Срывы в агентурной разведывательной работе, осуществляемой с позиций официальных прикрытий, серьезно компрометировали советские официальные представительства. Количество провалившейся агентуры в эти годы было достаточно велико. Так, в 1924/25 гг. было арестовано 33 агента, в 1925/26 гг. – 19 агентов и в 1926/27 гг. – 27 человек (речь идет об операционном годе, не совпадавшем с календарным).
Провалы разведки антисоветские круги использовали как повод для выступлений против налаживания политических и экономических связей с СССР, обвиняли наши дипломатические представительства в диверсионно-разведывательной деятельности и подрывной пропаганде. В условиях напряженной борьбы Советского Союза за ликвидацию экономической и политической блокады неудачи в агентурной разведывательной деятельности были особенно опасны, так как подрывали престиж Советского государства.
Руководство военной разведки в целом понимало недостатки и опасность все усиливавшегося крена в сторону ведения разведки с легальных позиций. Однако, хорошо представляя, какого рода трудности возникнут при создании нелегальных резидентур и обеспечении надежной и бесперебойной связи с ними, оно не решалось отойти от существовавшей практики, несмотря даже на целый ряд провалов. И только серьезные инциденты в апреле – мае 1927 г., такие как полицейский налет на советское полпредство в Пекине, провал в Париже, а также обыск в помещениях общества «Аркос» и торгового представительства Советского Союза в Великобритании, привели к кардинальным изменениям организации и ведении разведки.
Территория пекинского полпредства СССР делилась на две части: на территорию собственно полпредства, где помещались помимо квартир сотрудников канцелярия посольства, кабинет военного атташе, аппарат резидентуры ИНО, консульская часть, и на так называемый военный городок, где в одном доме с канцелярией военного атташе размещался и аппарат резидентуры. Здесь же находились китайские коммунисты. Сама экстерриториальность «военного городка» вызывала большие сомнения.
Обе территории соединялись между собой внутренними воротами, и каждая из них имела свой выход для связи с внешним миром.
6 апреля 1927 г. полицейские и солдаты из воинских частей Чжан Цзолиня ворвались в ворота военного городка в тот момент, когда они были открыты для въезжавшего автомобиля. Одновременно были заблокированы ворота, соединявшие «военный городок» с остальной территорией полпредства. Из полпредства успели только передать распоряжение по телефону об уничтожении документов. Китайская полиция свои действия оправдывала тем, что, по имевшейся у нее информации, в советском представительстве скрываются китайские граждане, причастные к антиправительственной деятельности.
Нападавшие приступили к вылавливанию китайских коммунистов, а затем к захвату документов в помещениях «военного городка», в том числе в помещении резидентуры. Сотрудники резентуры успели бросить документы в одну из комнат, облить их керосином и поджечь. Однако прибывшая пожарная команда быстро потушила не успевший разгореться пожар. Поэтому документы сгорели только частично.
Обыску и ограблению подверглись торгпредство и большая часть квартир сотрудников полпредства.
Руководитель резидентуры А. И. Огинский с ключом от своего сейфа во время нападения находился вне территории «военного городка». Его попытки добраться до помещения резидентуры или передать туда ключ ни к чему не привели. В результате сейф резидента со всем его содержимым попал в руки полиции. В остальных помещениях на территории собственно полпредства документы сжигались в течение нескольких часов.
Как позднее докладывал Огинский, в числе захваченных документов были материалы о деятельности военной разведки в Китае – отчеты резидентур на местах и переписка с ними; переписка центральной пекинской резидентуры с Москвой; расписки агентов в получении денег; добытые агентами документы в иностранных посольствах и др.; материалы о связи Советского Союза с Кантоном и с Фэн Юйсяном – документы о снабжении оружием и другим имуществом НРА и национальных армий на Севере; список советских военных инструкторов в китайских армиях с подлинными именами и псевдонимами; доклады советских военных представителей в национальных армиях; доклады В. К. Блюхера, переписка с ним и с М. М. Бородиным и др.; материалы китайской компартии – протоколы заседаний Северного областного комитета ККП (помещавшегося в полпредстве), секретные адреса коммунистов и др.
Из захваченных документов, по словам руководителя центральной пекинской резидентуры, можно было составить более или менее полную картину всей, не подлежавшей разглашению, секретной работы Советского Союза в Китае.
Эти документы раскрывали методы работы и организационную структуру разведывательной сети в Китае и служили основанием для провала ряда резидентур. Иностранным державам предоставлялись широкие возможности для использования захваченных документов в дипломатических, политических и военных целях.
