В начале 60-х годов своеобразный стиль Попенченко обретает свою законченность. Каждое движение на ринге, каждый прием становятся осмысленными, неторопливыми и, можно даже сказать, одухотворенными. Однажды один из специалистов бокса, желая коротко охарактеризовать особенности мастерства знаменитого тяжеловеса Шоцикаса, выразился так: «Он умеет делать шаг назад!» То есть в необходимый для Шоцикаса момент он может разорвать дистанцию. Изменить ритм. Стихия боя не властна над ним, он подчиняет ее себе. Этому нельзя научить. Глядя на такого ученика, тренер восхищенно шепчет про себя: «И откуда это? Я не показывал, не объяснял!..» Да еще и добавит честно: «Я и сам этого никогда не умел…»
Признание к боксеру обычно приходит после победы на первенстве СССР. У Попенченко было не так. В 1959 году он наконец выигрывает звание чемпиона страны (через четыре года после победы на юношеском первенстве). Шла Спартакиада народов СССР. Его включили в сборную Ленинграда, Шатков прихворнул и не мог выступать.
В первом же бою Попенченко по жребию достался худой, стройный Джанерян, недавний участник первенства Европы. Стиль Джанеряна был полной противоположностью стилю Попенченко. Его можно определить двумя словами: хитрость и изящество.
Едва прозвучал гонг, Попенченко (позволим себе употребить два словечка из профессионального арго, они выразительны) понес своего партнера и нес его, как хотел, до последнего удара гонга. Это был камнепад, который смел на своем пути все заслоны и дамбы. Джанерян пытался наладить защиту и своим поставленным ударом левой остановить лавину, но тщетно. Джанерян держался достойно, в какие-то моменты ему удавалось избегать ближнего боя, и тогда у его болельщиков вспыхивала надежда. Однако Попенченко вываливал на него очередной вал громыхающих булыжников, и его соперник сразу становился ниже ростом — каждый знает это впечатление, которое зрительно складывается при полном преимуществе одного из противников. Победитель тут был ясен с самого начала. Зато рефери на ринге пришлось попотеть. Удары Попенченко не всегда были чисты по исполнению, что давало Джанеряну возможность апеллировать к судьям и зрителям, он разводил руками: Попенченко, мол, «грязно» работает… В заключение у него оказалась рассечена бровь, и секундант потребовал расследования, ему привиделось, что Попенченко нанес удар головой (за что ему полагалась бы дисквалификация и поражение). Рефери усмотрел взаимное столкновение.
Валерий устремился к финалу. С не меньшим успехом выступал и Феофанов. Схватка между ними во Дворце спорта в Лужниках должна была многое определить. Феофанов был коренастым, мощным, хорошо выученным и прекрасно тренированным бойцом жгучего и злого темперамента. Он уже побеждал Попенченко. У Феофанова была особенность, о которой, впрочем, его соперники были осведомлены. Он был скрытый левша. То есть левша от природы, он с детства был приучен все делать правой рукой, как большинство людей, и в боксе, когда он начал им заниматься, принял левостороннюю стойку, так что незнающий человек мог подумать, что удар справа у него сильнее, чем слева. На самом же деле все обстояло наоборот. Левый боковой у него был такой жуткой силы, что про него говорили: «Как лошадь лягнет!» На такой-то удар и нарвался Валерий в первом раунде. Он рухнул как сноп. Удар был страшный. Валерий поднялся до счета «восемь», но судье, прежде чем подать команду «бокс!», пришлось заглянуть ему в глаза, чтобы убедиться, что он окончательно пришел в себя. Нокдаун был тяжелый.
Так начался бой, который принес Попенченко звание чемпиона страны. Что же произошло дальше? А потом все увидели словно бы другого боксера. Этот другой умел делать «шаг назад». Попенченко стал рвать дистанции и делать мгновенные паузы. Он перестал «ввязываться», кружа на расстоянии дальнего боя, иногда клинчуя. Все это время продолжался плотный бой. Видно было, что оба соперника выносливы. Бой принял затяжной характер, что было выгодно Валерию. Его преимущество незаметно нарастало. Оно оставалось небольшим, но Попенченко и не стремился его с риском для себя наращивать. И судьи отдали ему предпочтение. Он победил.
Предстояли уже в этом году соревнования на первенство Европы в Лозанне, и полным ходом во всех странах велась подготовка к XVII Олимпийским играм в Риме, которые должны были состояться в следующем, 1960 году. Григорий Филиппович требовал, чтобы в Швейцарию поехал его ученик. Были назначены дополнительные отборочные встречи. Валерий опять приехал в Москву и снова поднялся на ринг в Лужниках. В первом же бою ему довелось встретиться с Шатковым. Он проиграл.
Некоторым утешением могло служить то, что бой он провел на равных, к тому же на следующий день Шатков разгромил Феофанова. В отличие от боя с Попенченко Шатков буквально разнес противника. Видя, что первые три минуты боя им чисто проиграны, Феофанов начал второй раунд бурными силовыми атаками, но все они разбились о виртуозную защиту и точные встречные удары олимпийского чемпиона… Этот финальный бой еще раз убедительно подтвердил блистательное боксерское мастерство Геннадия Шаткова. Следовательно, Шатков сильнейший, а Попенченко второй после него.
