10 мая командный состав 2-й Стрелковой дивизии был освобожден и получил разрешение приехать в Варшаву для получения заграничных паспортов. В последний месяц перед освобождением польские власти оказывали денежную помощь.
18/V-21. Варшава
Полковник Саламанов
Архив ДРЗ им. А. Солженицына. Ф. 39. Оп. 1. Д. 89. Л. 11–12 об. Рукописный подлинник.
Приложение 13Докладная записка начальника казачьих частей в Польше М. Н. Гнилорыбова Б. В. Савинкову о принятии казаков на польскую службу[1129]
Начальник частей интернированных
в Польше, г. Варшава. № 28
23 августа 1921 г.
Председателю Ликвидационной
комиссии РЭК в Варшаве Б. В. Савинкову
Докладная записка о принятии казаков на польскую службу
В октябре 1917 г. в России власть была захвачена большевиками.
На некоторых местах им было оказано упорное сопротивление, но и героическое упорство противников советской власти было быстро сломлено и советы, закрепляясь, распространились все дальше от центра – Москвы, на окраины.
В январе месяце 1918 года большевизм докатился до пределов Дона.
Здесь советская власть встретила в начале своего проникновения если не открытое сопротивление, то молчаливо-упорное нежелание принять ее. Вследствие этого советская власть очень медленно распространялась на Дону и, к моменту вооруженного восстания казаков, она не успела распространиться во все станицы Дона. Поднявшись на борьбу против коммуны в марте – апреле 1918 года за вольность своих степей, за право жить самостоятельно, казачество не прекратило этой борьбы в течение двух лет и только в марте 1920 года у берегов Черного моря, на пристанях Новороссийска, оно, не по своей вине, сложило оружие.
Новороссийск дал советской власти значительное число пленных – казаков, пошедших на пополнение рядов красной армии или же на формирование новых частей ея.
Дав красным новые силы, Новороссийск оставил глубокий след в настроениях казачества: у казаков наступил момент переоценки ценностей.
Эта переоценка пошла по двум направлениям: одни казаки увидели «силу» красных, решили, что дальнейшая борьба с ними при всяких условиях, при всяких возможностях – немыслима. Придя к этому, часть казачества с ропотом в душе, но без протеста, подчинилась советской власти и пошла к ней на службу. Это была меньшая часть казачества.
Более значительная часть казачества увидела причины своего поражения, заключавшиеся в политической обстановке, те причины, которые не могли дать победы, а должны были неминуемо дать только поражение и дали его.
Поняв причины своего поражения, очутившись в силу суровой необходимости в рядах красной армии, казачество стало искать новые пути, идя по которым можно было бы прийти к победе над своим врагом; те пути, на которых не было бы колючих терний, хотя бы в виде «Единой – Неделимой», которые, заливая обильно путь казачьей кровью, привели к Новороссийску.
Эти новые пути были найдены, когда казаки в составе ненавистной им красной армии подошли к рубежам Польши, воскресшую самостоятельность которой советы хотели задушить своими красными щупальцами. Они хотели сделать с Польшей то же, что сделали с Доном.
Тогда стало понятно, что Польша борется за те же идеалы, за которые боролись казаки на равнинах Юга, в рядах Донской Армии.
Увидев в поляках своих братьев по духу, борющихся за свободу и счастье Родины, казаки не только не стали стрелять в своих братьев, но полками, сотнями, взводами и поодиночке бросали ряды красных и шли в Польшу, имея целью снова принять участие в борьбе с красными насильниками, уничтожившими братство и вольность родного края.
Желание казаков продолжить борьбу с красными было встречено польским командованием вполне благожелательно и казаки, перешедшие 31 мая 1920 года на сторону Польских войск, 12 июля того же года приступают к формированию, и в августе месяце, в первых числах, под именем Донской особой казачьей бригады, появляются на фронте в составе 3-й Польской армии.
В августе месяце на сторону Польских войск перешел Донской казачий полк под командой полковника Духопельникова. Этот полк вошел в состав отряда генерала Булак-Балаховича.
Казаки же, переходившие небольшими партиями или поодиночке, направлялись в г. Калиш, где формировались казачьи полки: Донской, Уральский и Оренбургский, которые в состав Польских войск не вошли и участия в борьбе Польши с советами принять не успели.
Перед заключением перемирия с Совдепией, полки из Калиша были в начале прошлого года переброшены в район Изяслава и Волочиска, образовав Третью Русскую армию, в которую была передана из 3-й Польской армии и Донская Особая Казачья Бригада.
Третья Русская армия, как таковая, просуществовала самое короткое время и была вынуждена 22 ноября прошлого года перейти польскую границу и интернироваться.
Все русские антисоветские войска были размещены по концентрационным лагерям.
