На восьмом круге Куц чувствует, что кто-то пытается его обойти. Кто же этот смельчак? Это огненно-рыжий Чатауэй! Ну что же, пусть попробует! Куц не отвечает на рывок соперника, он бежит все в том же, но предельно высоком темпе. И Чатауэй не выдерживает, спурт обходится ему очень дорого, на финише он будет только одиннадцатым!
В отчаянии Пири и Ибботсон пытаются имитировать рывки, но и на это Куц не отвечает, он бежит все так же быстро и, главное, равномерно. Четвертый километр — 2.46.
К концу десятого круга вдруг Куц осознает: вблизи, сзади, за ним уже никого нет! Тактика оправдалась, 4? расстояние между лидером и его преследователями увеличивается: 20, 30, 40 метров. Бьет колокол — остался последний круг, и под восторженные крики зрителей Куц еще наращивает скорость. Да, реакция публики в корне отлична от той, что сопутствовала бегу на 10 километров. Теперь все понимают, что стали свидетелями выдающихся достижений большого спортсмена, и приветствуют его от всей души. Это, в свою очередь, вдохновляет бегуна в майке под номером 200, и последний круг он делает с блестящей для стайера скоростью — за 62,6 секунды. Белая финишная ленточка уже на груди советского спортсмена, вновь он торжествующе выбрасывает вверх руку, а соперники только еще вышли на финишную прямую.
Стоя, аплодирует победителю стотысячный стадион, а бегун снова делает круг почета. Фотокорреспонденты, спешащие запечатлеть героя, не поспевают за ним…
Ждут точных результатов бега. Вот на электрическом табло медленно вспыхивает надпись:
1. В. Куц — СССР — 13.39,6
2. Г. Пири — Великобритания — 13.50,4…
Можно быть довольным: повторен всесоюзный рекорд, на 27 секунд превзойден рекорд олимпийский… А Куп, недоволен — мировой рекорд по-прежнему у Пири, менее трех секунд не дотянул до него сегодня советский спортсмен. Если бы не эта мягкая дорожка!..
Но на окружающих — зрителей, спортсменов, журналистов — достижение Куца производит потрясающее впечатление. Теперь в заголовках газет, в тексте статей нет и воспоминаний о «безжалостной машине», теперь бегуну выдаются оценки одна другой выше.
«Экип»: «Мы присутствовали при триумфе наиболее могучего бегуна на длинные дистанции, который когда-либо существовал. Какой человек мог бы пробежать 5 и 10 тысяч метров, как это сделал Куц? Это чудо! Невозможно быть более бойцом, чем Куц. Это дьявольский человек…»
«Эйдж»: «Куц, герой 10 000 м, сумел стать легендарным своей победой на 5000 м. Выступление Куца на дистанции в 10 000 м задало тон для всех соревнований на играх — тон упорной борьбы, требующий железной воли и максимальных усилий. Вчера он снова проявил эти качества в высшей, почти нечеловеческой степени.
И снова изумительный русский бегун после финиша сделал круг почета, тогда как другие бегуны, пришедшие за пим, без чувств валились на траву…»
«Геральд»: «В Куце есть что-то от человека прошлого, что-то от древних спартанцев, которые были готовы скорее пасть мертвыми, чем признать свое поражение…»
В статье «Куц — кошка, Пири — мышка» Баннистер писал: «Куц не машина. Его мозг столь же прекрасно подготовлен, его мышление столь же совершенно, как и его тело… После финиша маска, защищающая его от внешнего мира, спала с его лица, и мы увидели удивительно счастливую, заразительную улыбку… Куц — величайший бегун мира».
Даже тот журнал, что после бега на 10 тысяч метров опубликовал фотографию дырявого носка на ноге Куца, 8 декабря разразился статьей «Русский чудо-спортсмен», сопроводив ее несколькими фотографиями финального забега на 5 тысяч метров.
Сам же Куц оценивал свои достижения гораздо скромнее и… серьезнее. Вот что говорил он на приеме в ратуше, где сотни жителей города — членов Общества советско-австралийской дружбы — собрались приветствовать советских спортсменов.
— Короткую или длинную дистанцию выбирает себе каждый до цели — важно хотеть победить. Это очень непросто. Вам понравился мой бег на 10 тысяч метров. Не выдам вам секрета, если скажу, что мне приходилось много сотен раз пробегать и по 20 километров, чтобы потом зрителям показалось, будто бежать мне на дистанции очень легко. Я выступал во многих странах мира, бывал и первым и вторым, но всегда оставался верным принципу: чтобы суметь, надо хотеть; чтобы хотеть, надо уметь.
Это не игра слов, это истина. Человек многое может. Если рядом товарищи, если идет честная спортивная борьба, прибавляются силы. Спортсмены показывают миллионам своих почитателей, каких прекрасных результатов можно добиться, если ты в ладах с физической культурой. В нашей стране гармоническое развитие личности — задача и политика всего общества. Вот почему у нас каждый хороший спортсмен выполняет не только чисто спортивную, но, если хотите, и политическую работу — он утверждает в людях веру в громадные возможности человека…
Популярность советского бегуна в Австралии сразу же достигла невиданных и, что скрывать, нередко обременительных для него масштабов. Любители автографов охотились за ним с особым рвением, и если ускользнуть не удавалось, то приходилось часами надписывать протягиваемые со всех сторон листки, блокноты, открытки. Случались и курьезы.