Шатков отправляется в Лозанну и там вновь берет золотой пояс чемпиона континента.
В следующем году ожесточенная борьба в среднем весе продолжается. Проводятся зональные, потом межзональные встречи: конкуренция очень высока. Шатков, Феофанов, Коромыслов, Позняк, Попенченко… Валерий побеждает всех (даже Шаткова!) и в последнем бою сходится вновь с Феофановым. Оба не могут забыть поражений, полученных друг от друга, и очертя голову бросаются врукопашную. Судье приходится то и дело их останавливать. В конце концов он начинает отсчитывать им предупреждения. Первое Попенченко… Первое Феофанову… Второе Попенченко… Второе Феофанову… Третье предупреждение раньше получил Валерий и был дисквалифицирован. Победа присуждена Феофанову.
В это время своеобразный стиль Попенченко, его своеобразная манера боксирования привлекают внимание специалистов. Зарубежные тренеры пытаются разгадать его тактику. Вот, например, как высказался наставник команды ГДР Рольф Штейнбрехер: «В боксе бывает, что в неказистых и вроде бы неправильных движениях бойца кроется яркая индивидуальность. Пример — Валерий Попенченко. Как долго его талант не находил должного признания, и все потому, что по внешнему впечатлению его действия на ринге совсем несхожи с классическими образцами. Как-то упускались из виду стремительность его мощных ударов, острое чувство дистанции, облеченное, правда, в очень самобытную форму: в передвижениях, в подготовке к атаке он казался каким-то неумелым…» Рольф Штейнбрехер называет Попенченко самородком: «Эти самородки всегда поражали соперников своей не-удобностью, судей — способностью неумолимо в любых ситуациях копить преимущество…»
Специалисты начинают понимать, какая грозная сила кроется в корявом и неуклюжем стиле Попенченко. Все же некоторый оттенок недоверия сохранился. В 1961 и 1962 годах Попенченко был первым на чемпионате страны, однако понадобился еще один год и целый ряд убедительных побед, чтобы ему безоговорочно сказали: ты и только ты будешь представлять нашу страну на следующем чемпионате Европы.
К чести Валерия, надо заметить, что критика нисколько не расслабляла его — напротив, подстегивала самолюбие (хотя он вовсе не оставался к ней равнодушен — бывало, что и тяжело переживал…). Он не позволял себе останавливаться и все время прибавлял в мастерстве. Опыт подсказывал ему: для того чтобы оптимально боксировать в свойственной ему манере, необходимо постоянно заботиться об отменной физической форме. Теперь по утрам спортсмен бегал не привычные кроссы, а с добавочной нагрузкой. Он просил тренера отмерять по секундомеру трехминутные отрезки и преодолевал их с наивысшей скоростью, производя руками бой с тенью. Не просто бежал по холмам и впадинам, перепрыгивая через стволы упавших деревьев, через ручьи и канавы как можно быстрее, но при этом наносил по воздуху удары снизу, прямые, хуки, уклоняясь от воображаемых ударов противника.
Боксер жил в это время ожиданием близких перемен в своей жизни. Скоро он получит назначение на корабль. Начнет свою офицерскую службу. И экипажу корабля — так он думал — будет абсолютно безразлично, кто он — чемпион или не чемпион, а вот как работают дизели, это многих очень даже будет интересовать! И тут, браток, поблажек тебе не будет, не жди…
По странному совпадению репортажи с Римской олимпиады ему опять довелось слушать из радиорубки. Разница, правда, в том была, что корабль стоял у причала — не вышел еще в море, поскольку команда только комплектовалась. Попенченко щеголял в новенькой форме с погонами капитан-лейтенанта. Вместе с двумя другими новоиспеченными морскими офицерами его направили для прохождения службы на сторожевой катер. К нему опять подходили ребята, свободные от вахты. «Как там Сивко? Потянет? А Григорьев?» В этом Валерий не сомневался: потянет. И на золотую потянет (так потом и вышло: Олег Григорьев стал чемпионом в легчайшем весе). «А Шатков?» — спрашивали. «Да отстаньте, черти… Откуда я знаю?» — «Шатков все же… Как же… Небось выиграет». — «Восемьдесят не его вес, — объяснял Попенченко. — Понимаете? Семьдесят пять его вес…»
Потом пришло сообщение — Шатков выбыл. Его победил какой-то Кассиус Клей. «Интересно, как это все там происходит? — пытался представить Валерий. — В какой манере боксируют? Какая обстановка в олимпийской деревне?»
«Будет ли моя Олимпиада?» — вздыхал он про себя украдкой.
Полупризнание, которым пользовался Попенченко и которое вызывало прямо-таки неистовое возмущение среди его поклонников, таило в себе, как скоро выяснилось, одно неожиданное для него преимущество. Для широкой публики он все-таки оставался малоизвестным бойцом, к состязаниям, о которых много писали и показывали по телевизору, его еще не допускали. И поэтому, когда Валерий появился на европейском ринге — уже в полном расцвете сил и мастерства, опытный, отважный, спокойный, насмешливый, — это произвело впечатление разорвавшейся бомбы. В один вечер о нем за