На мой вопрос о том, как терпит П.П.С. Савинковский комитет и его отряды, Барлицкий ответил: Сов. Россия создала у нас Савинкова и его отряды. Вначале даже о попытках Савинкова не могло быть и речи, и они пресекались в корне. Вам известно, что наша партия приняла мою формулу против нашего вхождения в коалиционное министерство. А когда стала угрожать опасность Варшаве, я сам убеждал нашу партию в необходимости войти в коалиционный кабинет, а отсюда понятно, что мы готовы были использовать всякого и всякую организацию. Теперь наше положение в отношении Савинкова, конечно, щекотливое, ибо эти люди дрались на фронте рядом с нами. Но выход какой-либо будет найден, и этот выход будет зависеть от общего хода наших переговоров.
Что же касается переговоров представителя Врангеля генерала Махрова в Варшаве, то они носят исключительно частный характер, и мы никакого значения им не придаем.
По вопросу об Украине Барлицкий говорил довольно много и подробно. Он заявил, что, хотя он был противником похода Пилсудского на Украину, он может засвидетельствовать, что и у Пилсудского не было планов под видом независимости превратить Украину в польскую провинцию. Пилсудский давно перестал быть социалистом, он уже давно больше милитанат[1116], чем общественный работник, но свой романтический план предоставления Украине действительной возможности самоопределиться через Петлюру он проводил, несмотря на домогательства националистов, неуклонно без […][1117] задних мыслей. После долгой борьбы в период наступления на Киев было издано распоряжение, воспрещающее польским помещикам из пределов Украины возвращаться туда. Тем не менее, под разными предлогами и под разными флагами, в качестве членов Красного Креста и других организаций помещики проникли на Украину и, очевидно, заранее условившись, съехались в Житомире. В одно из заседаний этих помещиков в Житомире явились польские жандармы и, установив, что это действительно приехавшие из Польши украинские помещики-поляки, задержали их и отправили в Варшаву. Пилсудский имел твердое намерение созвать на Украине Конституанту.
Наши отношения с Петлюрой и взаимные обязательства в данный момент остаются в силе. Потому что Петлюра – на фронте, а в противном случае его армия не была бы на фронте. В силу всех этих обстоятельств, украинский вопрос явится для нас вопросом «точки над и». Мы, конечно, отлично понимаем, что ставить вопрос об отказе вашем от советского строя на Украине бесполезно, несмотря на то, что мы остаемся сторонниками демократического самоопределения, или, как вы его называете, «буржуазно-демократического».
Тем не менее, мы будем просить побольше фактов для доказательства, – и чтобы нам лично убедиться, – что Советская Украина является независимой и что самоопределение рабоче-крестьянской Украины в форме советского строя является подлинной волей трудящихся Украины. До сих пор мы таких фактов не имеем. Наоборот, мы рассматриваем полномочия Русско-Украинской делегации и видим, что они подписаны в Москве. Председателем украинского Правительства является Раковский, которого мы понимаем не как представителя украинских масс, а как представителя коммунистической Москвы.
Мы, конечно, понимаем, что Россия без Украины и, наоборот, Украина без России экономически жить не могут. Но мы стоим на точке зрения самоопределения, и хотя мы далеки от навязывания наших принципов самоопределения, мы поставлены в отношении Украины сейчас в такое положение, что нам нужно побольше фактов, свидетельствующих, что нынешняя форма украинского самоопределения исходит из подлинной воли украинских трудящихся масс. Нужно, чтобы с вашей стороны было выявлено максимум в этом смысле доказательств и чтобы это было поставлено в форме внутренней учтивости[1118].
Я понял из беседы в этой части, что и П.П.С. и людовцам эти доказательства нужны для ликвидации своих отношений с Петлюрой, что им нужен удобный выход. На мое заявление, что всякие попытки постановки с их стороны вопроса о неприемлемости советского строя на Украине встретит категорический отпор и что об этом им не следует даже говорить, Барлицкий ответил, что в такой форме они вопроса ставить не собираются, но ставить они его все-таки будут, в более мягкой форме.
По вопросу о Белоруссии Барлицкий заявил, что этот вопрос не будет в ряду первостепенных. Конечно, нам, говорит Барлицкий, желательна форма демократического самоопределения и независимости Белоруссии. Не все же первенство должно принадлежать Вам в утверждении принципов и форм государственного устройства, говорит Барлицкий. Белорусский вопрос, однако же, я не считаю столь существенным, добавил он.
В конце беседы Барлицкий подчеркнул, что сплоченное большинство мирного соглашения в составе польской делегации не может нарушаться, русская сторона должна об этом знать и со своей стороны должна действовать в этом смысле.
Кричевский
АВП РФ. Ф. 04. Оп. 32. П. 208. Д. 77 (52479). Л. 47–50.
Машинописная копия.
