ь на ринге соперников и на своем. Через месяц польские боксеры должны были нанести ответный визит в Москву, и Валерий беспокоился, приедет ли Валасек. Тот обещал и сдержал свое слово. Забегая вперед, скажем, что в Москве Валерий взял реванш. Кусикьянц тревожился, что неудача в Лодзи пошатнет положение Попенченко в сборной, а в преддверии Олимпиады это было крайне нежелательно. Этого не произошло, потому что Валерий быстро и уверенно отыгрался.
Нужно признать, что ему в известной степени повезло. Очень вовремя он познакомился со своеобразной тактикой, примененной Валасеком! Когда на Олимпиаде ее попытался применить Даркей (а потом и сам Валасек еще раз), Валерия она не застала врасплох: он был готов, он знал, как нужно действовать.
Во всех странах ринги одинаковы. Валерий немало уже поездил по разным странам, а что запомнилось? Вокзалы? Как бы здания ни разнились по архитектуре, внутри похожи друг на друга. На вокзалах его всегда охватывало чувство тоски и одиночества, которое однажды пронзило его с такой силой… Это было в детстве, когда они с мамой вошли в ташкентский вокзал и им предстояло расстаться… Отели с их стерильной чистотой? Валерий не любил отели. Что еще успевает увидеть спортсмен во время короткой поездки? Залы для разминки, пропахшие потом, и комнаты для взвешивания? Ревущие, стонущие, ликующие и удрученно-молчаливые трибуны? Все так везде похоже… Ни один город на другой не похож, но всегда не хватает времени их рассмотреть. Конечно, организуют экскурсии, но или во время соревнований, или за день, за два до них, когда мысли заняты предстоящими боями, а едва они закончатся — тебе вручают обратный билет.
Вот он в Токио — встречи с этим городом он ждал, можно сказать, тринадцать лет. А что он видит? Тренировочный зал с кожаными мешками, свисающими с потолка, матами, сложенными горкой на полу и тот же ринг…
Разумеется, и здесь для участников организованы экскурсии, и улыбающиеся девушки-экскурсоводы в салонах автобусов одинаковыми голосами рассказывают о достопримечательностях. Поверните головы налево, поверните головы направо… Дворец микадо с большим парком и прилегающими к нему дворцами аристократии. Обратите внимание на… Теперь перед вами великолепные парки Шиба, которые по планировке и роскоши не имеют себе равных в мире. Шесть зданий, которые вы здесь видите, это гробницы шести сёогунов, правителей Японии. Храм Будды. Его архитектура не блещет оригинальностью, но мы сейчас остановимся, выйдем из автобуса, и я попрошу господ обратить внимание на отделку дверей, жертвенников, окон, на эти изумительные творения безвестных народных мастеров…
Валерий записывался на экскурсии, рассматривал украшения на жертвенниках и драконов на дверях, поворачивал голову направо и налево, и через потоки машин, через их сверкающие крыши, проносившиеся навстречу автобусу, обгонявшие его или отстававшие, через пестроту этих распластанных или горбатых, ужавшихся или разметавшихся автомобильных спин рассматривал дворец или купы деревьев; но больше просто смотрел на уличную толпу или пытался на ходу прочесть мелькающие рекламы. Токио жил Олимпиадой. О ней говорило, пело, кричало все вокруг. Рекламы не гасли и днем. Со стены небоскреба спускалась нога и пинала мяч. По крыше магазина метались страусята. Вдруг на их лапах появлялись перчатки, они принимались тузить друг друга. Опять бокс, о котором так хочется хоть на минуту забыть!
Закончив экскурсию, девушки-экскурсоводы просили Валерия сфотографироваться с ними. С такой же просьбой неоднократно обращались к нему и девушки, обслуживавшие олимпийскую деревню, — он еще до начала игр слыл знаменитостью. «А снимки-то будут?» — спрашивал Валерий по-английски… «О, моментально!» — отвечали ему, и действительно, фотографии выползали из камеры фотоаппарата. Такой способ мгновенного отпечатка изображения был для Валерия внове, он охотно позировал. В его домашнем альбоме сохранилось немало фотографий, привезенных из Токио.
По жеребьевке ему достался № 17. Это означало, что от участия в розыгрыше одной шестнадцатой финала он освобождается и вступит в спор сразу в одной восьмой. Кусикьянцу говорили: «Повезло твоему!» А он озабоченно поджимал губы. С одной-то стороны, на один бой меньше — меньше шансов получить травму, больше возможностей сохранить свежесть и энергию. Но Валерию — он прекрасно это знал — ожидание дается нелегко. Как бы не перегореть… Уже Сорокин выиграл свой первый бой, и Степашкин удачно стартовал… Баранников сломал палец в бою, врачи наложили ему шину. Но он сказал тренерам: «Буду продолжать!» И во второй раз поднялся на ринг. Больную правую руку он берег, бил левой — и выиграл. У боксеров есть такое выражение: «Выиграть одной левой» — это означает на их языке полное преимущество в технике. Его и продемонстрировал Баранников.
Уже вовсю крутилась махина соревнований, уже появились первые герои и неудачники, сенсации и сплетни, а для Валерия продолжалась канитель тренировок — утренних, дневных, вечерних… И Кусикьянц все больше мрачнел.
