.
— Угощайся, — ласково сказал человек, пригласивший Сауранбаева в вагон. — И повел рукою в сторону бутылки с вином, одиноко стоявшей на столике, застеленном зеленой бархатной скатертью.
— Я не пью, — сказал Оспан.
Он заметил, что ласковость, с какой разговаривают с ним, носит оттенок, который можно было бы назвать: «Спасибо за услугу, но что же нам с тобой дальше делать!»
— Тогда присаживайся, — гостеприимно настаивал незнакомец.
Оспан отказался и повернулся, чтобы распрощаться.
— Ты куда собрался ехать?
— Далеко. В Алма-Ату...
Незнакомец в кителе мельком посмотрел на Оспана и вновь утомленно прикрыл веки.
— Тогда ты нам не мешаешь, будешь попутчиком, раздевайся, повесь пальто...
Через несколько часов вагон прицепили к проходящему пассажирскому поезду. К тому времени Оспан знал, что первого незнакомца звали Жантуаров, он был транспортным прокурором станции Джамбул, а второй — Мукыш Абдулкадиров, всю дорогу недомогавший, являлся прокурором Джамбулской области.
Они расспросили Оспана обо всем, что касалось его жизни и будущих перспектив. Оспан признался, что профессии еще не выбрал. И тогда собеседники рекомендовали ему свою. Ошеломленный Сауранбаев, оставшись один, вновь слушал, как Жантуаров, и особенно Абдулкадиров, говорят наперебой: «Тебе обязательно стать юристом надо. Ты так и оформляй свои документы, чтобы быть прокурором!»
Глядя в окно, где в предрассветной мгле проплывали казахские степи, Сауранбаев вспоминал свое поспешное согласие и понимал причину его: ему понравились и Жантуаров и Абдулкадиров, внове была интеллигентная размеренность их речи, спокойствие. И все настолько очаровало Сауранбаева, что чего бы он только ни отдал, чтобы завтра же стать прокурором!
Но когда в Алма-Ате Абдулкадиров настойчиво разыскивал директора Алма-Атинского юридического института и устраивал судьбу понравившегося ему фронтовика, он и предположить не мог, что через несколько недель принятый в институт Оспан, встретив на улице знакомого и поговорив с ним несколько минут, откажется от вуза и перейдет в Алма-Атинскую юридическую школу, благо она давала юридическое образование на два года раньше. После школы его направили следователем прокуратуры в родной Чуйский район, где он проработал три года. Потом — пять лет в Меркенском районе в той же должности.
Однажды вечером прокурор района позвонил Сауранбаеву домой и сказал: «Собирайся, завтра тебе надо быть к девяти утра в Джамбуле, будут утверждать прокурором Сарысуского района...»
На бюро обкома первый секретарь Артыгалиев говорил:
— Нас сейчас волнует судьба Сарысуского района. Тяжелый район, имеет свои особенности, там нет промышленных предприятий, народ разный и не всегда легкий на подъем. Сегодня будем утверждать нового районного .прокурора. Послушаем, что он скажет...
Но Сауранбаев не мог говорить. Волнение его было замечено и понято.
Уже через несколько месяцев Сауранбаев почувствовал себя иным человеком, далеко, очень далеко шагнувшим от того горячего и вспыльчивого джигита, каким он был совсем недавно. Всегда и во всем он стремился занимать принципиальную партийную позицию. Внимательно анализировал поступки людей, скрупулезно изучал их.
Местные партийные руководители заботились о его авторитете, и многие не знали о разговорах в райкоме, порою далеко за полночь, когда Сауранбаеву указывали на его ошибки, поправляли, советовали и... советовались с ним. Навсегда он остался благодарен Сарысускому району и его руководителям. Именно здесь Сауранбаев заметил, что он все чаще думает о других, старается предвидеть, как то или иное его слово, поступок, им совершенный, отразится на судьбе и личности человека, с которым его сталкивала жизнь. Но поначалу, разумеется, не обошлось и без курьеза. Особенно запомнился ему один судебный процесс в совхозе «Туркестан»...
В полдень в зал клуба совхоза «Туркестан» ввели двух подсудимых. Они сразу сели на скамью, отирая пот с взволнованных и отягченных печалью и тревогой лиц. Сауранбаев мельком посмотрел на них, но тут же вновь углубился в свои бумаги. Он подготовил обвинительную речь и старался, чтобы ничто, в частности, невольное безотчетное сочувствие к виновным в краже зерна не помешало ему сохранить страстность и стремление обличать.
И лишь ему предоставили слово, он напористо, интенсивно, обрушивая на суд и на слушателей процесса доказательство за доказательством, довод за доводом, быстро и энергично обвинил подсудимых в преднамеренном злостном хищении и потребовал лишить свободы каждого обвиняемого на три года.
Когда председательствующий посмотрел в сторону адвоката Жетписбаева, тот кивнул головой в знак того, что он сейчас будет говорить, но некоторое время даже не вставал с места, а встав, тихо сказал:
— Государственный обвинитель, уважаемый товарищ Сауранбаев, неправильно понял свою задачу. Он понял ее так, что надо обвинять во что бы то ни стало. Но надо было разобраться в материалах следствия, тогда ему бы стало ясно, что в отношении одного подсудимого необходимо вынести оправдательный приговор, а в отношении другого — ограничиться мерами наказания, не связанными с лишением свободы, ибо та статья Уголовного кодекса, на основании которой прокурор требовал трех лет тюремного заключения, не может быть применена к проступку подсудимых.
Никогда дотоле не приходилось Сауранбаеву чувствовать столь остро, что он буквально сгорает от стыда. Но ни капли недовольства опытнейшим юристом, который блистательно опроверг все обвинительные выводы прокурора, у него не было. Как он ни краснел от стыда, он нашел в себе силы подойти к Жетписбаеву после завершения судебного процесса и сказать:
— Благодарю, аксакал. Поверьте, вашего серьезного урока не забуду.
И действительно, не пришлось больше прокурору Сауранбаеву попадать в такое неловкое положение, как тогда в совхозе, поскольку вскоре уже не было, наверное, в районе другого такого человека, в совершенстве изучившего массу законов, огромное количество постановлений и старающегося ныне, чтобы ни одно его слово, произнесенное в кабинете или в суде, не имело и малейшей тени расхождения с законом.
Без обобщения нет прокурорского надзора. И проверка соблюдения законности должна быть обоснованной, с обязательными ссылками на законодательные акты, инструкции, положения. Формулировки обобщения кратки, немногословны. Например, возникает необходимость проверить автобазы, работу госавтоинспекции: количество автодорожных происшествий заметно возросло. Можно, разумеется, скрупулезно проанализировать все протоколы, аккуратно и добросовестно составленные, детально разобраться в многочисленных описаниях происшествий и даже составить на основании этих томов обобщающее заключение, но все останется без движения, если прокурор не примет действенное решение.
И потому, проверяя соблюдение законности, Сауранбаев одновременно готовит выступление на совещании по проблемам автотранспортных происшествий. Его дополняют руководители предприятий, водители. Но прокурор считает это недостаточным. Он выступает на районном совещании водителей, а также на кустовых. Однако прокурору и этого мало, разговор о проблемах безопасности движения переносится по его настоянию на сессии местных Советов. Прокурор пишет статью в районную газету, и чабаны где-нибудь за много километров от райцентра, прочитав газетную заметку, говорят, когда приходит, например, машина с комбикормами: «Что прокурор писал?» И не подпускают к машине детей.
Мало того, постоянно занятый проблемой автотранспортных происшествий, прокурор изо дня в день готовит представления, постановления, где перечисляются конкретные мероприятия, называются виновники упущений, халатности, безалаберности, отмечаются добросовестные работники.
Он постоянно знакомится с законодательством, имеющим отношение к разрешаемой проблеме: заново изучает даже то, что хорошо знает, потому что стремится к безупречности своей теоретической подготовки. И чтение это не напрасное — последняя инструкция Министерства автомобильного хозяйства вводит дополнительные штатные единицы на автобазах — инженеров по технике безопасности. Сауранбаев внимательно вчитывается в перечень их обязанностей, вновь и вновь проверяя, не упустил ли он сам в проведенной работе чего-нибудь...
Весенним вечером 1961 года Сауранбаев сидел в правлении колхоза имени Калинина: командировка подходила к концу, хотелось поскорее возвратиться домой, и он не стал откладывать просмотр необходимых документов. Когда за открытым окном резко взвизгнули тормоза, он подумал, что приехал директор соседнего совхоза. Но дверь кабинета распахнулась, и Сауранбаев увидел милиционера с пакетом. Областно