В руки китайских милитаристов попала информация о военном положении в «национально-революционном лагере», о тактике китайской компартии в соответствующий период времени и об истинных причинах провала ряда партийных работников. Кроме того, результатом налета были временная дезорганизация всей разведывательной деятельности, разгром Северного комитета компартии, арест китайцев, проживавших на территории полпредства, а также 15 советских граждан, в том числе сотрудников аппарата военного атташе – И. В. Тонких167 и Ф. Е. Ильяшенко.
28 апреля 1927 г. по приговору военного суда был казнен один из основателей КПК Ли Дачжао168, арестованный 6 апреля в «военном городке». Вместе с ним мучительной казни были преданы 19 руководителей Северного бюро КПК и Гоминьдана (среди них одна женщина).
Как выяснилось в ходе проведенного расследования, о готовившемся налете в полпредстве узнали за недели полторы-две. Было принято решение организовать постоянные дежурства и наблюдение вокруг полпредства. При этом дежурный у ворот должен был дать сигнал в случае нападения. Одновременно предполагалось организовать вооруженный отряд, который при нападении белогвардейцев должен был сопротивляться до конца, а в случае налета полиции – задержать ее всеми способами до окончания уничтожения документов. Китайских коммунистов, в свою очередь, планировалось перевести в более безопасное место. Архивы всех организаций, находившихся в посольстве, необходимо было собрать в одном месте и подготовить для быстрого их сожжения в критический момент. Но всего этого, к сожалению, реализовано не было.
Использование советского представительства как базы разведывательного аппарата таило много опасностей. За деятельностью посольства и всеми его сотрудниками постоянно велась слежка. Посольство являлось центром, привлекавшим внимание разведок других стран. Провал агентуры компрометировал советские дипломатические учреждения и вызывал политические осложнения. В случае войны или внезапного разрыва дипломатических отношений ликвидировалась и база разведывательного аппарата, в результате чего вся агентурная сеть могла временно остаться без руководства. Еще большей ошибкой было размещение центральной резидентуры в здании, экстерриториальность которого была под сомнением.
Постоянное представительство СССР в Пекине было не только центром разведывательной работы, но и центром всей секретной деятельности советских представителей в Китае: через посольство проходила связь с советниками, компартией, Гоминьданом, национальными армиями; в посольстве находился областной комитет компартии Китая; здесь скрывался ряд крупных работников партии и т. д. Все это, разумеется, не могло пройти мимо соответствующих контрразведывательных органов и мешало поддержанию необходимого уровня секретности тех или иных мероприятий.
Безусловно, были допущены существенные ошибки и в построении разведывательной сети. Центральная резидентура в Пекине, опиравшаяся на полпредство, руководила (или, во всяком случае, поддерживала связь) всеми резидентурами в Северном и Центральном Китае, в Маньчжурии, в Корее (Сеул) и формально на Юге Китая (Кантон). В результате такой централизации налет на посольство поставил под угрозу провала всю агентурную сеть в Китае.
По свидетельству А. И. Огинского, сосредоточение всей секретной работы в посольстве создало громоздкий секретный архив, разбросанный по различным помещениям полпредства. Возможность обыска в полпредстве и меры к уничтожению архива заранее не были предусмотрены.
Нарушение правил конспирации привело к такому положению, когда «военный городок» был сразу отрезан от постоянного представительства, значительную часть бумаг не успели сжечь, работники китайской партии были арестованы, а сейф руководителя резидентуры, как мы уже упоминали, целиком попал в руки полиции.
Как позднее докладывал начальник центральной пекинской резидентуры, среди документов, хранившихся в его сейфе и попавших в руки полиции, была его переписка с Москвой, которая могла привести к провалу резидентов в Харбине, Мукдене, Калгане, Шанхае, Ханькоу и, возможно, в Сеуле и Дайрене. Огинским делался вывод, что изъятие документов из нашего учреждения знакомило противника с методами работы военной разведки и раскрывало ее организационную структуру. Пекинская агентура, по оценке резидента, была, возможно, лишь частично провалена по посольствам, вернее, всего «лишь по японскому посольству».
В том, что касается агентуры, Огинский был отчасти прав, так как лица, сотрудничавшие с разведкой, в переписке проходили под номерами, и раскрыть их можно было, только если указывались занимаемая должность или место работы (что присутствовало в переписке, однако, далеко не всегда).
Для изучения захваченных материалов в ходе нападения на советское полпредство китайцами была создана специальная комиссия пекинского правительства, в состав которой вошли эксперты Генерального штаба Чжан Цзолиня, представители полицейских органов, китайского МИД и переводчики, главным образом бывшие русские офицеры, служившие в частях Чжан Цзолиня. Фотографии документов предоставлялись в распоряжение английского, французского, американского и японского правительств.