Жизнь в лагерях, проходя в абсолютной праздности, удручающе действует на казаков, кроме того, содержание их ложится непроизводительным бременем на казну ПОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА.
Лагерная бездеятельность настойчиво заставила казаков призадуматься о дальнейшей судьбе своей, об устройстве своей жизни, ибо быть бременем у польского правительства, причинять ему лишние заботы казаки долго не в состоянии.
Начинается искание выхода из создавшегося положения. Выход имеется, и, можно сказать, почти единственный: устройство на работы, т. е. мирная жизнь.
Что же означает переход казаков на мирное положение? Признание своего поражения, признание, что лившаяся три года на родных степях казачья кровь лилась напрасно. Переход на мирную жизнь для казака – отказ от своей родины, отказ от возможности вернуться домой, к своей семье.
Да может ли вообще казачество отказаться от тех идеалов, которые выросли у него среди крови, под гул орудий? Нет, не откажется, ибо отказ будет равносилен самоубийству.
Казаки, даже при безотрадном положении настоящего, считают, что борьба с коммуной еще не окончена, что она только временно приостановилась, но что скоро она вспыхнет с новой силой и будет борьбой решительной, последней схваткой не на живот, а на смерть.
Когда и по какой причине вспыхнет снова вооруженная борьба с коммуной, казачество не знает.
Быть может, борьба начнется там, внутри России, где население, доведенное советской властью до отчаяния, возьмется за оружие, чтобы свергнуть ненавистную ему власть, а если не свергнуть, то чтобы скорее умереть, дабы не видеть, не чувствовать всех ужасов, издевательств русской современности.
Второе предположение – коммунизм, мечтая о мировой революции, начинает свое движение на Западе.
Первой страной, на которую обрушатся силы красных, будет Польша, ныне приютившая казаков.
Ей снова придется выдерживать, быть может, страшный напор красных войск, несущих на штыках своих разорение, позор краю, расстрелы, гибель семьи, общества и всей культуры.
Это время, быть может, гораздо ближе, чем мы думаем. Итак, борьба с коммуной неизбежна, вопрос только во времени. К этой борьбе мы должны готовиться, должны накопить необходимый запас сил, чтобы выйти из нее победителями.
Если казаки, доказавшие свою ненависть к коммунистам трехлетней борьбой с ними, доказавшие своей храбростью и мужеством любовь к свободе (а только любя собственную свободу можно уважать и признавать свободу другого), разойдутся по вольным работам из состава войсковой организации, то как боевая сила они теряют всякую ценность, и тогда произойдет не накопление сил для борьбы с коммуной, а распыление этих сил, крайне выгодное для наших общих врагов.
Только состояние войсковой организации, только военная служба может не только сохранить эту силу, но и, сохранив, укрепить ее.
Предугадывая перспективы грядущего, казаки выразили единодушное желание поступить на службу в ряды польской армии, хотя бы в качестве пограничной стражи.
В настоящее время казаки, интернированные в Польше, образуют сводно-казачью дивизию, состоящую из пяти полков и одного артиллерийского дивизиона (2 батарейного состава), общею численностью до 5000 шашек, и расположенную в лагерях при Острове Ломжинском и в Торне.
О желании казаков служить в рядах польской армии, с ходатайством о приеме их на службу, было доведено до Начальника Государства маршала Пилсудского (приложения 1 и 2)[1130].
Польское правительство относится к этому ходатайству вполне сочувственно, что видно из Вашего письма на имя полковника графа Довойно-Соллогуба (Приложение 3)[1131] и из письма на Ваше имя от начальника Генерального Штаба генерала Сикорского (приложение 4)¹.
Не может ли прием казаков на польскую военную службу вредно отозваться на интересах Польши, если не настоящего, то будущего?
Не только не отзовется вредно в интересах Польши, но может принести значительную пользу.
Казаки по своей природе демократичны и, разбросанные теперь по Болгарии, Сербии и Турции, они мыслят всюду одинаково, но только в единственной стране, в Польше, они имеют возможность свободно высказывать свои взгляды, свои чаяния и надежды на будущее. Как в Сербии, так и в Болгарии и Турции, находясь в полной материальной зависимости от монархистов-единонеделимцев, казаки принуждены были молчать и смотреть только на север, на Польшу, и ждать, когда же здесь загорится яркий, светлый день казачества.
Как только наступит этот день, казаки из Болгарии, Сербии, Турции, бросив Врангелей, Богаевских, пойдут в Польшу, чтобы здесь стать под знамена, на которых написан лозунг: «Братство и Свобода народов».
Казачество, находящееся в Польше, вполне усвоило этот лозунг и твердо стало на путь, ведущий к осуществлению его в жизни, и с этого пути оно не сойдет.
Пока имеется незначительный факт, который, однако, ясно доказывает, что казачество, став на новый путь, порвало решительно с прошлым.
