А как его любили миллионы советских людей!
Чуяли в нем люди свое, родное, отсюда удивительная популярность Боброва. Было в этом человеке — его облике, манерах, характере достижений — нечто, находящее моментальный, глубинный отклик в народной душе. На подрастающее послевоенное поколение он оказал такое же большое и светлое влияние, как и праздничные наши салюты, песни, фильмы того времени, как все, что заставляло нас радоваться и гордиться тем, что родились мы именно в этой стране…
Иван Кириллович Покусаев, начальник ЦСКА, увидав Боброва, встревожился: «Всеволод Михайлович, да вы же бледны как смерть. Идите-ка к Белаковскому».
Алик, друг детства, сделал кардиограмму и тут же без разговоров повез в госпиталь.
Оттуда Бобров звонит другу:
— Леня! Привези мне спортивный костюм! Больничных пижам не терплю.
— Михалыч! У тебя что, телефон в палате?
— Да нет, спустился вниз. Это все паникер Белаковский напутал.
Если бы Белаковский был паникером…
ВЛАДИМИР КУЦ
Вечером в пятницу, 23 ноября 1956 года, в первый день олимпийских состязаний в Мельбурне, участники советской делегации были радостно возбуждены — впервые советский стайер поднялся на высшую ступень олимпийского пьедестала. Победителя горячо поздравляли товарищи, а он, утомленно улыбаясь, благодарил… Победа на Олимпийских играх — великая честь для любого спортсмена, а этот заслужил ее, как, пожалуй, никто иной…
На Северной Украине, в Тростянецком районе Сумской области есть небольшое — дворов двести — село Алексино. Здесь 7 февраля 1927 года родился Владимир Куц.
Лес, овраги, речушка Боромля — вот и все достопримечательности Алексина. С ранней весны до глубокой осени плещутся в речке ребятишки, как когда-то делал это и Володя Куц. Плавал и нырял он отлично, но все же в детстве не отличался ни быстротой, ни ловкостью: был здоровяком, что называется, увальнем. Отсюда и прозвище — Пухтя.
В Алексине только четырехклассная школа. А с пятого класса Володя ходил за несколько километров в соседнее село. В весеннее половодье приходилось добираться в обход; набиралось до 15 километров ежедневно. Неблизко и до райцентра — Тростянца, куда Володя с ребятишками бегал в кино.
Зимой (они здесь снежные и не слишком холодные) он катался на санках, играл в снежки. Лыжи тогда для деревенских ребятишек были роскошью. Однажды во время соревнований около Алексина красноармеец сломал лыжу и бросил ее. Мальчик подобрал обломок, дома отпилил сломанную часть. Получилась лыжа поменьше, но для Володи в самый раз. Вторую лыжу он сделал из доски от бочки: распарил ее, просушил, отшлифовал, пропитал смолой.
Но научиться ходить на лыжах оказалось непросто. Поначалу друзья-ребятишки без лыж легко обгоняли и поднимали на смех новоявленного спортсмена. Много раз он падал, а однажды, спускаясь с горки, ударился спиной так, что врач приказал долго лежать в постели.
Но, видимо, у мальчика уже и в то время были важные для спортсмена качества: настойчивость, упорство. Из тех же досок от бочки он, имея уже опыт, быстро смастерил новые лыжи и по возвращении из школы пользовался любой возможностью, чтобы убежать в лес.
В шестом классе Володя испытал свое лыжное мастерство в настоящем походе на двадцать километров. Так как соревновались учащиеся старших классов, то Володю сначала не хотели брать. Организаторов удалось упросить с трудом.
С километр Володя держался рядом со всеми, но вскоре понял свой просчет: слишком тяжело и тепло оделся, даже полушубок натянул. Как ни старался, угнаться за другими не мог. Пришлось пойти на крайнюю меру: скинуть полушубок. После этого он догнал основную группу лыжников, но силы уже кончались… И все же до финиша Володя дошел!
Жилось в довоенной деревне нелегко. Отец и мать Володи работали на сахарном заводе. Володя присматривал за младшими, колол дрова, топил печь.
Как и все деревенские дети, он рано познакомился с нелегким крестьянским трудом. Вместе с другими школьниками помогал колхозникам в поле, познал, как непросто, шагая по вспаханной земле, вести лошадь точно по борозде… Зато рос Володя крепким, сильным, выносливым парнишкой.
Пятнадцатый год шел ему, когда в октябре 1941 года в Алексино вступили фашисты. Началась жизнь, полная страха и страданий.
Когда же в феврале 1943 года, после освобождения Харькова, передовые советские части дошли и до Алексина, то у мальчишки не было иного желания, как вступить в Красную Армию, чтобы немедленно, сейчас же мстить врагам. Все необходимое, как считал Володя, у него для армейской службы имелось: отцовская гимнастерка, тщательно заштопанные солдатские штаны и — самое главное — немецкий автомат, найденный в лесу.
В военкомате отказали — возраст не тот. Тогда Володя стал убеждать командира батальона, стоявшего в селе, что год-другой в данном случае значения не имеют. И тут вдруг Красной Армии пришлось покинуть Алексино: гитлеровцы нанесли мощный контрудар, Харьков вновь был оставлен советскими войсками. Когда батальон красноармейцев уходил из Алексина, Володя Куц с товарищем присоединились к нему.
Затем Володя попал в запасной полк, где и стал проходить суровую воинскую школу. «Вечером, лежа на нарах, — вспоминал он, — подолгу не могли заснуть: ломило руки и ноги, будто по ним с утра били палками. Валенки, еще свои, домашние, у многих развалились и в оттепель были вечно мокрые — не высыхали за ночь. Днем во время занятий ноги начинали коченеть. Казармы отапливались плохо. Мы прижимались друг к другу, стараясь согреться, но все равно зуб на зуб не попадал. Однако никому в голову не приходило скулить. Все мы здесь были добровольцами».
В ту суровую пору пополнение обучали недолго, и вскоре Володя Куц был уже на фронте, связным в штабе полка. Много раз приходилось ему под пулями ползком пробираться с донесениями, лежа в воронке, пережидать бомбежку. Был и в настоящем бою, ходил в атаку.
Возраст свой Володя старательно скрывал, но командир полка видел, что связной совсем еще мальчишка, и пожалел его. Вскоре, снабженный документами, деньгами и продуктами, Володя на попутных машинах ехал на Урал в артиллерийское училище. Но в Курске, на станции, попав под жестокую бомбежку, потерял все документы и продукты.
В конце августа 1943 года советские войска окончательно освободили Тростянец, и Володя немедленно направился домой.
Здесь его уже считали погибшим. Вновь пошел Володя в военкомат, просился на фронт, но ему наотрез отказали: придет время — возьмем. Тогда он стал работать в колхозе.
Работали в основном женщины да такие подростки, как Володя. Его назначили бригадиром, зимой он пошел на курсы трактористов с тайной надеждой: когда заберут в армию, станет танкистом.
Всю зиму и лето 1944 года он работал на тракторе, а в октябре его взяли наконец в армию и направили в снайперскую школу в Пирятине.
Война шла к концу, солдат теперь обучали обстоятельно, и не только снайперскому делу. Особенно налегали на физическую подготовку. Силы у него хватало, и гранату он бросал умело и далеко. Но кросс на тысячу метров, составлявший обязательное требование для получения значка ГТО, никак не давался. Выносливость у Володи была — он пробегал тысячу метров несколько раз подряд, — а уложиться в норму никак не мог. Тогда он стал тренироваться в беге на эту злополучную дистанцию и сумел-таки выполнить норму.
На фронт Володя Куц больше не попал — война кончилась.
Осенью 1945 года он был уже на Балтике, служил на флоте.
…Небольшой островок в Балтийском море; крохотная полоска земли, мох, редкий кустарник, причал для кораблей, несколько зданий, кругом серое, осеннее море, откуда всегда дует пронизывающий ветер, — как все это отличалось от привычных украинских пейзажей!
Нелегка служба в уединенном морском гарнизоне. Куц стал артиллеристом, впоследствии — командиром расчета 12-дюймового орудия. Во время Лоевых учений приходилось поднимать и переносить немалые тяжести.
Каждый день начинался с зарядки, а свободное время матросы и офицеры уделяли тем видам спорта, которые больше нравились. Поначалу Володя взялся за штангу. Потом он решил заняться боксом. Увлекался плаванием, греблей, лыжами, легкой атлетикой — имел спортивные разряды по десяти видам спорта! Но особо высоких результатов в большинстве из них не добился.
Всерьез Володя намеревался заняться лыжами. Условия для этого здесь, на Севере, были получше, чем на Украине: снег выпадал рано, лежал долго. Зимой на первом же занятии он сумел выполнить норму третьего разряда. Это взбодрило Куца, лыжи вновь стали его страстью.
В честь Дня Победы в гарнизоне проводился кросс. Куц попал в один забег с пехотинцами, и те перед стартом посмеивались: «Куда это матрос в клешах бежать собрался?» Но смех прекратился, когда начался кросс. Куц с азартом устремился вперед. Правда, по дороге ему пришлось остановиться, закатать брюки и подвязать их разорванным платком выше коленей. В таком «спортивном» виде Володя умудрился закончить бег первым.
Спустя несколько месяцев он вновь попал на беговую дорожку. Состязались в беге на 5 тысяч метров. Командир попросил Володю заменить заболевшего товарища — не получать же команде «баранку». Куц никогда не бегал этой дистанции, но согласился.
Едва занял место среди бегунов — дали старт. Володя рванулся вперед, и тут впервые в жизни услышал он голоса болельщиков:
— Володька, жми, давай, давай!
Много раз на протяжении следующего десятилетия будет слышать он приветственные и ободряющие возгласы болельщиков на стадионах мира от Бергена в Норвегии до Мельбурна в Австралии, и всегда эти возгласы будут подстегивать его, звать к победе…
Командир части переживал больше других. Как только кончился первый круг, он на вираже перехватил своего подчиненного и что-то сунул ему в руку:
— Сыночек, Куц, глотай, а то сил не хватит добежать!