Крымов Маргазиан Галлиулович181 – резидент в Константинополе с мая 1927 г. (член РКП(б) с 1919 г). «Окончил курс Военной академии в 1924 г., Восточный отдел академии в 1926 г., после чего прибыл в наше распоряжение. В ноябре 1926 г. командирован в Константинополь пом[ощником] резидента. Аттестация за время пребывания в академии во всех отношениях хорошая. Изучил страну, местные условия работы и приобрел достаточный опыт для самостоятельной работы. Не возражать против оставления на месте вместе с помощниками» (Таканаевым и Кинсбурским).
Смагин Василий Васильевич182 – резидент в Токио с октября 1926 г. (член РСДРП(б) с 1917 г.). «Окончил курс Военной академии в 1924 г. и Восточный факультет в 1926 г., после чего прибыл в распоряжение Разведупра Штаба РККА. Командирован в Японию в октябре 1926 г… Аттестация за время пребывания в академии хорошая во всех отношениях. Опыта в нашей работе не имеет; первые шаги говорят за то, что с течением времени может выработаться толковый работник. Не возражать против оставления на месте как секретаря военного атташе».
Сухоруков Василий Тимофеевич – резидент в Ханькоу (Китай) с июня 1927 г. (член РСДРП(б) с 1917 г). «До ноября 1924 г. слушатель восточного отдела Академии РККА. С 1925 г. резидент в Мукдене до мая 1927 г… Как в военном, так и в политическом отношении вполне подготовленный работник. Агентурную работу любит и приобрел некоторый опыт за время нахождения в Мукдене. Отрицательная черта – некоторая прямолинейность и неуживчивость. Не возражать против оставления на месте».
Рахманин Влас Степанович – резидент в Шанхае (Китай) с июня 1927 г. (член РКП(б) с 1918 г.). «Окончил курс Военной академии в 1925 г., после чего прибыл в распоряжение Разведупра Штаба РККА. В 1926 г. резидент в Харбине. В политическом отношении подготовленный и выдержанный партиец. Имеет хорошую работоспособность и настойчивость. За время руководства резидентурой в Харбине зарекомендовал себя с хорошей стороны и приобрел довольно богатый агентурный опыт. Не возражать против оставления на месте».
Кучинский Николай Макарович – резидент в Харбине (Китай) с 1927 г. (член РКП(б) с 1918 г.) «Окончил академию в 1924 г. и Восточный отдел академии в 1926 г. С октября 1926 г. был в командировках в Харбине в качестве сотрудника резерва. Аттестация за время пребывания в академии во всех отношениях удовлетворительная. Имеет некоторый агентурный опыт и в данное время вступил в исполнение обязанностей резидента. С работой справляется. Не возражать против оставления на месте».
Как ни странно, при вынесении вердикта учитывалось все (краткие сведения по службе, партстаж, характеристика), кроме основного – причастности к работе советских представительств за рубежом. Из всех резидентов, по которым было принято решение «не возражать против оставления на месте», только один (Тылтынь Ян-Альфред Матисович) находился на нелегальном положении. Все остальные были связаны с официальными советскими представительствами за рубежом. Поэтому говорить о «нелегальных позициях» военной разведки не приходилось. Более того, трое из числа тех, кого рекомендовали оставить на своих постах (В. В. Смагин, Н. М. Кучинский и В. Т. Сухоруков), имели минимальный агентурный опыт. Такое впечатление, что свои выводы «комиссия тов. Кубяка» никоим образом не связывала с майским постановлением «директивной инстанции»; более того, не прониклась важностью принятых в этой связи решений о переводе разведки на нелегальные рельсы.
Особое внимание в тот период было обращено руководством IV управления на выполнение зарубежными сотрудниками требований конспирации.
Благополучная и сравнительно бесперебойная работа ряда крупных резидентур, «свободные» на первый взгляд полицейские условия в отдельных странах создавали у большинства агентурных работников состояние беспечности и приводили к игнорированию требований конспирации. Настроения эти постепенно переносились и на такие страны, где разведка периодически подвергалась тяжелым ударам, обстановка требовала сугубой осторожности и необходимы были методы работы глубокого подполья.
В результате нелегальные сотрудники военной разведки далеко не всегда снабжались достаточно надежными паспортами и необходимыми для легализации документами. Они без нужды посещали советские официальные представительства, без достаточных на то оснований общались друг с другом, бывали друг у друга на дому, устраивали прогулки, вечеринки. Нелегальные сотрудники резидентур поддерживали «явную» связь с родственниками и знакомыми, проживавшими в месте их пребывания или работавшими в качестве официальных сотрудников в представительствах СССР за рубежом.
Встречи с агентами обставлялись и устраивались подчас непродуманно: выбор места для встреч сплошь и рядом бывал случайным – зачастую в одном и том же месте в течение более или менее длительного срока, нередко в центральной, людной части города, что затрудняло контроль обстановки; встречи одного и того же разведчика проводились в одном и том же месте с разными лицами, хотя это происходило и в разное время, и т. д.