Донской атаман генерал Богаевский 15 июля сего года издает приказ за № 116, надеясь подчинить себе казаков, которых он в прошлом году бросил в Новороссийске, о которых до настоящего времени он не проявлял никакой заботы и никакого интереса к их судьбе. Но вот казаки в Польше, прежде разрозненные по отдельным армиям, отрядам, начинают собираться в одну группу, объединенные одними лозунгами, начинает расти определенная сила, с которой в будущем придется, по всей вероятности, атаману Богаевскому, а через него и Врангелю, считаться. Для того чтобы этого не случилось, необходимо казачество обессилить, разъединив его. Эту именно цель преследовал атаман Богаевский, издавая свой приказ за № 116.
Казаки прекрасно разобрались во всем и к приказу атамана и к самому атаману отнеслись отрицательно, что видно из донесений начальника сводно-казачьей дивизии и Председателя съезда (приложения 5 и 6)[1132].
Уходит бесповоротно казачество из рядов монархистов-единонеделимцев и становится в ряды тех, кто готов бороться за свободу народностей, кто готов жертвовать собою в борьбе с угнетателями, будут ли то монархисты или коммунисты. И с теми, и с другими казаки будут бороться.
На основании вышеизложенного имею честь от лица всех казаков просить Вас, господин Председатель, возбудить перед польским правительством новое ходатайство 1) о скорейшем приеме казаков на службу в ряды Польских войск; 2) о переводе, кроме удаленных из 3-го Донского казачьего полка 35 офицеров и 19 казаков (список, приложение 7)[1133], всех казаков из лагерей интернированных в лагерь при Острове Ломжинском, а из лагерей военнопленных только тех казаков и калмыков, которые добровольно изъявят согласие служить в рядах сводной казачьей дивизии; 3) о замене польских караулов в лагере № 14 при Острове Ломжинском – караулами казачьими.
Некогда польские эмигранты сражались и умирали за свободу и счастье американцев, теперь наступает время, когда казаки будут сражаться и умирать за счастье и свободу Польши, а вместе с тем за свободу и счастье своего родного края, за его вольность и независимость.
Принятое на польскую военную службу казачество честно исполнит свой долг.
Начальник казачьих частей полковник Гнилорыбов.
Начальник штаба есаул Дмитриев.
С подлинным верно:
Начальник канцелярии Васильев.
РГВА. Ф. 461к. Оп. 1. Д. 141. Л. 1–7. Машинописная копия.
Дополнение № 1 к приложению 13
Председатель Ликвидационной
комиссии РЭК в Польше
1-го июня 1921 г.
№ 3200, г. Варшава
Господину Начальнику Польского
Государства Маршалу Пилсудскому
Господин Начальник Государства
Прилагая при сем Протокол № 5 заседания казачьего съезда 30-го сего мая, имевшего место в лагере Остров Ломжинский и копию записки моей, представленной вице-министру иностранных дел господину Домбовскому[1134] от 18-го мая за № 2953[1135], имею честь почтительнейше просить Вас не оставить ходатайство казачьего съезда без внимания и дать возможность находящимся ныне за проволокой казачьим частям нести пограничную службу в составе польских войск.
Мера эта, во-первых, облегчит казну Польского государства, затрачивающего значительные суммы на содержание по неволе бездеятельных офицеров и казаков в лагерях; во-вторых, даст офицерам и казакам возможность честной и верной службой отблагодарить благородный польский народ и его великодушного вождя за гостеприимство; в-третьих, вернет офицерам и казакам сознание их воинской силы, укрепит их воинское достоинство и позволит на коне с винтовкой и шашкой почувствовать [себя] не интернированными полулишенными свободы людьми, а равноправными членами дружественного и близкого по крови народа; в-четвертых, вселит надежду в измученные сердца, что после переворота в Совдепии казачьи части, в порядке и сохранив дисциплину, вернутся в родные станицы и послужат утверждению законности, торжеству свободы и установлению демократического строя в своих свободных казачьих землях.
Смея надеяться, что Вы, господин Начальник Государства, Народный Вождь Польши, которому близки скорби и несчастье трудового народа, соблаговолите дать через меня благоприятный ответ с нетерпением ожидающим Вашего решения казакам, прошу Вас верить в мое глубокое и искреннее к Вам уважение и совершенную преданность.
Борис Савинков.
Присоединяюсь к сему ходатайству
Начальник Казачьих частей на территории Польши Гнилорыбов.
С копией верно.
Врид Начальника Штаба Управления казачьих частей есаул Дмитриев.
Верно: Начальник Канцелярии Васильев.
