Состав позднего сталинского Центрального Комитета 1939 г. по социальному составу можно считать более репрезентативным по отношению к советскому обществу в целом. В отличие от ЦК 1925 г. большая часть его членов родились не в городах, а в деревне. Учитывая, что в то время сельские жители составляли около двух третей населения страны, состав элиты в большей степени, чем в 1925 г., отражал географическое распределение широких народных масс. Состав Центрального Комитета того времени и особенно представители второго поколения среди его членов заставляют вспомнить хорошо известный вердикт Баррингтона Мура относительно крестьянских революций в СССР и других странах: «Крестьяне представляют собой динамит, пригодный для подрыва старого здания. В последующей работе по восстановлению и реконструкции разрушенного они годятся только на то, чтобы стать её первыми жертвами»[648]. Фактически, одновременно с подавлением крестьянства в ходе ускоренной коллективизации советское правительство преобразовывало значительную его часть, вовлекая её в партию, а затем, десятилетие спустя, продвигая бывших крестьян на элитные позиции в обществе.
Центральный Комитет представлял собой более высокообразованную группу по сравнению с остальной партией и обществом, интересы которых он представлял. Перепись 1939 г. выявила, что грамотными были только 81.2% населения страны в возрасте старше девяти лет. Это стало одной из причин, по которым полные результаты переписи засекретили, поскольку считалось, что безграмотность уже успешно ликвидирована[649]. Некоторое число неграмотных среди членов партии ещё оставалось в республиках Средней Азии, и окончательно решить эту проблему удалось только в послевоенные годы[650]. Вместе с тем к 1939 г. значительно выросло число коммунистов с высшим образованием. В частности, высшее образование имела почти четвёртая часть делегатов съезда, а среди членов Центрального Комитета его наличие стало правилом, хотя и не без некоторых исключений. Например Лазарь Каганович, руководивший энергетикой, не закончил даже начальной школы. Вместе с тем полученное многими членами ЦК узкоспециализированное высшее образование значительно отличалось от того, что получили в своё время более образованные члены ЦК 1920-х гг.
По национальному составу репрезентативность Центрального Комитета 1939 г. менее очевидна. В границах СССР 1939 г. русские составляли только 58% населения, но доля русских в составе Центрального Комитета была около 70%, то есть на 10% большей, чем в 1925 г. Таким образом, представительство русских стало ещё более подавляющим, нежели в революционной или в ранней сталинской элитах. В то же время нации, представительство которых ранее, в 1925 г., являлось чрезмерным по сравнению с их долями в общей численности населения — евреи, прибалтийцы и кавказцы, теперь были представленными в ЦК значительно скромнее. Напротив, доля украинцев, представленных в ЦК 1925 г. недостаточно, выросла и стала выше их пропорции среди членов партии и в стране в целом (16%).
XXII съезд партии, созванный в 1961 г., проходил в совершенно иной обстановке, обусловленной победой в войне и невероятным подъёмом международного авторитета СССР. Это был третий по счёту и последний съезд, который проводил Хрущёв как лидер партии. Элита хрущёвского периода была по-прежнему преимущественно мужской, хотя к тому времени среди полномочных членов и кандидатов в члены ЦК уже насчитывалось 11 женщин, а доля женщин среди членов партии и делегатов съезда была намного выше (табл. 7.3).
Центральный Комитет стал намного более образованным, что отражало общее увеличение числа людей с высшим образованием среди делегатов съезда и членов партии в целом, где их доля почти удвоилась по сравнению с 1939 г. Среди членов ЦК был даже один человек, Иван Сенин, который окончил Колумбийский Университет в Нью-Йорке. Вместе с тем этот Центральный Комитет всё ещё состоял преимущественно из людей деревенского происхождения, отражая социальный состав советского общества, в котором более половины населения проживала тогда в сельской местности.
Как и прежде, русских оказалось в ЦК непропорционально много по сравнению с их долей в населении страны, но примерно на том же уровне, сколько состояло в партии. Преимущественное представительство украинцев немного ослабло, но не исчезло совсем. Но если средний возраст членов ЦК в 1939 г. находился в интервале 30–40 лет, что соответствовало возрастному составу партийных масс, то в 1961 г. он сместился в интервал между 50 и 60 годами. В отличие от изменений, происходивших в период между 1925 и 1939 гг., зачастую в ЦК остались все те же люди, ставшие заметно старше. Партия тоже понемногу старела, но средний возраст её членов всё ещё оставался в том же интервале (30–40 лет), в то время как средний возраст всего населения страны находился в интервале от 20 до 30 лет.
Центральный Комитет ещё больше состарился в 1976 г. после третьего из четырёх съездов, проведённых при жизни Брежнева. Если в 1961 г. средний возраст членов ЦК находился в интервале между 50 и 60 годами, то к XXV съезду он сместился в интервал от 60 до 70 лет (табл. 7.4). Второе поколение элиты, к которому принадлежал сам Брежнев, определённо консолидировало своё присутствие в составе ЦК. Если ранее, в 1961 г., примерно две трети членов ЦК были старше 50 лет, то теперь на их долю приходилось 85%, причём около половины мужчин уже достигли пенсионного возраста, то есть 60 лет. Делегаты съезда, избравшего этот Центральный Комитет, были намного моложе: 13% из них оказались в возрасте от 20 до 35 лет, и лишь 10% — старше 60 лет[651]. Рядовые члены партии в основном также были моложе членов ЦК. Среди них лишь 13% были старше 60 лет. То же самое можно сказать и населении страны в целом, где люди старше 60 лет составляли всего 20%. Центральный Комитет вновь оказался преимущественно мужским по своему составу, хотя доля женщин в партии продолжала расти. В новом ЦК остались те же 3% женщин, что и в 1961 г. Эта доля несопоставима с общим числом женщин в партии и среди делегатов съезда, где они составляли почти четверть, и с более чем 30% женщин среди вновь вступавших в партию[652]. В Политбюро и Секретариате ЦК, избранных после съезда, женщин не было вообще. Таким образом, этот состав ЦК оказался преимущественно мужским и возрастным. По сравнению со всеми предыдущими в нём также было непропорционально много русских, значительно больше (в процентном отношении), чем среди членов партии и всего населения страны, где доля русских и лиц славянских национальностей неуклонно снижалась. По социальному признаку этот состав ЦК отличала от его предшественников большая доля выходцев из деревни (58%), невзирая на продолжавшийся процесс урбанизации государства. Вместе с тем этот ЦК был образованнее, чем когда-либо прежде, особенно в части укомплектованности техническими специалистами.
Дальнейшие изменения в составе ЦК произошли в 1990 г., на последнем съезде под руководством Горбачёва и вообще последнем в истории партии. В этом ЦК насчитывалось рекордное число женщин (33), невзирая на то что среди делегатов съезда доля женщин была наименьшей с 1920-х гг. Это было обусловлено отменой квот при выборах делегатов съездов (табл. 7.5). Но число женщин среди членов партии устойчиво росло. Женщины также были лучше, чем когда-либо прежде, представлены в Политбюро и Секретариате. По национальному составу новый Центральный Комитет явно приблизился к национальным составам партии и общества, хотя украинцы окончательно утратили прежние преимущества. Средний возраст членов ЦК, как во времена Хрущёва, оказался в интервале от 50 до 60 лет, а более половины из них (55%) принадлежали к третьему поколению, родившемуся, как и сам Горбачёв, после революции, но до начала Второй мировой войны. В партии же доля таких людей составляла 41%, а среди взрослого населении — 38%. Но средний возраст членов ЦК понизился ещё существеннее, с 58 лет после XXVII съезда партии в 1986 г. до 49 — в 1990-м[653]. В Центральном Комитете стало меньше выходцев из деревни, чем во времена Брежнева, хотя, несмотря на все общественные изменения, сельское население всё ещё оставалось многочисленнее городского.
В 1990 г. стали доступны сведения о текущих занятиях, а не только о социальном происхождении как рядовых коммунистов, так и членов руководящих органов партии. Как утверждала советская статистика, в обществе рабочий класс составлял более половины, а вместе с колхозным крестьянством — более 70% населения (под рабочим классом было принято понимать людей, занятых преимущественно ручным трудом в промышленности, а также работников совхозов, но не сельских колхозов). В самой КПСС рабочие и колхозники составляли более 35%, но были недостаточно представлены на съезде, где говорилось о том, что «очевидно недостаточно», чтобы среди делегатов было всего 13% представителей рабочего класса (ещё 350 рабочих присутствовали на съезде в качестве приглашённых гостей), когда партийные функционеры составляли более 40% делегатов[654]. Отличительной чертой нового Центрального Комитета явился высокий образовательный уровень его членов и особенно высокое число среди них людей с высшей квалификацией. В его состав входили 11 действительных членов и восемь членов-корреспондентов Академии наук СССР, 55 докторов и 59 кандидатов наук (эквивалент западной учёной степени PhD)[655].
Фактически состав Центрального Комитета имел немало общих черт с революционными элитами. Точно так же в нём было непропорционально много мужчин, а его члены более образованны по сравнению с руководимым им обществом. Вместе с тем члены ЦК даже в первые годы Советской власти реже имели привилегированное происхождение, чем их коллеги в других странах