. Их вывозили под руководством генерал-майора Л. А. Бобошко[244]. Можно предположить, что к сентябрю 1920 г. из Эстонии в Польшу выехало в общей сложности 9–10 тысяч бывших военнослужащих СевероЗападной армии[245].
11 августа 1920 г. Латвия подписала мирный договор с Советской Россией. В тексте договора значилось, что все организации и группы, «именующие себя или претендующие на роль правительств всей территории договаривающейся стороны или ее части» находятся вне закона[246]. Пребывание всех «неправительственных войск» на территории Латвии и Советской России запрещалось, в случае их обнаружения предполагалась полная их «нейтрализация и иммобилизация», т. е. полное разоружение.
Латвийские власти отказали в пропуске через свою территорию эшелонов с интернированными офицерами и солдатами СевероЗападной армии из Эстонии под предлогом опасности заражения населения тифом. Существенно изменилось положение русских беженцев в Латвии из числа военной верхушки бывшей Северо-Западной армии. Латвийские власти арестовали наиболее заметных офицеров армии Юденича. Пален с верными ему офицерами вынужден был бежать в Польшу к Б. Савинкову, тем более что 27 июля они подписали договор о сотрудничестве, смысл которого сводился к воссозданию Северо-Западной армии. Латвийское посольство в Варшаве после появления Палена в Варшаве опровергло информацию средств массовой информации о формировании в Латвии армии из числа солдат бывшей Северо-Западной армии[247].
В этот период времени тесные контакты, по свидетельству Д. В. Философова, РПК установил с дипломатическими и военными миссиями (обеими французскими, финляндской, латвийской и эстонской, а также итальянской и английской). Имели место также «дружеские сношения с японской миссией»[248]. Формирование отряда из трех родов оружия с техническими частями шло полным ходом согласно плану польского военного командования. Было решено, что отрядом будет командовать генерал Глазенап, как человек, «не стремящийся к реставрации Романовых и проникнутый демократическими стремлениями»[249].
Вначале Б. Савинков был доволен ходом подготовительной работы по организации отряда и надеялся, что к середине августа первая русская часть выйдет на польский фронт. Серьезным препятствием к исполнению его плана был недостаток боевого снаряжения, поэтому в очередном письме к Черчиллю прозвучала осторожная просьба Б. Савинкова «к тем, кто богат», о малой части «ненужного им теперь своего или германского оружия». Впрочем, Б. Савинков не очень рассчитывал на положительное решение британского министра по этому вопросу[250].
Попытки получить материальную поддержку от Главного командования Русской белой армии также не увенчалась успехом. Поверенный в делах в Париже Н.А. Базили через Дикгоф-Деренталя передавал Б. Савинкову вполне определенное мнение Главного командования Русской армии: не возражать против формирований в Польше, но и не брать за них ответственность и материально их не поддерживать[251].
Процесс создания «отрядов русских беженцев» в соответствии с планом, разработанным вторым отделом штаба военного министерства Польши, шел без сбоев вплоть до августа 1920 г. и находился в строгой зависимости от развития ситуации на Советско-польском театре военных действий. Каждая неудача польской армии на фронте становилась очередным толчком к расширению агитации и вербовки в русский отряд. Контингент антисоветских формирований был неоднороден: офицеры и солдаты разбитой Красной армией и интернированной в Эстонии Северо-Западной армии; казаки, добровольно сдавшиеся в плен полякам, военнопленные красноармейцы, попавшие в польские лагеря, и прочие группы добровольцев.
Франция, признавшая правительство главнокомандующего Русской белой армией Врангеля, безусловно, в лице главнокомандующего союзными войсками маршала Ф. Фоша и представителей французской военной миссии в Польше оказывала влияние на ход рассматриваемого процесса. Мнение французского военного командования было, по всей видимости, в этот период времени решающим. Начальник государства Пилсудский декларировал свою решимость на сотрудничество с Врангелем.
Однако в августе 1920 г. ситуация на советско-польском фронте изменилась, французское и польское командование стало рассматривать вопрос о поддержке польской армии со стороны русских отрядов. Попытки Б. Савинкова убедить англичан в лице У. Черчилля и лидеров русской военной эмиграции в Париже оказать РПК материальную помощь на организационные цели результатов не дали.