Они бегали между строениями олимпийской деревни. Тренировались. Отдыхали в шезлонгах, поставленных под деревьями. Ездили смотреть бои в огромный Айс Палас Каракуен, «ледяной дворец», где установлен был олимпийский ринг. Соревнования боксеров самые продолжительные на Олимпиаде, длятся две недели. Разыграли медали легкоатлеты, закончили свои схватки борцы и превратились в обыкновенных болельщиков. Им не надо с тревогой вставать на весы и считать каждый глоток воды. Можно спать сколько захочется. «Ничего, и мы погуляем!» — успокаивал Кусикьянц. «Погуляешь тут!» — махал рукой Валерий.
Но до последнего боя далеко, Валерий не провел и первого. Пока еще только ездил смотреть на бои соперников. Случались забавные происшествия, малоприятные и вовсе безобразные. Африканский и финский боксеры во взаимном обмене мощными ударами нокаутировали друг друга. Оба рухнули в один момент, судья растерялся, не зная, что делать. Такие случаи описаны в специальной литературе, однако они чрезвычайно редки. Поскольку ни один из упавших не подавал признаков жизни, судья открыл счет. При счете «семь» негр привстал на колени, но на большее его не хватило. Заключительное «аут» относилось к обоим. Обоюдный нокаут — такого, кажется, еще не было в истории…
Испанец Лорен вел поединок, используя запрещенные приемы. Судья сделал ему три предупреждения, когда же и они не подействовали, удалил с ринга. Лорен бросился на судью, жестоко избил его… Аргентинский спортсмен, боксируя против Лагутина, тоже действовал недостойно и «схватил» три предупреждения. Тоже бросился на судью! Но тут вмешался Лагутин. Он выбежал наперерез и заслонил собою пожилого человека. Подняв руки и открыв себя для удара, он балансировал ногами и увел аргентинца в сторону, как матадор разъяренного быка. Это было красиво и необычно!
И вот настал для Попенченко день его первого олимпийского боя. Раздевалки в Айс Палас Каракуен разделены перегородками, и Валерий, когда они с Кусикьянцем натянули перчатки и разминались в ожидании вызова, вдруг опустил глаза и увидел огромного размера спортивные туфли своего противника. Его звали Махмуд. Вернее, такая у него была фамилия. Сам он был из Пакистана. Кусикьянц успел посмотреть предыдущие выступления некоторых пакистанских спортсменов и составил впечатление об их технике. Она не отличалась разнообразием, но у всех пакистанцев имелся в запасе крепкий, хрусткий удар, и если на него нарваться, то это могло дорого обойтись. Кусикьянц беспокоился, что Валерий от волнения не сумеет на первых порах сосредоточиться, отрешиться от шума трибун, уйти в себя; реакция его будет не так остра — и этим может воспользоваться Махмуд. Об остальном он не беспокоился, знал, что мастерство Валерия не идет ни в какое сравнение с довольно примитивной подготовкой пакистанца. Он растирал плечи Попенченко, а тот не мог оторвать глаз от ног Махмуда. «Не меньше как сорок пятый размер», — соображал он. Валерий заметил, что ноги эти ни секунды не стояли спокойно, все время двигались, подпрыгивали. «Ага, тоже волнуется!» — подумал он. И почувствовал в себе привычную уверенность.
— Попенченко, Махмуд! — крикнул в коридоре судья. Они вышли, сопровождаемые секундантами. «У нас какой угол?» — спросил Валерий. «Красный!» — ответил Кусикьянц. Они повернули направо, к углу, помеченному красным цветом, а Махмуд с командой повернули налево. Оба поднимались по лесенке одновременно, и тут Валерий увидел наконец лицо своего противника. Кареглазый. С тонкими усиками. Коротко стриженный.
Начался бой. В первые секунды, как и боялся Кусикьянц, движения Попенченко были скованны, удары вялы. «Лишь бы не торопился!» — шептал Кусикьянц. Махмуд сделал резкий выпад, Валерий отошел. «Хорошо!» — отметил Кусикьянц. Махмуд повторил атаку, его перчатки хлопали по предплечьям и перчаткам Валерия. В зале оживились. Валерий перехватывает атаку. Удар. Клинч. «Нормально! — сказал Кусикьянц. — Теперь он расслабится».
— Брэк! — крикнул судья.
Боксеры разошлись. Валерий начинает «вытягивать» пакистанца, «щупает» левой, резко отклоняется и посылает правую. Кружит вправо. Махмуд опять бросается вперед. Следуют подряд две его атаки. Попенченко нейтрализует их. Неожиданно он делает ложный замах, будто собирается бить левой в корпус снизу, — и бьет правой в голову. Пакистанец падает. «Молодец!» — не удержавшись, крикнул Кусикьянц.
Он поднял голову, над рингом висели электронные часы. Шла третья минута первого раунда. Судья вел счет. «Семь!» Махмуд поднялся и стоял покачиваясь. Судья развел руками. «По углам!» Бой закончен.
Олимпийский дебют состоялся! Поединок завершился даже раньше, чем можно было ожидать по самым оптимистическим прогнозам. Впереди теперь четвертьфинальный круг. В автобусе Кусикьянц открыл блокнот, где у него была расчерчена турнирная таблица. «Кто же у нас в четвертьфинале? Так… Так… Даркей!»
Следующую встречу Валерий проводил с Даркеем.
Этому бою суждено было стать украшением Олимпиады.