Из этой присяги совершенно ясно следовало, что задача армии одна – быть орудием в руках ее хозяина – генерала. Никаких сообщений о замене этого текста другими не было, и, очевидно, эта присяга и в 1929 г., и в последующих годах была моральным заветом мукденских войск.
С самого начала конфликта на КВЖД при непосредственном содействии китайских войск белогвардейцы систематически обстреливали советские пограничные заставы и мирное население. Белогвардейцы Сибири, Урала, Туркестана не смогли выйти на европейский горизонт. Гонимым Красной армией и красными партизанами, им был один путь – в Китай. Колчаковцы, семеновцы, анненковцы и другие в массе своей в Китае и осели. Вместе со «штатской» эмиграцией, купцами и царскими чиновниками, проживавшими в Маньчжурии и ранее, они образовали «белый остров» на территории Китая.
Всего их собралось в Китае около 95-100 тыс. разного пола и возраста, из которых до 75 тыс. человек осело в Маньчжурии, главным образом в северной ее части с центром в Харбине. Как жили в Маньчжурии эти люди? Часть из них, обосновавшаяся там до революции или вывезшая во время бегства какие-нибудь солидные ценности, в целом жила неплохо. Многие торговали, успешно эксплуатируя местное население, кое-кто служил, некоторые из них имели работу на государственных должностях. Но это была только верхушка эмиграции. Большинство же из них, главным образом бывшие офицеры и казаки, искалеченные войной, ничем не владевшие и ничего не знавшие, кроме военного ремесла, стали деклассированными элементами и влачили, по сути, нищенское существование. За пару долларов, за хорошую выпивку эта категория людей готова была на любую авантюру.
Именно из них бывший маршал Чжан Цзунчан (в 19261927 гг. – главнокомандующий объединенными войсками провинций Чжили и Шаньдун) формировал свои лучшие наемные части: бригаду Нечаева, дивизион бронепоездов. Этот же контингент служил маньчжурским милитаристам основным источником для формирования подразделений жандармерии, полиции, контрразведки, провокаторов. Наиболее удачливые наемники сумели устроиться в армию Чжан Сюэляна на должности военных инструкторов, преподавателей, советников, летчиков. Отсюда же набирались наемники для участия в налетах на советское полпредство в Пекине в 1927 г., на консульство в Тяньцзине и для последних захватов, обысков и арестов советских работников в Харбине.
Политически маньчжурская эмиграция не была однородна. В ней оказались люди с разной политической окраской – от продолжавших «эсерствовать» до ярых монархистов. Впрочем, монархистов разных оттенков и ориентаций было подавляющее большинство. Общее настроение было резко антисоветским. Выражение малейшей симпатии к СССР пресекалось жесточайшим образом. Белоэмигранты продолжали лелеять мечту о восстановлении в России павшего режима. Они издавали свои газеты, постоянно организовывались и реорганизовывались, горячо обсуждали будущие формы правления и планы военного похода на СССР.
Всего в Маньчжурии насчитывалось не менее 50 белых организаций. Многие из них вели свою работу конспиративно, вербовали «пятерки», «тройки», создавали отряды для налетов на советскую территорию. Впрочем, основная их деятельность направлялась обычно на добывание денег откуда только возможно: продажа «разведывательных» материалов китайским властям, «подряды» на карательные экспедиции и т. п. Наиболее крупных организаций было две – генерала Хорвата и атамана Семенова. Хорват (весной 1929 г. признанный Нанкином), бывший управляющий КВЖД при царском правительстве, сторонник покойного великого князя Николая Николаевича, воплощал собой «национальную идею». Его резиденцией являлся Бэйпин, а центром деятельности – Харбин. В крупных пунктах у Хорвата имелись свои уполномоченные. Он был тесно связан с Чжан Сюэляном.
Соперником Хорвата был известный атаман Семенов. Его организации, такие как «Кружок последователей атамана Семенова» и другие, были малочисленнее, чем у Хорвата, но активнее и авантюристичнее. В поисках средств Семенов был готов на все. С большим упорством он добивался выдачи ему сумм, депонированных в свое время Колчаком, в чем так и не преуспел. Имелись достаточно веские сведения, что некоторые державы оказывали Семенову финансовую помощь. Сам же Семенов пользовался гостеприимством Японии и проживал в Нагасаки, хотя и имел известный вес в кругах Нанкина и Мукдена. Он выдвинул план военного похода в Забайкалье через Ургу.
В месяцы, последовавшие после захвата китайцами КВЖД, белая эмиграция буквально ожила. Еще весной, когда китайцы только готовились к захвату КВЖД, они стали всячески обрабатывать белогвардейцев. Семенова в марте того же года даже приглашали в Шанхай на особую конференцию, где в присутствии членов нанкинского правительства обсуждались антисоветские планы, в первую очередь план похода против Внешней Монголии.
После захвата железной дороги активность белых достигла апогея. Мукденские генералы, не верившие в свои собственные войска, снабжали бывших белогвардейцев оружием, деньгами, всячески покровительствовали им. Разрабатывались планы вхождения белых отрядов в состав китайских частей для их укрепления.