§ 3. «В Польше готовится грандиозное наступление на нас…»[252]
К этому периоду времени, после IX партконференции ЦК РКП (б), на которой было решено провести социально-военный эксперимент, т. е. «помочь в советизации Польши», резко изменилась ситуация на фронте. В революционном походе преградой на пути к мировой революции оказалась Варшава. Пилсудский в книге «1920 год» подчеркнул, что знал об этих планах большевиков и главной своей задачей считал предотвращение их реализации[253].
Стремительный авантюрный бросок Красной армии «за Вислу»[254] в первой половине июля – начале августа 1920 г. вновь стимулировал руководство Великобритании предложить РСФСР пойти на перемирие. Москва ответила отказом, который дал основания премьер-министрам Англии и Франции на совещании в Хейте (близ Фолькстауна) 8–9 августа принять решение о передаче дела спасения Польши «в руки военных советников»[255].
Представитель Врангеля при Верховном командовании Антанты генерал Е. К. Миллер заявил о решении Врангеля «начать по всему фронту общее наступление» с целью разгрузить польский фронт[256]. Маршал Ф. Фош обратился к премьер-министру Франции А. Мильерану за военной поддержкой для Врангеля[257]. 10 августа правительство Франции обозначило Врангеля «властителем Юга России», его правительство признало де-юре и назначило своего дипломатического представителя при нем[258].
Командующий «украинскими вооруженными силами» Петлюра также выразил желание участвовать в совместных действиях против Красной армии. 8 августа он обратился к французскому командованию с просьбой «координировать» операции армий Польши, Украины и России. Его план предполагал выступление Врангеля на правом берегу Днепра, занятие районов Очакова, Николаева, Херсона. После выхода на линию Никополь – Вознесенск Петлюра планировал поворот правым крылом на Черкассы, где произошло бы слияние армии Врангеля с украинской армией. Предлагалось содействие французского флота (бомбардировка при взятии Очакова, траление мин и прочее).
После овладения этой территорией польская армия должна была перейти в активную оборону по Днепру и Припяти, в то время как русская и украинская армии приступили бы к захвату горнопромышленного района Кубани. Заключение мира с Советской Россией, отправка на родину красноармейцев и солдат, разоруженных в Германии, а также войсковых контингентов, оставшихся от армий генералов Миллера и Юденича, признавались обстоятельствами, «препятствующими исполнению» плана Петлюры.
В начале августа отряды русских беженцев в Польше получили почти реальные очертания. На 9 августа 1920 г., как сообщал Б. Савинков «старому товарищу и другу» А. Бирку[259], в его подчинении находились: 1) «отряд генерала графа Палена», находившийся на территории Латвии; 2) «формируемый на польской территории отряд генерала Глазенапа» и 3) «действующий на польском фронте отряд генерала Булак-Булаховича». Савинков был уверен что, «если Польша не будет побеждена большевиками, отряды эти, общая численность которых не превышает ныне 10 000 человек, увеличатся численно и сольются со временем в единую армию под единым командованием». Савинков приглашал Бирка и «близких к нему офицеров» в Польшу, чтобы «помочь в создании предполагаемой армии»[260].
В этот ответственный стратегический момент польское военное руководство перестала устраивать кандидатура царского генерала на посту командующего Русским отрядом. Начальник второго отдела штаба военного министерства Б. Медзинский 7 августа предупредил Б. Савинкова, что «некоторые офицеры», занимающие командные должности, «слишком подчеркивают их связь с русской армией», что имя генерала Глазенапа является синонимом «старого режима». Вследствие этого большая часть польского правительства, польского командования, парламента и влиятельных общественных кругов смотрит на русские формирования «не очень благосклонно и даже с недоверием»[261].
Монархическая позиция генерала Глазенапа стала причиной раскола в русских отрядах: ему отказались подчиняться генералы Пален и Булак-Балахович, было решено заменить его другим русским генералом. Б. Савинкову пришлось так объяснять в письме Глазенапу позицию польского правительства и военного командования в вопросе смены руководства: «они допускали возможность польско-русского соглашения», но «с полностью демократическим лицом и при неоспоримо демократической русской правительственной программе»[262]