Далеко не все морские агенты приняли советскую власть, что вызвало соответствующую реакцию новых органов власти. Так, 12 декабря 1917 г. был издан приказ Верховной морской коллегии об увольнении от службы в форме наказания — «О лишении чина и исключении навсегда из флота капитана 2-го ранга Бескровного», который являлся военно-морским агентом в Дании и достаточно успешно выполнял там функции руководителя русской морской разведки. Со стороны политического руководства бывшим морским министерством стали все чаще высказываться намерения отказаться от существующего личного состава заграничных аппаратов морских агентов. Подобное отношение было отнюдь не надуманным — поток информации от морских агентов практически сошел на нет.
Чтобы воспрепятствовать развалу морской стратегической агентурной разведки, Е.А. Беренс сформулировал задачи в новой внешнеполитической обстановке перед Иностранным отделом МГШ, организовывавшим разведку, следующим образом: «На нас в числе других государственных учреждений, ведающих организацией вооруженных сил, лежит обязанность быть в данном случае беспристрастными оценщиками военно-политического и международно-морского положения… для этого отделу нужно иметь подробную статистику и поддерживать ее текущими сведениями. Одним из средств… служит работа наших морских агентов и лиц. командированных нами за границу». «Необходимо внимательно следить за настроениями правящих кругов и широких масс», — отмечал начальник МГШ.
Приказом Народного комиссариата по морским делам (с 22 февраля 1918 г, — Народный комиссариат по морским делам РСФСР) от 21 февраля 1918 г, «Представительство Морского Комиссариата за границей упраздняется. Военно-морские агентства расформировываются. Имущества и архивы военно-морских агентов должны быть приготовлены к отправке в Россию. Окончательная ликвидация агентств поручается комиссии под представительством Модеста Иванова». Поездка М.В. Иванова за границу так и не состоялась,
В Россию отзывались многие сотрудники аппаратов морских агентов, но не все. «Временно до приезда комиссии под представительством Модеста Иванова» оставались на местах: во Франции — «военный моряк Дмитриев»; в Англии — «военный моряк Блок»; в Италии — «военный моряк Врангель»; в Америке — «военный моряк Миштовт» и в Швеции — «военный моряк Сташевский». «Означенным лицам» надлежало сдать всю отчетность комиссии «под представительством Модеста Иванова». Приказ был подписан Коллегией Народного комиссариата по морским делам Саксом и Раскольниковым. Последний сыграл ведущую роль в упразднении заграничного аппарата военно-морской стратегической агентурной разведки. Недоверие комиссара Ф.Ф. Раскольникова к морским агентам было связано с тем. что «разведка при изменившемся политическом и социальном строе не может выполнять своего назначения». Уничтожая заграничные силы морской стратегической агентурной разведки. Коллегия Народного комиссариата по морским делам сохранила ее центральный орган в составе МГШ — Иностранный отдел. Разобравшись с разведкой, Раскольников провел тщательное обследование деятельности контрразведки и пришел к выводу, что она может принести пользу.
Однако последующее развитие событий доказало необходимость воссоздания института морских агентов. 20 мая 1918 г. по флоту и морскому ведомству было объявлено «Положение о военно-морских агентах за границей», подписанное народным комиссаром по морским делам Л.Д. Троцким и членом Коллегии Народного комиссариата по морским делам Ф.Ф. Раскольниковым. Документ был подготовлен за два месяца до его объявления — подлинник документа за народного комиссара по морским делам утвердил все тот же Раскольников 19 марта 1918 г. Немного потребовалось ему времени для прозрения. Уже в первых числах апреля Троцким и членом Коллегии Народного комиссариата по морским делам В.М. Альтфатером решался вопрос о назначении военно-морского агента в Берлине и уполномоченного в Финляндии. Однако с направлением официальных представителей морского ведомства за границу пришлось подождать до 1925 г.
Морской агент в Стокгольме капитан 1-го ранга В.А. Сташевский был уволен по его просьбе в феврале 1918 г., «но не был причислен к врагам Советской России и сношения с ним по радио, почтой и людьми продолжались с ведома Верховной Морской Коллегии».
Сташевский Владимир Арсеньевич
14.01.1879. Ярославль — 30.10. 1955, Стокгольм.
Капитан 1-го ранга (06.12.1916).
Сын генерал-лейтенанта А. Д. Сташевского (1851–1916). военного губернатора Приморской области в 1914–1916 гг. и наказного атамана Уссурийского казачьего войска.
Окончил Морской кадетский корпус (1897–1900 гг.). Минный офицерский класс (1902–1903 гг.), основной (1908–1911 гг.) и дополнительный (1911–1912 гг.) курсы Николаевской морской академии. Владел английским, немецким, французским и шведским языками.
Служил на кораблях Черноморского флота, был на преподавательской работе: минный офицер крейсера «Капитан Сакен», преподаватель класса минеров флота, минный офицер канонерской лодки «Уралец», преподаватель минных офицерских курсов, офицер учебного отряда, флагманский минный офицер линкора «Георгий Победоносец» (1903–1908 гг.).