Нанкинское правительство планировало послать в Маньчжурию 60 тыс. солдат, входящих в армию Тан Шэнчжи. Но оно не учло, что временное затишье на внутренних фронтах окажется недолгим. В сентябре начались события, продолжавшиеся до января 1930 г. В Центральном Китае Чжан Факуй (имел свою базу в Ухани) в союзе с гуансийцами и некоторыми хунаньскими генералами выступил против нанкинской группировки. Свое выступление против центральных властей Чжан Факуй предварил опубликованием циркуляра, в котором указал на неспособность нанкинского правительства добиться упразднения неравноправных договоров и потребовал отставки Чан Кайши и передачи власти Ван Цзинвэю.
Октябрь и ноябрь 1929 г. характеризовались резкой вспышкой борьбы на северо-западе Китая между кликой Фэн Юйсяна и национальным правительством. Началось все, как это бывало уже не раз в подобных случаях, с освобождения от занимаемых высоких постов бывшего союзника – Фэн Юйсяна и его сторонников с последующим их преследованием. Фэн
Юйсян занимал должность заместителя председателя Исполнительного юаня, в 1928–1929 гг. командовал 2-й армейской группой НРА. Союзники в одночасье стали противниками.
10 октября нанкинское правительство издало несколько распоряжений, направленных против Фэн Юйсяна и его соратников. По особому приказу были уволены и подлежали аресту виднейшие сторонники Фэна. Одновременно был издан приказ об аресте некоторых «левых» гоминьдановцев.
А на советско-китайской границе в Маньчжурии не прекращались вооруженные стычки, в подавляющем большинстве случаев спровоцированные китайцами.
12 октября 1929 г. части ОДВА нанесли свой первый удар по Лахасусу – крепости, там, где Сунгари впадает в Амур, с целью разгрома китайской Сунгарийской речной флотилии. В ходе десантной операции флотилия была полностью уничтожена. Второй удар был нанесен 30 октября по китайским частям в районе Фугдина, расположенного на Сунгари в 70 км севернее Лахасусу. Противнику был нанесен серьезный урон в живой силе и технике. В дальнейшем было принято решение о развертывании более масштабной наступательной операции в глубь китайской территории, в районе Маньчжурия – Чжалай-нор с последующим продвижением на город Хайлар. Чжалай-нор был занят войсками Блюхера 18 ноября 1929 г. Противник потерял около 1500 человек, свыше 8000 были взяты в плен. 27 ноября без боя был захвачен город Хайлар.
Практически одновременно с Сунгарийской операцией войска Отдельной Дальневосточной армии вели боевые действия и на другом фланге – в Приморье. 17 ноября 1929 г. была разгромлена группировка китайских войск в районе Мишаньфу.
Создавшееся положение становилось нестерпимым для мукденского правительства, которое было не в состоянии поддерживать группировку войск в районе советско-китайской границы. Нанкин же, занятый экспедицией против Гоминь-цзюня (Национальной армии) Фэн Юйсяна, так и не отправил в Маньчжурию обещанное подкрепление и не прислал несколько миллионов долларов на военные нужды. Между тем нанкинское правительство рекомендовало Мукдену организовать вооруженное сопротивление СССР и ожидать помощи от национального правительства, чтобы после ликвидации гражданской войны в Китае передать вопрос в Лигу Наций.
Чжан Сюэлян, войска которого понесли большие потери, вынужден был в одиночку искать пути для мирных переговоров. 3 декабря 1929 г., несмотря на все ухищрения противников переговоров, стремившихся к дальнейшему затягиванию конфликта, в Никольск-Уссурийске был подписан представителями мукденского и советского правительств протокол о восстановлении статус-кво на КВЖД. Этот протокол был предельно лаконичен и состоял всего из двух пунктов. Первый содержал положение о смене руководящего состава КВЖД. (Куда делась былая принципиальность по вопросу восстановления в должностях бывших управляющего и его помощника?) Согласно второму пункту, стороны обязались строго соблюдать Мукденское и Пекинское соглашения 1924 года. (И ни слова об освобождении арестованных.)
Нанкинское правительство, явно растерявшись в первые дни после подписания протокола в Никольск-Уссурийске, вынуждено было примириться с совершившимся фактом. Пытаясь выйти из создавшегося положения с наименьшим уроном, Нанкин сначала заявил, что советско-мукденские переговоры велись с его ведома, а затем выступил с заявлением, что одобряет подписанный протокол и назначает Цай Юньшэна (подписавшего протокол от имени мукденского правительства) своим представителем для проведения последующих переговоров, но уже от имени национального правительства.
22 декабря 1929 г. в Хабаровске был подписан протокол, основные положения которого сводились к восстановлению положения на КВЖД, существовавшего до конфликта и основывавшегося на советско-китайских соглашениях 1924 г. Одновременно был определен круг вопросов, решение которых предполагалось осуществить незамедлительно. Вот перечень