Хенк радовался: он среди людей. Хенк радовался: он найдет для Шу шляпу.
Свой бортовой компьютер он всегда называл этим древним женским именем — Шу. Слов нет, тахионные корабли сделали достижимыми любые, даже самые отдаленные точки Вселенной, но без машин типа Шу это было бы невозможно. Он, Хенк, дошел до нетипичной зоны, он, Хенк, видел Стену — благодаря Шу. Он, Хенк, плавал в энергетических безднах квазара, был огненным шаром, разумным огненным шаром — благодаря Шу. Он, Хенк, дрейфовал в звездных течениях нетипичной зоны, принимал формы, невозможные в любом другом случае — благодаря Шу. Если он, Хенк, у первого встречного на Симме попросит шляпу, его, наверное, поймут. Впрочем, и недоумение, и даже усмешку предполагаемого первого встречного он, Хенк, снесет без усилий.
Ради Шу!
Хенк был счастлив.
Шу его ждет. «Лайман альфа» готова к вылету. Все неооходимые данные отправлены диспетчером в Расчетчик Преобразователя. Через трое земных суток он, Хенк, получит разрешение на выход из нетипичной зоны, а, значит, явится на Землю как раз к началу редакционного Совета Всеобщей энциклопедии (том «Протозиды»), Не важно, что по часам Симмы этот Совет завершил свою работу несколько столетий назад — курс «Лайман альфы» будет вычислен по той кривой пространства-времени, что в любом случае приведет Хенка к точно назначенному времени, ни минутой раньше, ни минутой позже. Самая грубая ошибка никогда еще не превышала десятых долей секунды. Для сотрудников Всеобщей энциклопедии все будет выглядеть так, будто он, Хенк, отсутствовал два с половиной месяца, что в пересчетах Межзвездного сообщества эквивалентно израсходованной им энергии, и вот вернулся с необходимыми дополнениями к одному из самых сложных томов Всеобщей энциклопедии — к тому «Протозиды». Основная статья этого тома принадлежала пока что ему же, Хенку,— обширные компиляции, составленные по мифам и наблюдениям Цветочников, Арианцев, океана Бюрге, тех немногих звездных рас, что когда-либо соприкасались с протозидами. Увлекательные, обширные, но... компиляции. Были ли они верны, соответствовали ли действительности? Можно ли, изучая отчужденную расу, опираться на мифологию и наблюдения рас тоже достаточно отчужденных? То, что протозиды никогда не заглядывали во Внутреннюю зону Вселенной, то, что они упорно не хотели замечать своих звездных соседей,— все это, по мнению Хенка, не давало оснований относить протозид к цивилизациям, вообще неспособным на контакт. Цивилизация — понятие вообще довольно туманное, его не так-то легко точно сформулировать или истолковать, тем более что путь развития звездных рас мало где был достаточно схож, к тому же, истолкователи таких понятий, как цивилизация, как правило, сами живут внутри вполне определенных цивилизаций, что, конечно же, не может не вносить в их суждения ту или иную долю предвзятости.
Туп — как протозид. Темен — как протозид. Жесток — как протозид.
Он, Хенк, никогда не соглашался с подобными формулировками, хотя мифы Цветочников, Арианцев, океана Бюрге были полны весьма нелестными для протозид деталями.
Протозиды.
Они же первичники.
Они же истребители звезд.
Время от времени, собираясь в гигантские скопления (а масса каждого отдельного протозида часто превосходила массу таких планет, как Земля или Симма), протозиды пытались уйти из нетипичной зоны к какой-либо одинокой звезде. При этом им было все равно, обитаемы ли миры, в пределы которых они вторгались. Мифология Арианцев, Цветочников, океана Бюрге сохранила память примерно о пяти подобных, никем еще не объясненных прорывах, после которых и Цветочникам, и Арианцам слишком многое приходилось начинать сначала. Сжигая себя в звезде, доводя ее до чудовищного взрыва, протозиды гибли, а вместе с ними в океане раскаленной плазмы, заливающей Крайний сектор, гибли солнца, планеты, населенные станции, радиобуи и, разумеется, разумные существа. Являлось ли все это осмысленными, рассчитанными ударами, не объявленной, но все же войной с соседями? Никто этого не знал, ибо протозиды ни с кем не шли на контакт. Редкие попытки землян (Арианцы, Цветочники, океан Бюрге давно отказались от таких попыток) установить связь с протозидами не дали никаких результатов, вот почему члены Межзвездного сообщества смотрели сквозь пальцы на совершаемые время от времени вылазки объединенных флотов Цветочников и Арианцев в нетипичную зону. Ходили слухи, что Цветочники и Арианцы занимаются рассеиванием замеченных ими скоплений... Что ж... Они защищались... Но тот тезис, что пока у цивилизаций есть антиподы, конфликт неизбежен, Хенку всегда не нравился.
Сейчас Хенк был счастлив. Он добыл кое-что новое. Его наблюдения в нетипичной зоне многое дадут членам Межзвездного сообщества. Они с Шу хорошо поработали.
Хенк машинально провел ладонью по лбу, будто снимая с него невидимую паутину. Широкий шрам, вертикально опускающийся к переносице, был привычен для него, как морщина. Еще один шрам, только шире, страшнее, был укрыт рубашкой — зазубренным краем он уходил под левую лопатку. От этого левое плечо Хенка казалось чуть опущенным. Впрочем, сам он даже не помнил об этом. Тем более его занимала вполне определенная мысль: найдется ли на Симме самая обыкновенная шляпа?
Радуясь сам, он хотел обрадовать Шу.
Хенк был счастлив.
Трое суток — это не просто карантин. Трое суток — это прекрасная возможность вернуть себе навыки землянина. Не так-то просто после долгого одиночества дружески похлопать по плечу первого встречного, а Хенку этого хотелось. Впрочем, то, что за стойкой бара, куда он вошел, стоял длинный жилистый усач с объемистым миксером в руках, а перед ним на высоком табурете откровенно скучал плечистый субъект в желтой майке звездного перегонщика, вовсе еще не означало, что перед Хенком были люди. Обероны, скорей всего, хотя в штате Конечной станции непременно должны были состоять и земляне. Межзвездное сообщество всегда соблюдало определенные пропорции. Но если ты похлопал по плечу широкоплечего перегонщика в желтой майке, это еще не значило, что ты и впрямь похлопал по плечу именно человека, а не китообразное, скажем, существо с Тау или аморфное разумное облачко с Пентаксы.
Хенк бросил на стойку плоскую коробку с кристаллами памяти (астрофизика нетипичной зоны, заметки к текстам о протозидах и прочее) и не без опаски воззрился на высокий табурет: он не был уверен, что после столь долгого отсутствия не совершит какой-нибудь неловкости.
Эта мысль тут же получила подтверждение. На мгновение ему попросту захотелось зависнуть над табуретом, как он любил это делать, беседуя с Шу. Но он тут же опомнился и взгромоздился на табурет так, как по его понятиям и следовало это сделать землянину — без особой ловкости, но с достоинством.
Бармен и человек в майке перегонщика обернулись к Хенку одновременно. Будь он пылевым облаком, распростершимся на полнеба, ему не составило бы труда держать в поле обзора сразу обоих, но сейчас он не был пылевым облаком — ему пришлось кивнуть дважды.
— Титучай?
Тонизирующий напиток всегда был к месту, но, спрашивая, бармен не улыбнулся — видимо, в свою очередь подозревал в Хенке оберона, не любил оберо-нов или вообще не был общителен.
Хенк усмехнулся. Такие парни, как этот бармен, ему всегда нравились. Как правило, это дельные парни. Спроси у такого, где можно найти шляпу, он не удивится и не пойдет трепать по всей Симме о каком-то чокнутом со звезд, разыскивающем не принадлежащую ему шляпу.
Взяв это на заметку, Хенк повернулся к перегонщику.
Но перегонщик не выглядел приветливее. Выдвинув вперед широкие и плоские, прямо-таки щучьи губы, он щурился, будто испытывал к Хенку не столько интерес, сколько неясное подозрение.
— Три титучая! — Хенк радовался.— Сразу всем! — И предложил: — За возвращение!
— А счет? — недоброжелательно поинтересовался бармен.
Хенк назвал бортовой номер своего корабля, автоматически являющийся номером его счета. Хенк гордился этим номером. «Лайман альфа». Резонансная линия водорода с длиной волны 0,12 микрон. А счет на Симме имел вовсе не символическое значение. В сущности, Конечная станция принадлежала Цветочникам, и все расходы Хенка сейчас оплачивала Земля, причем оплачивала чистой информацией. Могло оказаться так, что чашка титучая, выпитая Хенком, могла быть оплачена именно его, Хенка, статьей. О тех же протози-дах...
— С возвращением,— бармен без особого энтузиазма поднял чашку.
— Возьми посудину пообъемистей,— посоветовал Хенк.— Не похоже, что вы часто пьете за возвращение.
Бармен хмыкнул:
— Когда как... Сегодня ты третий...
— Открыли регулярную линию? — удивился Хенк.
— До этого еще не дошло,— вмешался в разговор щучьегубый и ухмыльнулся: — Вторую чашку бармен поднимал за меня, а первую за патрульных.
Хенк не стал спрашивать, что делают на Симме сотрудники звездного Патруля. Он с удовольствием смотрел сквозь прозрачную стену бара. Там, за невидимым колпаком силовой защиты, слабый ветерок лениво курчавил металлические заросли, гонял по земле ржавую спиральную стружку. Две-три звезды прокололи дикое пепельное небо Симмы. Голова бармена время от времени перекрывала свет звезд, и Хенк перебрался на другой табурет, ближе к щучьегубому. Перегонщик воспринял это как сигнал к сближению.
— Сегодня и завтра, — сообщил он,— в Аквариуме оберон с Оффнуха.
Хенк кивнул. Ему прибилась эта новая манера обращаться ко всем на «ты».
— Секреты пластики, — вспомнил он. — Я слышал об этом.
— Это следует видеть,— щучьегубый переглянулся с барменом.— И видеть это можно только здесь. Оффнух цы, они вроде протозид, их не заманишь во Внутреннюю зону.
— Подыскивай сравнения! — возмутился бармен.— «Протозиды»! — Он презрительно, даже брезгливо поджал губы.— Протозиды убивают, оффиухцы радуют.
Он плеснул в свою чашку еще несколько капель титучая и выругался.
Хенк усмехнулся. За время его отсутствия изменилось не многое. Да и вряд ли могло измениться. Ненависть Арианцев, Цветочников, океана Бюрге к первичникам, к истребителям звезд не могла рассеяться сама по себе.