После окончания Николаевской морской академии был прикомандирован (26.04.1912 г.) к Морскому генеральному штабу «для занятий» — к иностранной части МГШ и направлен со специальным разведывательным заданием в Швецию. После его успешного выполнения 17.2.1914 г. назначен морским агентом в Швеции, Норвегии и Дании. С 23.5.1916 г. — в Швеции и Норвегии. Вместе со своим помощником Б.С. Бескровным (1883–1944) сумел наладить регулярное получение и передачу разведывательной информации.
12.2.1918 г. был уволен в отставку, однако до осени 1918 г. продолжал поддерживать связь с МГШ. действуя в интересах организации О.К. Вёл переписку с лейтенантом В.А. Аба-зой в Лондоне, возглавившим эту организацию после расстрела Окерлунда. Имел оперативный псевдоним «Буки», который в 1919 г. был принят в О.К. по аналогии с «Азбукой» В. Шульгина.
Под псевдонимом «Адмирал» в 1933 г. привлечен к разведработе для РУ Штаба РККА после подачи заявления о получении советского гражданства, военным атташе СССР в Швеции А.А. Риттером («Рудольф»), Связь со Сташевским была прервана в связи арестом «Рудольфа» в марте 1938 г. органами НКВД, а восстановили ее в 1939 г., после начала Второй мировой войны. Наиболее активная фаза работы группы Сташевского приходится на 1941–1944 гг. Связь с Центром поддерживал с помощью рации, на которой работала «Акма» (Сигне Эриксон). Был арестован шведской контрразведкой в декабре 1944 г. Во время следствия и суда вёл себя достойно, своей вины не признал, никого не выдал, своей связи с советской разведкой не раскрыл. Был приговорён к 2 годам и 10 месяцам заключения. После освобождения жил в Стокгольме.
Телеграммы за подписью Сташевского приходили в Морской генеральный штаб шифром (и не только) на имя начальника Иностранного отдела М.И. Дунина-Борковского. В свою очередь телеграммы, адресованные в Стокгольм «агенмору». подписывались в ряде случаев не только Дуниным-Борковским, но и Е.А. Беренсом и С.П. Лукашевичем, начальником и комиссаром МГШ соответственно. Складывалась парадоксальная ситуация: уволенный военно-морской агент в Швеции и Норвегии продолжал сообщать, используя шифросвязь, в Центр разведывательные сведения, получая оттуда директивные указания и деньги для оплаты агентам.
25 июня 1918 г. В.А. Сташевский докладывал шифртелеграммой в Морской генеральный штаб Дунину-Борковскому: «Имеются определенные указания, что Финляндия под давлением Германии готовит поход против русской Карелии и нашего Севера. Об этом открыто говорят в шведских военных кругах и участники шведской бригады, действовавшей в Финляндии на стороне белых, недавно вернувшиеся и снова собирающиеся в Финляндию. Генерал Маннергейм и шведский генерал Линдер на днях уехали в Финляндию. Предполагается крупный масштаб операции. Время проведения операции в тундре — конец лета. Многое имеется за вероятность немецкого успеха». 15 октября 1918 г. финны заняли Ребольскую волость в Восточной Карелии.
С ноября 1917 г. из МГШ перестали поступать деньги на содержание агентуры и др. расходы. Старший лейтенант Р.А. Окерлунд, сотрудник Особого (разведывательного) делопроизводства, находившийся в это время в Лондоне, решил обратиться за помощью к британскому Адмиралтейству, т. е. к начальнику английской военно-морской разведки адмиралу Р. Холлу, посоветовавшись с морским агентом Н.А. Волковым. Так. 18 декабря (ст. ст.) 1917 г. он писал Дунину-Борковскому: «Надеюсь получить 15 000 фунтов стерлингов от англичан за счёт России для продолжения нашей работы, что хватает на месяц». Однако Окерлунд, видимо, забыл, что имеет дело с разведкой. Он сообщал в МГШ: «Адмиралтейство готово взять все наши полезные им организации со всем личным составом».
На это Окерлунд ответил, что без распоряжения своего руководства (т. е. Дунина-Борковского) ничего сделать не может. «Наши сведения пока передаю им». - сообщал он Дунину-Борковскому.
Очевидно, что Окерлунд действительно болел душой за созданную при его участии агентурную сеть, и деньги от МГШ ему были необходимы не для личного обогащения в это смутное время, а для того, чтобы расплатиться с агентами. Об этом свидетельствует тот факт, что из 15 тысяч фунтов (полученных от англичан) 5 тысяч он перевёл агенту «Барону» и 10 тысяч — «Гого» (предположительно. Гойеру).
Дунин-Борковский полностью поддерживал позицию, занятую Окерлундом. Так. в телеграмме, отправленной им в Лондон 22 декабря 1917 г., он пишет: «Необходимо стараться сохранить дело для России. Прилагаю все усилия перевести деньги. Веймарн (Христиания) по моему приказанию перевёл Сташевскому 20 тысяч крон». Ориентируя Окерлунда о ситуации в Морском генеральном штабе, возникшей при новом режиме. Дунин-Борковский пишет, что «работа в ОДЕ [Особом делопроизводстве] продолжается без контроля [со стороны комиссара], под моей личной ответственностью». Отвечая на вопрос Окерлунда относительно возможности использования диппочты, Дунин-Борковский предостерегает его об опасности, т. к. «вализа осматривается комиссаром. Продолжайте свою работу, несмотря на все затруднения. Считаю Ваше пребывание в Лондоне очень полезным для дела».