Кроме того, сотрудники разведки не стремились адаптироваться в стране пребывания, т. е. не предпринимали необходимых усилий для того, чтобы легализоваться – приобрести реальное занятие или систематически учиться, создать вокруг себя круг знакомых из местных жителей и возбудить к себе полное доверие среди окружающих. Таким образом, даже случайная возможность провала того или иного сотрудника разведки не учитывалась, и каждый провал, как это и бывало на практике, мог принять непредсказуемые масштабы.
Работники зарубежных органов военной разведки совершенно упускали из виду два обстоятельства. Во-первых, иностранные разведки с каждым годом все больше и больше изучали наши методы, наши аппараты, наш личный состав и неизбежно в том или ином пункте, под той или иной личиной проникали к нам. И, во-вторых, методы и навыки контрразведок и полицейского сыска с каждым годом совершенствовались; противник уже не практиковал прямого пресечения и ликвидации разведывательных организаций, а действовал методом длительных разработок, дезинформации, проникновения и внедрения своих провокаторов в резидентуры, откладывая заключительную часть операции до наиболее подходящего для себя момента.
В конечном итоге разведка, в том числе и военная, могла неожиданно оказаться под ударами, которые нанесли бы ей непоправимый ущерб. В особенности в момент развязывания новой войны, с вовлечением в нее СССР, когда противник, несомненно, использовал бы все имевшиеся у него данные для ликвидации резидентур военной разведки.
Указанные выше оплошности и недочеты, несомненно, относились в большей или меньшей степени ко всем зарубежным аппаратам разведки.
Именно поэтому переход разведки на нелегальное положение потребовал легализации руководства зарубежных агентурных аппаратов. Разведывательное управление полагало, что единственно правильным и солидным способом маскировки должно стать создание собственных торговых предприятий, руководимых надежными людьми. Такие предприятия должны были дать возможность легального проживания в данной стране сотрудникам нелегальной резидентуры, обеспечить широкий круг связей для развития работы и изолировать разведчиков от официальных учреждений.
Поставленная перед разведкой задача подготовки нелегальных баз агентуры на мирное и военное время включала в себя две совершенно независимые одна от другой задачи. А именно, подготовка нелегальных баз агентуры на мирное и военное время соответственно. Уже через год последняя задача была выделена и стала звучать как создание запасных баз и линий связи на военное время.
В августе 1927 г. реализация этой совокупной задачи выглядела следующим образом:
«1) Намечено вложение новых капиталов и расширение рижского дела т. КАРЛА с открытием филиалов в Ревеле, Ковно и Кёнигсберге. Ассигнуется на это 6-10 тысяч долларов…
3) Намечено всемерное развитие фирмы д-ра Г. В случае благоприятных перспектив, доассигновать 10 000 долларов. Человека для контроля над этой фирмой подбирает т. АРТУР. Предполагается открытие филиалов этой фирмы в городах Араде, Кишиневе и Черновицах…
6) Предполагается в ближайшем будущем создать базу в Антверпене путем покупки морского агентства. Для этой цели туда выехал ШЕСТАКОВ.
9) Намечено подыскать надежного немца для покупки какого-нибудь дела на ходу в Константинополе. Ассигнуется на это 10 000 доларов».
Под сокращением владельца фирмы «д-ра Г.» скрывался доктор Гольпер, с которым начиная с 1928 г. на протяжении многих лет будет связана деятельность нелегальных резидентур в Шанхае.
Общие принципы организации коммерческих предприятий были разработаны на основе уже имевшегося у разведки опыта.
С начала 20-х годов уже предпринимались первые шаги в этом направлении. Так, 24 апреля 1921 г. Региструпром было принято решение о создании в Польше экономического фундамента для материального снабжения закордонных агентурных групп. Решение этой задачи предполагало организацию торгового предприятия и установление связи с официальными и торгово-промышленными кругами. Причем предприятие должно было носить не характер спекулятивной лавочки, а именно торговой фирмы, приносившей определенную прибыль.
Отсутствуют какие-либо документы, дающие основание утверждать, что это решение было претворено в жизнь, по-видимому, оно так и осталось на бумаге.
По оценке руководства IV управления, организационные расходы, оборудование, содержание и некоторый оборотный капитал могли бы уложиться для одной фирмы в сумму 15 000 американских долларов. Всего же для этих целей на 1926/1927 гг. было выделено 105 000 долларов. При этом подчеркивалось, что создаваемые коммерческие предприятия смогут выжить и выдержать конкурентную борьбу лишь при условии государственной поддержки – поддержки со стороны аппарата внешней торговли СССР.
Простое предпочтение, оказанное нашим комиссионным конторам, при наличии равных торговых условий обеспечило бы им торговый оборот, простая информация о нашем спросе и внимательное отношение к предложениям этих контор уже обеспечили бы их развитие. Вместе с тем в стороне оставался вопрос изначальной «расконспирации» создаваемых за рубежом в интересах военной разведки фирм при содействии государственных структур СССР.