Первоначально заброска была намечена на 20 января 1942 года. Однако, как впоследствии рассказывал В. Вагнер, хорошо зная Австрию, агенты посчитали неудачным выбор места высадки в лесу к юго-западу от Вены. По мнению членов группы, их появление из леса в холодную погоду немедленно вызвало бы подозрение у любого встречного. Вагнер предложил перенести вылет на весну, а место – на хорошо известные ему с детства плавни к северу от Дуная[319]. В первый раз Чичаев согласился с их доводами.
Примерно в это же время УСО удалось склонить Барака к сотрудничеству. Он раскрыл перед англичанами подлинные данные о себе, характер заданий Центра, явочные квартиры в Австрии, предоставил англичанам для фотокопирования все полученные группой оперативные документы. Англичане поручили ему добыть через радиста группы код и шифры, которые у него были для связи с Центром. За свои «услуги» «Гофман» получил смехотворно малое вознаграждение – 10 английских фунтов стерлингов[320].
Из-за перенесенных во время испанской войны тифа и дизентирии Штанцль был госпитализирован и в феврале 1942 года был отозван в СССР. Сменивший его Алвин Майер, (как и остальные – уроженец Вены, функционер «Шуцбунда» и ветеран испанской войны) прибыл в Англию только 5 октября. Кроме того, агенты раз за разом отбраковывали подготовленные документы прикрытия – по-видимому английского производства. В результате группа была готова к заброске только к ноябрю. В это время в районе высадки уже начинались сильные, до-30°, морозы и вся группа потребовала отложить выполнение задания до весны – теперь уже 1943 г. Возмущенный возражениями и, вероятно, получив от советских источников в УСО и МИ-6 данные о предательстве Барака, Чичаев снял группу с задания и приказал возвращаться домой.
Между тем, бесконечные задержки оказали разлагающее влияние на членов группы. Вслед за Бараком и остальные начали вести осторожные зондирующие разговоры с офицерами УСО с просьбой оставить их в Англии. Узнав же об отзыве они начали говорить очень интересные вещи – якобы их заданием, помимо действий против немцев, была подготовка почвы для антибританской и антиамериканской кампании уже после войны[321].
Л. Штанцль и А. Барак во время Гражданской войны в Испании. Фото из книги С. Брилева и Б. О’Коннора «Разведка. «Нелегалы» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона времен второй мировой». М., 2019.
Английские власти не стали заступаться за перебежчиков. Причин было много. Предоставление им убежища неизбежно вызвало бы дипломатический скандал, осложнивший высоко ценимые в тот момент Лондоном англо-советские отношения. Спецслужбы же, которые теоретически могли бы убедить политиков в важности перебежчиков, были вовсе не уверены в их искренности. По мнению беседовавших с членами группы «Кофе» офицеров УСО, они могли либо придумать любую ложь, позволяющую им избежать отправки домой на вполне вероятную расправу, либо и вовсе быть «тройными агентами», действующими по заданию НКВД.
Так или иначе, англичане предпочли умыть руки. 24 мая 1943 г. Барак, Майер и Вагнеры сели на борт советского парохода «Чернышевский», отправляющегося из Англии во Владивосток через США и Панамский канал. Во время стоянки в Сан-Франциско четверка предприняла последнюю отчаянную попытку бежать и они даже смогли добраться до Канады, где попросили политического убежища, однако канадские власти все же выдали их в СССР. Наконец в сентябре 1943 года они прибыли во Владивосток и были арестованы. Особым совещанием при НКВД по статье 58-1а все они были приговорены к 10 годам заключения. 23 декабря 1944 г. Барак покончил с собой в лагере, остальные полностью отбыли свои срока, а при Хрущеве были реабилитированы.
Весной-летом 1942 г., пока группа Барака потихоньку сходила с ума в Лондоне от нервного напряжения и туманных перспектив, пауза с заброской обострила отношения между и без того не слишком дружественными советским и английским ведомствами. Чичаев в личных беседах упрекал анггличан в непрофессионализме, а в отчетах в Москву прямо высказывал подозрения в саботаже. Масла в огонь подлил добытый советским агентом – вероятно Филби – документ за подписью заместителя директора МИ-6, в котором был весьма красноречивый пассаж:
«Фактически противоречия между Британией и Советским Союзом так же велики, как между Британией и Германией. Не сомневаюсь, что Советская Россия является нашим другом только до тех пор, пока она может извлечь пользу из этой дружбы. Она не доверяет нам и приложит все усилия к разведывательной деятельности против нас… Мы не можем доверять русским так же, как, скажем, чехам или американцам, или давать им информацию, которая может выдать важный или деликатный источник».