…В ту пору автомобилей в городе было так много, что близко к стадиону подъехать можно было только по специальному пропуску. Но машине, в которой сидел Куц, пропуска не требовалось: как только машину останавливали, шофер произносил с достоинством только одно слово «Куц» и указывал на сидящего рядом спортсмена. Полицейские неизменно козыряли и пропускали машину. Но однажды, услышав имя знаменитого спортсмена, страж порядка машину задержал, полез в карман, достал книжечку с квитанциями уплаты штрафов… и попросил чемпиона расписаться на бланке. Автографы собирали и полицейские.
В другой раз по пути на стадион Владимир обнаружил, что у него нет носового платка. При тридцатиградусной жаре — это ощутимое неудобство, но и легко поправимое. Остановившись у первого попавшегося магазина, Куц забежал в него, был тут же узнан и окружен продавщицами во главе с хозяином. Поначалу спортсмен не мог понять, почему они с таким старанием предлагают ему купить самые разнообразные и ненужные вещи. Но с помощью переводчика осознал: хозяин магазина был на стадионе, получил огромное удовольствие от зрелища и сейчас предлагает в дар советскому спортсмену все, что тот пожелает. Это, мол, будет ему приятно. Владимир поблагодарил, купил платок и поспешил покинуть магазин.
Возвращаясь со стадиона, он с изумлением увидел в витрине этого магазина огромный плакат, призывавший прохожих покупать только такие носовые платки, какие приобрел здесь герой Олимпиады, русский бегун Владимир Куц! Но гораздо досаднее было то, что на следующее утро у ворот в олимпийскую деревню его осадила толпа поклонников и каждый протягивал для автографа точно такой же носовой платок. Проклиная свою неосторожность, Куц три часа расписывался на этих платках…
Время для знакомства с Мельбурном и страной у Владимира теперь было. Довелось побывать ему и в оперном театре, где шел «Дон Жуан» с участием выдающихся итальянских певцов. Но и театр не остался в стороне от спорта: по окончании спектакля артисты и режиссер вышли на сцену, повернулись к ложе, где находился Куц, и стали аплодировать. Зал присоединился к ним, приглашая героя Олимпиады на сцену. Вот как вспоминал об этом сам Куц:
«Смутившись, красный как рак, я полез на сцену. Мне легче было бы пробежать еще раз 10 тысяч метров, чем стоять и раскланиваться перед этой нарядной публикой. Обняв меня, главный режиссер попросил тишины. Он сказал несколько слов, которых, разумеется, я ее понял, но как-то невольно закивал головой. «Хоть бы какого-нибудь захудалого переводчика сюда, — подумал я, — а то такого накиваешь, что сам черт потом не разберется». Но, наверно, ничего криминального режиссер не говорил: я уловил слово «килемеэтрс», значит, речь шла о километрах. Это уже легче, как-никак из своей спортивной стихии. Не успел режиссер закончить, как зал потряс гром аплодисментов. Я стоял истукан истуканом, не решаясь ни кивать, ни кланяться, ни уйти. Тогда артисты, окружив меня, стали скандировать: «Куц ЮССАР!» О, это я отлично понимал «Куц, СССР!». Зал подхватил, зал скандировал: «ЮССАР». Вся публика стоя выражала восторг, аплодируя Советскому Союзу».
Советские спортсмены стремились по возможности больше встречаться с простыми людьми Австралии. Ездили в гости к австралийцам, на устраиваемые в их честь вечера, экскурсии. Не раз бывал на таких встречах и Куц.
Приглашения поступали отовсюду, и их было столько, что двукратный олимпийский чемпион однажды подсчитал: если он откликнется на все и побывает в гостях хотя бы по дню, то ему потребуется «всего лишь» тридцать лет! Приходилось выбирать наиболее важные; таким оказалось приглашение докеров Сиднея.
7 декабря пять советских спортсменов и два журналиста прилетели в Сидней. Встреча с докерами началась в порту, сразу после окончания смены. Огромная толпа сильных мужчин окружила советскую делегацию. Атмосфера была самой сердечной.
Вечером сиднейские коммунисты организовали банкет. И на нем рабочие с пристальным вниманием вслушивались в речи посланцев Страны Советов. Для многих происходившее было откровением; надо помнить, что речь идет о 1956 годе, когда атмосфера «холодной войны» ощущалась во всем, когда о нашей Родине, о жизни советских людей буржуазная пресса не стеснялась писать самую беззастенчивую и наглую ложь. А тут советские спортсмены, простые и доступные люди. И в то же время они герои Олимпиады, одержавшие победы над многими прославленными спортсменами капиталистического мира.
Разумеется, отнюдь не всем нравилось такое общение советских людей с австралийскими рабочими, в этом Куц имел возможность убедиться тут же.
На импровизированной сцене устроители банкета преподнесли ему подарок: небольшую скульптуру, изображающую трех победителей Олимпийских игр на пьедестале почета. Куц возвратился к столику, сел и вдруг заметил, что к нему направляются уже знакомая нам блондинка-«землячка» и другая женщина, одетая во все черное и явно нетрезвая. Блондинка, однако, не дойдя, исчезла на балконе, а женщина в черном подскочила к столику и швырнула на него сумку, из которой тотчас же вылезли восемь крыс, вымазанных красной краской: