неподвижность, иначе говоря, диктовать своим мышцам собственное желание».
Рассказывает А. Васильев: «В 1951 году Умаров занял второе место в первенстве Ленинградского гарнизона по стрельбе из пистолета ТТ. Произошло это так. В день зачетной стрельбы команды академии Умаров приехал в тир очень расстроенный и сказал, что выступать не может, так как у него болит правый глаз. Смотрю — действительно, правое глазное яблоко налито кровью и слезится. Видимо, это был конъюнктивит. Было ясно, что без Умарова команда выступит намного слабее. Поэтому я предложил ему попробовать стрелять, целясь не, как обычно, правым, а левым глазом, правый же — закрыть повязкой. Несмотря на то, что спортсмену пришлось стрелять необычным способом и здорово понервничать, результат оказался отличным — 91 очко, столько же, сколько и у победителя. Сказалось его умение владеть собой, чувство ответственности, внутренняя дисциплинированность. Уверен, что мы могли бы рассчитывать на результат 90–92 очка, если бы Умаров стрелял в нормальных условиях».
А. Васильева, который встретился с Умаровым в 1949 году, можно упрекнуть лишь в том, что он не сумел в течение целых четырех лет разбудить умаровское честолюбие. Впрочем, этого не смог бы сделать никто. Человек в высшей степени цельный, Умаров ни в коем случае не хотел, чтобы стрельба оттеснила науку в его жизни на второе место.
Только в 1953 году, после защиты кандидатской диссертации, Умаров, вняв уверениям Васильева, решил проверить, чего же он стоит как стрелок. И произошло то, что и должно было произойти с таким человеком, как Умаров. Высокая результативность заставила его заняться стрельбой всерьез.
Умаров выиграл немало состязаний. К Олимпу он не шел, а буквально бежал, перепрыгивая через две ступеньки.
1953 год. Васильев рекомендует взять в сборную Умарова. Видимо, его аргументы были настолько убедительны, что уже немолодото (29 лет), известного лишь в Ленинградском военном округе стрелка берут сначала в армейскую сборную и почти одновременно в сборную страны.
1954 год. Умаров в основном составе сборной. Он едет в Каракас на чемпионат мира, где команда советских пистолетчиков завоевывает первое место в командной стрельбе, а вместе с ним «Лионский кубок», самый почетный приз у пистолетчиков.
1955 год. Чемпионат Европы. Из Бухареста Умаров возвращается с золотой медалью.
1956–1961 годы. Шесть чемпионатов страны, чемпионат Европы. Чемпионат мира. Две Олимпиады. Результат — семь золотых медалей, две серебряные. К тому же Умаров пятикратный чемпион Европы и трехкратный чемпион мира в командных соревнованиях.
Умаров был широко образованным человеком. Кроме русского и уйгурского, знал немецкий и латынь. Читал он много и быстро. Любимые писатели: Куприн, Достоевский, Л. Толстой. Почти все спортсмены возят на сборы книги, но не все читают. А Умаров не только читал. На сборах он писал научные статьи. Музыку он чувствовал превосходно. По первым тактам музыкальной фразы он мог назвать исполняемое произведение и его автора. Не было случая, чтобы, находясь за границей, Умаров не посетил картинную галерею.
Среди большого количества книг о спорте одна из самых интересных — книга Умарова «Особенности психологической подготовки стрелка». Написана она сочным, образным языком, с использованием живых примеров, представляющих интерес не только для профессионалов, но и для всех любителей спорта.
В спорах со специалистами Умаровым двигало не чувство противоречия и не желание самоутвердиться. Был он прав или нет — это другой вопрос. Но всякий раз, когда выдвигал какую-то гипотезу, это означало, что вопрос им изучен досконально. Он все делал основательно, не торопясь и серьезно. Он мог работать по двадцать часов в сутки.
В Умарове-стрелке органично сочетались глубокая теоретическая подготовка с умением добиваться значительных практических результатов. Один из его товарищей говорил: «Михаил вначале побеждал в мыслях».
Спортсмен любил стрелять в последней смене, когда были известны результаты главных конкурентов. Это давало ему, по его собственному выражению, чувство рубежа. Обычно же многие стрелки бт такой информации стараются всеми силами уберечься. Такой уж вид спорта стрельба, здесь главный противник каждого спортсмена — он сам. Многие предпочитают стрелять, если можно так выразиться, вслепую, ориентируясь на свой тренировочный результат, а не на реальный, уже показанный конкурентом. Михаил нацеливал себя только на первое место. Но двигало им при этом не только честолюбие, но и трезвый учет всевозможных обстоятельств. В своей книге Умаров писал: «Необходимо подчеркнуть то, что… под словом «победа» подразумевается не только завоевание призового места. Всякий успех спортсмена в том масштабе, на который он способен, является его победой. Например, если перед ним ставилась задача удержаться на состязаниях в числе первых двадцати лучших стрелков, или выполнить какую-либо разрядную норму, или удержаться в пределах «восьмерки», «девятки» на мишени, или, наконец, обойти того или иного противника, то во всех этих случаях выполнение задачи должно рассматриваться как безусловная победа».
Сейчас по поводу и без повода в спортивной периодике вспоминают психологию. Выиграл один — помогла психология, проиграл другой — виновата психология. Читателю даже не всегда объясняют, как она помогла одному и почему она помешала другому. Умаров же в своей книге отвечал на эти «как»? и «почему?». Книга называется «Особенности психологической подготовки стрелка». То обстоятельство, что все примеры взяты из жизни стрелков, ни в коей мере не мешает ей быть полезной, скажем, легкоатлетам, гимнастам, боксерам…
Во время работы над книгой Умаров по просьбе одного из своих друзей прочел кое-какие выдержки. Был там, в частности, тезис о том, что в спортивной стрельбе действуют законы, общие для всех видов спорта. Приятель — человек весьма эрудированный и умелый спорщик — начал возражать. Умаров от дискуссии ушел и, несмотря на просьбы, о будущей книге больше не говорил. Всякий раз он переводил разговор на другую тему. Книга Умаровым уже, по существу, была написана. Все было обдумано и передумано. Умаров опасался, что опытный полемист посеет в нем какие-то ненужные сомнения, лишит его необходимой уверенности, и он отказался от уже ненужной, запоздалой помощи.
Он умел создавать у себя нужное настроение и умел сохранять его. Не только на стрельбищах.
На шестом курсе академии Умаров увлекся психиатрией. Хотя он был одним из лучших слушателей, предложение остаться в адъюнктуре застало его врасплох. Все же желание серьезно заняться наукой взяло верх. Так он приступил к работе над кандидатской диссертацией.
Научный труд Умарова «Невроз навязчивых состояний и психастения» получил высокую оценку ученого совета Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова, единодушно присудившего ему ученую степень кандидата медицинских наук. На многочисленных примерах Умаров доказал существование невроза навязчивых состояний как самостоятельного заболевания, существующего наряду с психастенией. Были исследованы причины его возникновения, в частности, воздействие чрезвычайного раздражителя — сильной психической травмы. За этими выводами стояли судьбы многих людей. В связи с тем, что психастения является стойким патологическим состоянием, а невроз навязчивых состояний, как удалось доказать Умарову, остро возникающим и кратковременно текущим заболеванием, вопросы трудоустройства, перевода на инвалидность и годности к военной службе больных должны решаться совершенно по-разному.
После Мельбурна семья Умаровых приобрела автомобиль. С семьей и друзьями Умаров объездил чуть ли не пол-России. Он очень любил возиться с машиной.
…Последнее воскресенье 1961 года было довольно морозным. Несколько поворотов ключа зажигания не дали результата Умаров взял в багажнике заводную ручку и стал проворачивать тяжелый двигатель. Эту операцию он всегда проделывал с удовольствием. На этот раз он почувствовал какую-то неизвестную доселе боль и присел на деревянный ящик.
…Врач «скорой помощи» зафиксировал внезапную смерть Махмуда Умарова от острого сердечного приступа. Ему было 37 лет.
Тридцатисемилетним он и остался в памяти друзей, коллег, поклонников — врач, ученый, спортсмен…
ВАЛЕРИЙ ПОПЕНЧЕНКО
В Ташкент мать, Руфина Васильевна, привезла Валерия, чтобы определить в суворовское училище.
Долго ехали, семь дней. Руфина Васильевна коржей напекла, круг колбасы завернула, но их припасы быстро кончились, и на станции выбегали за картошкой с грибами, которую на листах из ученических тетрадей раскладывали приземистые старушки, за простоквашей, за семечками и квасом. Как-то мать принесла в вагон копченую рыбину, потом — дыню невиданную, похожую на пудовую зеленобокую рыбу.
Однажды проснулись, а в окне до горизонта пески, белесовато-желтые увалы с крутым сгибом подветрия. И несколько суток пути тянулись сплошные пески. Все это время, чуя конец утомительной дороги, чем бы они ни занимались: в окошко ли глядели, чай пили, в «дурачка» играли с соседями, они мысленно прощались друг с другом. И верно, больше жить им вместе в крохотной комнате на Трубной со скрипучей половицей не пришлось — Валерий приезжал туда только в отпуск.
…И вот он стоит, вымытый и наголо остриженный, одетый в новенький мундирчик с надраенными пуговицами и пряжкой, на плацу, где поротно вытянулось все училище на торжественном построении по случаю начала нового учебного года. Скоро Валерий узнает, что все они, шестьсот стриженых голов, — сироты войны, безотцовщина, и это очень сблизит его со всеми, на ком синяя шинелька с алыми погонами, и особенно с товарищами по третьей роте, куда он был зачислен.
Начальник училища произнес краткую речь. Обращаясь к новеньким, посоветовал скорее привыкнуть к распорядку дня. Валерию показалось, что начальник прямо указывает на него. Егоза, он и в строю не мог сдержать себя, все вертелся. И он знал, что ему ох как нелегко будет приучить себя все делать по часам. А привыкать придется надолго: он с армией будет связан почти всю жизнь. А через несколько месяцев Валерия захватит спорт, и тут уж без распорядка, дисциплины, режима никуда…