— О-о-о-о! Это же… Это… — Миранда задохнулась от восторга. — Это платье-полиформ! Последнее чудо от кутюрье Раббана! О нем все только и говорят, но никто еще не видел. Это тебе владыка подарил, сто процентов!
— Оно ужасно!
— Ты не понимаешь! Ты можешь сделать его любым, каким захочешь, кроме цвета, потому что это магия Тьмы!
— Любым? — воспрянула я.
— Абсолютно. Каким хочешь. Подожди, я тебе сейчас журнальчики притащу, с картинки легче визуализировать свою мечту.
— Не надо. Я и так справлюсь.
Сотворение образа отняло у меня полчаса, не больше. И к моменту, когда за мной явился Янге, мы с подругой были полностью готовы.
Серебристый демон одобрительно оглядел меня с головы до ног, одобрительно кивнул, оценив элегантное атласное платье с длинной юбкой годе и открытой спиной, и преподнес коробочку с драгоценностями. Явиться без них на темный бал — все равно что прийти голой, потому я безропотно приняла серебристое колье с бордовыми каплями рубинов, так шедшее к моей посеребренной коже, серьги, браслеты и диадему. Миранда заклинанием завила мне волосы крупными локонами, подняла на висках и опустила свободной волной на спину, и получилось вполне терпимо. Сама она выглядела как сполох пламени: алое платье и распущенные, закатного цвета кудри. Яркая и красивая, только очень грустная.
— Ты как летняя лунная ночь, так же прекрасна, — шепнул Дьяр, когда Янге подвел меня к возвышению с креслом владыки. На этот раз Дьяр не стал потрясать собрание гигантской фигурой на огромном троне, хотя четырехкрылое великанье сиденье никуда не делось, но церемониальную часть огромного зала под открытым небом как бы отодвинули в глухую тень.
Как ни грандиозно было событие, допущены на него были самые сливки демонического общества: высшие чины Темного ковена с сыновьями, градоначальники с семьями, генералы мракармии с наследниками, князья со свитами и, конечно, девушки, отобранные две недели назад для участия в несостоявшемся празднике. Потенциальных невест было почти полторы сотни.
Два клана из тринадцати не участвовали в отборе, хотя их представители почтили мероприятие присутствием. Во-первых, правящий клан Полночного звездопада. Не будет же Дьяр жениться на близких родственницах, из которых у него лишь сестра Зарга (сосланная и лишенная силы Тьмы за участие в заговоре) да непризнанный брат Ирек, бастард. Во-вторых, тринадцатый клан Неупокоенных. Никому и в страшном сне не приснится женить владыку демонов на вампирше.
Но сто сорок три прекрасные демоницы плюс семь принцесс от сопредельных полутемных государств — есть из чего выбрать. Все они изнемогали в любовной горячке, судя по страстным, томным, восхищенным, восторженным взорам на прекрасного синеглазого повелителя. Я была счастлива, что не обязана смотреть на них «оком сердца». Не хочу даже знать, кто из них искренне влюблен в своего владыку. О богиня, я ревную?!
— По регламенту, вы открываете бал с ближайшей родственницей или ками-рани, — напомнил церемониймейстер. — Будут ли какие изменения?
Конечно, у них уже все расписано как по нотам.
— Ближе Лики у меня теперь никого нет, — похоже, Дьяр заразился томностью от своих подданных.
Пришлось танцевать. Это было даже лучше, чем биться, защищая спины друг друга.
За вечер Дьяр обязан был протанцевать с каждой принцессой и с одиннадцатью девушками — по одной от клана. Считая меня, девятнадцать танцев. Несчастный, мне его жалко. В перерывах девушки демонстрировали магические таланты, опять же, по одной от клана, и политические — искусство беседы. К счастью, не только с Дьяром. Часть тягот отбора взяли на себя советники. Я только наблюдала за хищными улыбками претенденток и чувствовала их неискренность даже без «ока сердца».
В середине бала, когда Дьяр закончил танцевать с последней из семи принцесс, возникло легкое волнение среди гостей: явился Сатарф. Я тщетно высматривала маму, но царица Серых пределов не рискнула дразнить такое количество высших темных магов.
Хватит того, что появление бывшего владыки шло вразрез с тысячелетними устоями царства демонов: никогда еще трон не переходил к сыну при живом отце.
А потом за спинами у колонны я заметила бледное и осунувшееся лицо Ирека, его пылающий взор, обращенный на Сатарфа, и сердце екнуло: что-то назревает. Неужели бастард сотворит еще какую-нибудь глупость? С него станется.
Все случилось в самом конце этой бесконечной ночи. Демоницы, оттеснив полутемных принцесс, уже без всякого стеснения предлагали себя если не в невесты, то в любовницы. Так как я стояла за спинкой кресла или сидела на низкой скамеечке по правую руку, то слышала каждое слово из бесед. Претендентки усаживались по левую руку.
— Ваше Темнейшество, я так вас люблю!
— Пока только мои ноги, — владыка стряхнул с колена ее когтистую лапку.
Следующая.
— У меня много недостатков, магесса, — доверительно говорил Дьяр.
— Это неважно! Любой недостаток возлюбленного — достоинство!
Следующая.
— Вы — мой восторг, моя мечта, мой повелитель!
— Мечты не должны сбываться, чтобы было о чем мечтать, — язвил уставший владыка.
Следующая.
— Я готова отдать вам и сердце, и душу.