Заброски продолжались и в дальнейшем – в 1943–1945 гг. были проведены операции «Тоник», «Содовая» и др. До марта 1944 года в Англию было отправлено 36 агентов, 29 из которых были выброшены в Германию, Австрию, Францию, Голландию, Бельгию и Италию. Не было отмечено ни одной совместной диверсионной операции, оговоренной в соглашении, обмен информацией тоже происходил лишь эпизодически. Несколько лучше обстояло дело с обменом информацией о новых технических средствах и методах ведения подрывной работы. Стороны передавали друг другу образцы документов Германии и оккупированных ею стран для оснащения забрасываемой в эти страны агентуры (удостоверения личности, штампы и печати, продовольственные карточки и т. п.), обмениваясь данными о диверсионном снаряжении и экипировке агентуры, образцами раций и вооружения, различного типа взрывателей и мин.
Вдобавок, к концу 1943 – началу 1944 года УСО начало вести операции в Болгарии и Румынии, отнесенных к советской зоне ответственности.
Два года спустя была предпринята попытка наладить аналогичное взаимодействие с Управлением стратегических служб США. В ходе Тегеранской конференции Сталин предложил директору стратегических служб бригадному генералу Уильяму Дж. Доновану приехать в Москву для установления контакта с руководством советской разведки. Визит состоялся 24 декабря 1943 – 5 января 1944 года.
Первым Донована принял Молотов. Американец подробно рассказал наркому о задачах, функциях и операциях УСС и сообщил о намерении направить в Москву представителя американской разведки, который будет входить в состав военной миссии США, подчиняться непосредственно ее руководителю генералу Дину и координировать вопросы взаимодействия.
Детали обсуждались между профессионалами. 27 декабря Донован встретился с П.М. Фитиным и его заместителем Г.Б. Овакимяном, представившимся как генерал Осипов. УСС предлагало обмен разведывательной информацией о противнике, материалами по спецтехнике и радиоаппаратуре и их образцам, консультации по вопросам, связанным с организацией и проведением диверсионной работы на территории врага, взаимопомощь в заброске агентуры и диверсантов в тыл противника.
По итогам беседы нарком госбезопасности В.Н. Меркулов направил в ГКО докладную записку, высказав мнение о возможности принять предложения американцев. В этой же записке нарком предложил назначить представителем советской разведки в США недавно вернувшегося из Англии А.Г. Граура.
Перед отлетом из Москвы Донован был проинформирован о положительной реакции советского руководства на достигнутые с Фитиным договоренности.
Таким образом, было положено начало взаимодействию советской и американской разведок. Уже 4 февраля Донован направил во все подразделения УСС указание передавать СССР «оригинальную разведывательную информацию, которая может быть полезна стране, ведущей войну против Германии». В Вашингтоне и Москве активно велась подготовка к обмену представителями, согласовывалось количество сотрудников при каждом представителе, решались организационные вопросы.
Процесс был прерван с американской стороны. В начале марта в Центр из вашингтонской резидентуры поступили агентурные сведения о том, что «против соглашения между УСС и НКГБ об обмене представительствами резко возражает директор ФБР Эдгар Дж. Гувер, который считает, что цель НКГБ – внедрение в государственные секреты других стран». В письме личному помощнику Рузвельта Гарри Гопкинсу он подчеркивал, что «пребывание на американской земле официальных представителей советской внешней разведки будет способствовать внедрению агентов НКГБ во все правительственные структуры США». Глава ФБР просил Гопкинса «воспрепятствовать обмену представителями».
Генерал-майор Джон Рассел Дин, руководитель военной миссии при Посольстве США в СССР
Демарш Бюро не встретил поддержки у американских силовиков. США уже вступили в прямое боевое соприкосновение с вермахтом в Италии и готовились к высадке в Нормандии, поэтому военное командование было кровно заинтересовано в максимально возможном усилении разведывательного обеспечения операций. Поэтому рабочая группа объединенного Комитета начальников штабов дипломатично выразилась, что не находит оснований для изменения соглашения о сотрудничестве. Крестный отец соглашения «Дикий Билл» Донован и вовсе назвал Гувера глупцом и заявил, что НКВД и без того имеет своих людей в США и было бы лучше, если бы там была официальная миссия – ее сотрудников по крайней мере американцы могли бы контролировать. Тем не менее для Белого Дома мнение политической полиции было более весомым. План обмена представителями был похоронен и в дальнейшем больше не поднимался[322]. Дальнейшее сотрудничество проводилось через руководителя военной миссии США в Москве генерал-майора Джона Р.Дина и сводилось в основном к обмену информацией – главным образом справочного характера[323].