Дополнение № 2 к приложению 13
Протокол заседания делегатского казачьего съезда 30 мая 1921 года в 9 часов утра под председательством подъесаула Ульянова при товарищах председателя: есауле Фролове, полковнике Духопельникове, при секретарях: подхорунжем Ситникове и хорунжем Кравченкове, при наличии 38 делегатов из общего числа 43 человек[1136].
Выслушав доклад Комиссии о поступлении казаков на польскую службу, единогласно постановили принять следующую резолюцию:
§ 1. Делегатский казачий съезд, заслушав в закрытом заседании письменный доклад председателя Ликвидационной комиссии Русского эвакуационного комитета в Польше от 18-го мая 1921 года за № 2963, представленный на рассмотрение министра Домбровского, во всем всецело согласен с этим докладом и с своей стороны поручает Начальнику Казачьих частей в Польше, полковнику Гнилорыбову, немедленно войти с ходатайством перед Начальником Польского государства Маршалом Пилсудским о скорейшем принятии казаков на польскую службу в пограничный корпус, на принципе добровольного поступления.
§ 2. Копию этого постановления препроводить Председателю Русского политического (эвакуационного) комитета, Борису Викторовичу Савинкову и вместе с тем просить его в срочном порядке лично поддержать перед Начальником Польского государства ходатайство о принятии казаков на службу.
§ 3. Просить Польское Командование по этому вопросу дать скорый положительный или отрицательный ответ, что необходимо для устройства жизни казаков.
Подлинный подписали:
Председатель съезда Ульянов.
Товарищи председателя: есаул Фролов, полковник Духопельников.
Секретари: подхорунжий Ситников, хорунжий Кравченков.
С копией верно: Начальник Канцелярии Васильев.
Дополнение № 3 к приложению 13
Председатель Ликвидационной
комиссии РЭК в Польше
Копия с копии[1137]
16-го мая 1921 г., № 2924
Полковнику графу
Довойно-Соллогуб
Господин Полковник.
Вы изволили известить меня в субботу 14-го сего мая, что предположение о разрешении казачьим частям нести пограничную службу в составе польских войск, а также предположение о разрешении вольных работ для остальных интернированных бывших русских армий не встречает препятствий со стороны надлежащих польских властей.
Позвольте поблагодарить Вас за содействие, оказанное Вами в решении этих трудных и сложных вопросов, и просить Вас не отказать возбудить ходатайство о разрешении несения пограничной службы в составе польских войск, кроме казачьих частей, еще и частям регулярной кавалерии (Гусарскому б. армии генерала Булак-Балаховича полку и Конному б. 3-й Русской армии).
Соображения о том, в какой именно форме наиболее удобно включить предназначенные для несения пограничной службы части в составе польских войск, и в какой именно местности наиболее желательно предоставить остальным частям вольные работы, я буду иметь честь представить Вам после обмена мнениями с проф. Одинцом и войсковым старшиной Гнилорыбовым, ныне находящимися в отъезде.
Я позволю себе также просить Вас доложить г. министру Домбровскому о моем желании посетить в ближайшее время лагеря интернированных, причем, разумеется, я буду счастлив, если г. министру будет угодно свою поездку совместить с поездкой моей. Мне кажется, что инспекция г. министром лагерей крайне желательна для поднятия духа интернированных, чему в пределах своих скромных сил может до некоторой степени содействовать мое участие в поездке г. министра.
Еще раз, принося Вам свою искреннюю благодарность за Ваше заботливое внимание к интернированным русским воинам, прошу Вас, господин полковник, верить в мое глубокое к Вам уважение и совершенную преданность.
Б. Савинков
С копией верно: начальник штаба казачьих частей Дмитриев.
Верно: начальник канцелярии Васильев.
Дополнение № 4 к приложению 13
Копия с копии
Главное командование
Польской армии
Генеральный штаб
Отделение II информ.
№ 25996/II/B.VV/4
Милостивый государь.
В ответ на Ваше письмо от 13-го июня за № 3395 имею честь уведомить, что вопрос о казачьих формированиях из офицеров и солдат, находящихся в лагерях интернированных, является предметом обсуждения со стороны заинтересованных правительственных властей.
Министерство разрабатывает детали проекта, который будет предложен на заключение Совета министров. По получении надлежащего заключения можно будет сразу приступить к сгруппированию всех казаков в одном лагере в Острове.
Будьте, милостивый государь, уверены, что я принимаю меры к ускорению получения надлежащих постановлений.
Примите уверения в искреннем почтении.
Сикорский.
Генерал-лейтенант и начальник Генерального штаба.
С копией верно:
Врид. начальника штаба Казачьих частей, интернированных в Польше
Есаул Дмитриев.
Верно: начальник канцелярии Васильев.
РГВА. Ф. 461к. Оп. 1. Д. 141. Л. 8—13. Машинописный подлинник.
Перевод с польского языка Т. М. Симоновой.