— Зачем мне бессердечная и бездушная жена?
Следующая.
— Ах, что душу, я вся ваша, мой господин. Вся, до кончиков моих крыльев!
— Спасибо, напомнили… — Дьяр поднялся, и по его знаку умолкли музыка и все разговоры, до самых дальних шепотков.
Краем глаза я заметила, как напряглись Сатарф и Сэйван, как Янге просигналил «наивысшую готовность».
— Как я и говорил прекрасным девам, у меня много недостатков, — сказал владыка, и его голос разнесся до самых дальних колонн огромного зала. — Я назову невестой ту, которая примет меня таким, какой я есть, и я постараюсь стать для нее лучшим. Смотрите же. Нравлюсь я вам таким?
И он распахнул крылья.
Огромные, прекрасные, сияющие осенним золотом крылья.
Те, какие я видела когда-то за спиной Ирека. Уродство с точки зрения детей Тьмы.
Богиня, что он натворил?! Что они натворили?!
Как же шарахнулись от него те, кто только что готов был целовать его ноги. Какой ненавистью исказились девичьи лица. И не только их. Те князья, что клялись ему в верности, те магистры, кого он возвысил, все содрогнулись от отвращения. Еще миг, и они кинутся на него и растерзают. Кое-кто — мыслимое ли дело! — начал перетекать в боевую ипостась.
В этот миг и вышел вперед Сатарф, раскрыв свои мощные черные крылья, прикрыл сына.
— Во имя Тьмы, во благо Теней, — начал он. И демоны сразу вспомнили привычку повиноваться его негромкому, но твердому голосу. — Высшая доблесть повелителя — закрыть свой народ своей силой во время беды. И мой сын Дьяр исполнил свой долг. Вы скажете, он изменил госпоже Тьме? Нет, он всего лишь изменил цвет крыльев. Он изменил малое во имя большего, во имя сохранения силы Тьмы и вашего спасения. Пусть расскажут те, кто знает и видел, почему мой сын совершил эту подмену.
То есть крылья он поменял с Иреком еще до того, как попал в горы Смерти. И когда только успел? Потому и не мог он принять боевую ипостась: сразу бы себя выдал. А так жрецы понять не могли, почему сила Тьмы не дается им в руки. Но если он совершил подлог, то догадывался, куда шел. Конечно, догадывался, даже кинжалы Ошсах не забыл.
Пока Сатарф говорил и пока свидетельствовали Рихт, Сэйван и Янге, Дьяр склонился ко мне и прошептал:
— Врут. Просто мне показалось, что этот цвет тебе больше нравится. Правда, Лика? Ты такими глазами смотрела на Ирека, когда он летал в башне, что я готов был там же содрать с него эти крылья и нацепить на себя. Что, собственно, и сделал.
— Сумасшедший! Теперь они не захотят тебе подчиняться!
— Но тебе нравятся мои новые крылья?
— Да, но…
— Тогда поцелуй меня.
— Что-о? Ты… Ты безумец!
— Ты мне должна еще два поцелуя, и второй я требую здесь и сейчас.
Он сгреб меня на колени и поцеловал, пользуясь тем, что нас никто не видит за плотной завесой черных крыльев его отца.
— Ты выйдешь за меня замуж, Лика?
И я вспомнила, что наследие моего отца переплавляет мою магию и кровь светлого мага вытесняет кровь сельо. Свет и Тьма не могут быть едины, а жизнь сельо — это единение с ее избранником.
— Нет, Дьяр. У тебя только крылья золотые, но ты был, есть и будешь — темный маг и, еще хуже, владыка демонов. А я не пойду по пути моей матери. Я слишком хорошо знаю, чем это может кончиться, и не хочу такой судьбы.
Он выпустил меня из рук, и я соскользнула с его колен на свою скамеечку и отвернулась.
Мэтр Рихт все еще распинался о подвигах Дьяра. И никто не заметил, как исчез сидевший в кресле владыка. Был и нету. Я ощутила его отсутствие по пустоте, разлившейся в сердце. Оглянулась на пустой малый трон и ахнула.
— Дьяр?
А потом что-то изменилось в самом воздухе. И оглянулся уже Сатарф, выругался.
— Хургова пасть! Что ж ты, сын?
А ему уже кричали:
— Не примем такого владыку! Зачем нам мотылек на троне?
— Не нужен нам золотокрылый, светлым на смех!
А я не отрывала взгляда от бледного лица Ирека и уже понимала, что папа был прав в своих опасениях. Бастард уже забыл о светлой магичке, в которую так быстро влюбился и так быстро предал. Близость трона кружила ему голову, а возможность быть здесь и сейчас признанным отцом сметала все сомнения. За его плечами трепетали словно бы в предвкушении черные крылья Дьяра.
Бал закончился бунтом.
— Лика, вам лучше уйти, здесь для вас становится опасно, — шепнул Янге.
Это традиция у меня такая. Как появлюсь на крыше дворца Темного Трона, так тут становится опасно.
— А полночь уже наступила?
— Хм… Через пять минут.
«Значит, договор еще в силе!» — обрадовалась я.
— Янге, а ками-рани может открыть портал в любое место, где…
— Да, — перебил начальник дворцовой охраны, беспокойно поглядывая на орущих демонов, — но поспешите. Если владыка успеет отказаться от трона или его свергнут, договор между ками-раджем и ками-рани аннулируется.