Приложение 8Предложение П. Н. Врангеля К. Г. Маннергейму о военном сотрудничестве
ГАРФ. Ф. 6094. Оп. 1. Д. 2. Л. 1. Машинописная копия.
Приложение 9Телеграмма заместителя председателя советской делегации на мирных переговорах с Латвией Я. С. Ганецкого Г. В. Чичерину о вербовке в антисоветские формирования Б. В. Савинкова
«Т. Чичерин, надо обязательно[1119] послать офиц. ноту по этому и всех таких случаях. Предпишите это циркулярно всем предст[авите] лям РСФСР за границей.
25/Х
ЛЕНИН»[1120]
Вх. № 654. 23/Х–1920 г.
Копия
Рига. Нр. 774. Бол. 23/10. Наркоминдел. Чичерину. Нр. 60.
В либавском органе социал-демократов Страднеку Авизе опубликовано следующее письмо: «По имеющимся сведениям 46 (М.М.)[1121] сентября переехал немецкую границу у Полангена известный агент Бермонта граф Пален, у которого конфискованы письма, адресованные агенту политической комиссии Врангеля в Варшаве Савинкову, письмо подписано неким Дикгоф-Деренталем. Выдавая себя за тайного савинковского агента у латвийского правительства, Деренталь между прочим свидетельствует, что в Латвии происходит вербовка солдат для армии Врангеля, что солдаты отправляются из Латвии на пароходах под видом польских беженцев в Мемель и дальше в Польшу. В том же письме Деренталь сообщает, что представитель Савинкова вместе с представителями латвийского правительства и высшего командования латвийской армии имел тайное совещание в Риге, в котором приняли участие Ульманис, Меерович, его товарищ Адбат и начальник штаба генерал Радзин. В письме сказано, что агентам Савинкова удалось достичь известного контакта с латвийским правительством по вопросу о взаимном выступлении с Врангелем, результатом этого выступления будут свержение совправительства, восстановление неделимой России, за что Врангель обещает независимость Польши и Латвии, между тем как Эстония, Литва и Украина получают лишь автономию.
Оказывается, что в Риге почти открыто действует вербовочное бюро армии Врангеля, которое получает материальную поддержку Савинкова и перевозит солдат на пароходах, принадлежавших Латвии; также известно, что оригиналы отобранных документов у Палена, посланные начальнику штаба генералу Радзину, уничтожаются высшими военными чинами и савинковскими агентами с целью скрыть следы. В ночь с 15 на 16 октября переехал германскую границу посланный министерством иностранных дел Латвии внешнего разведочного отделения Фальковский, агент царской контрразведки, который вез 4 пакета, запечатанные печатями латвийского правительства.
Пакеты были адресованы Савинкову. Посылка была сопровождена бумагой латвийского правительства, адресованной Савинкову, за подписью министерства иностранных дел штабом пограничной охраны с целью скрыть от осмотра. Такое поведение мы квалифицируем как открытое предательство и, принимая во внимание, что продолжение такой политики может иметь пагубные последствия для Латвии, мы обращаемся со следующим запросом: известно ли всем членам правительства о выше приведенных фактах и принимает ли весь кабинет ответственность на себя за такую политику. Мы требуем опубликования тайных писем, отобранных у графа Палена, и также исчерпывающего ответа правительства перед Учредительным собранием. Подписи: члены Учредительного собрания Латвии: Рудовиц, Эльянс, Калнынш, Целевс».
По поводу этого письма появляются заметки в рижской прессе. Этот неслыханный скандал опять вызовет кризис кабинета. Социал-демократы затребовали созыва экстренного заседания учредилки. Состоялось заседание председателей всех латышских фракций, без участия немецкой и русской. На одном из таких заседаний допрашивали всех указанных в письме лиц. Ответы были гладкие, но когда начались перекрестные допросы, говорят, допрашиваемые смутились. Ульманис, взволнованный, в конце отказался от дальнейших допросов, заявив: я ничего не знаю, спросите Мееровича. По полученным сведениям, заседание учредилки пока отложено и против указанных лиц возбуждено официальное уголовное следствие особой комиссией учредилки, недавно созданной.
Говорят также, что Меерович главным образом в этом деле скомпрометирован и что министерский кризис неминуем. Как Вам известно из моих сообщений, я об этой вербовке говорил с Чаксте, Весманом и Мееровичем; последний сам рассказал мне о перехваченном на границе письме. Официальной ноты я не посылал[1122], так как по существу никакого удовлетворяющего меня ответа не получил бы, а устный протест заявил Мееровичу.
Убедившись, что вербовка продолжается, вчера, например, отправлено 43 человека – я счел нужным указать в интервью с сотрудником Социал-демократа, как раз ко мне явившимся, что мне хорошо известна эта вербовка. Самые важные места из моего интервью цензурой не были пропущены, и пресса подняла во всю прессу