Самуил Израилевич Росин родился в 1892 году в местечке Шумячи, Могилевской губернии. Его отец — возчик. Семья жила бедно, и Росину не пришлось учиться. Он стал работать маляром и одновременно занимался самообразованием, много читал.
В начале 20-х годов Росин переезжает в Москву. Одно время служит воспитателем в детском доме, а потом целиком отдается литературной деятельности.
Писать стихи Росин начал с 14-ти лет. Первое стихотворение, «Поденщику», опубликовал в 1917 году. В 1919 году выпустил сборник поэм для детей «Бабушкины сказки», построенный на фольклорном материале. В том же году вышел сборник лирических стихов поэта «Раковины». В последующие годы Росин выпускает поэму «Сияние» (1922), сборник «Ко всем нам» (1929), поэму «Сыны и дочери» (1934), книги «Жатва» (1935), «Влюбленный» (1938). С каждой новой книгой Росин совершенствовался как тонкий и глубокий лирик. Предвоенные стихи Росина полны предчувствия опасности, нависшей над страной, и сознания своей ответственности за все происходящее в мире.
В июле 1941 года Росин вместе с другими московскими писателями добровольно вступил в ряды Советской Армии. Фронтовые стихи он заносил в записную книжку, которая не сохранилась. Самуил Росин погиб в тяжелых оборонительных боях под Вязьмой осенью 1941 года.
387. РУКА МОЯ В БЕССИЛИИ БОЛТАЛАСЬ
Рука моя в бессилии болталась.
Был зыбок шаг мой и надрывен крик…
А нынче не страшит меня усталость —
К простой работе я привык.
Давно я знаю: чуда не случится —
Не брызнет камень ключевой водой,
И дверь не может ни пред кем открыться
Сама собой.
Так отчего же нынче беспокойно мне?..
Как будто тучи надо мной везде…
Ах, голова ты, буйная и знойная,
Скажи мне, сердце, радость моя где?
Ручьи поют на улице,
Веселые, горластые,
Прыгая по камешкам
И солнца луч дробя…
И больно мне за всякого,
Кому на свете счастья нет,
И грустно мне немножечко
За самого себя.
388. НА СОЛНЦЕ
Звенит морская синь,
Сквозит песчаным дном,
Захлестан берег
Солнечным огнем.
У солнечной страны
В бессменном карауле
За кряжем
Высится
Гранитный кряж.
И головы
Утесы повернули
На перекоп
Через Сиваш.
Я — на скале
Замшелого гранита.
И, мнится,
Ухожу
Корнями в глубь пород.
Ветвями ввысь тянусь,
До синего зенита.
Я исполином становлюсь,
Я превращаюсь в стройный кипарис,
Что слушает прибоя
Синий рокот,
Неугомонный рокот
Бурных брызг…
Стою один,
Смотрю и слушаю,
Как море плещет спозаранья,
За валом гонит вал.
Оттачивает камни —
Грань за гранью,
Шурша, шлифует их,
Не ведая покоя…
И я твержу себе, твержу:
И ты будь, песнь моя,
Отточенной такою.
Как эти каменные тверди,
Стоящие сурово на посту,
Как этих гор гранит,
Должно ты, сердце, твердым быть
И в битве каждодневной,
И в час борьбы —
Великий и прекрасный час,
Что ожидает нас.
389. «Бульвары, проезды…»
Бульвары, проезды
И улиц изломы
Бегут и несутся,
Несут и несомы…
С утра я волною
Подхвачен могучей:
Быть может, с тобою
Столкнет меня случай.
Распахнут мой ворот,
И сердце навстречу:
Быть может, я скоро
Тебя запримечу.
Средь гама, средь гула
Мечусь угорело…
Не ты ль промелькнула?
Не ты ль поглядела?
Я должен с тобою
Столкнуться вплотную…
Меж тысяч подобных
Ищу лишь одну я.
Бульвары, проезды,
Углы и изломы…
Какому же слову
Доверюсь, какому?
Несусь наудачу,
Измаян ходьбою,—
Боюсь, я заплачу
При встрече с тобою…
Ну что ж! Ведь, пожалуй,
Оно не мешало б
Излиться в потоках
Рыданий и жалоб.
Свершиться ли чуду?
Ведь жребий мой вынут.
Я знаю, что буду
Тобою покинут.
Я знаю, я чую,
И всё мне понятно,
И всё же сную я
Туда и обратно,
И против теченья,
И вместе с толпою,
И нет мне спасенья
От встречи с тобою.
Бегу и шепчу я,
Твержу, не смолкая:
«Моя дорогая,
Родная такая…»
390. ПУТЬ В ГОРУ
В лицо мне ветром терпким
Задышала
И повторила степь
Мой твердый шаг.
Я наново живу,
Я начал всё сначала,
И никогда я не жил
Жадно так.
Я поднял голову.
Мой взор открыт и весел,
Мой каждый мускул
Ртутью нагружен,
И ненависть свою,
Как никогда, я взвесил,
Так жаден я
И так насторожен.
А вдруг врага
Таит степная скрытность?
Следит за мной,
В меня нацелив глаз,
Всем сердцем стережет…
Оно не пощадит нас:
Выслеживает,
В тишине таясь.
И я прижал ружье,
Подстерегая.
И в сердце кровь
Замедлилась на миг.
И крик срывается —
Последний крик…
Так метко во врага
Не целил никогда я!
Путь в гору.
Ясное синеет небо,
Страна вся в зелени,—
В цветеньи кирпичей.
Нет, никогда мой гнев
Таким созревшим не был,
И никогда любви
Не знал я горячей!
391. «И моря красота первоначальная…»
И моря красота первоначальная,
И небеса, что с берегом слиты,
И ты, такая близкая и дальняя,
Как эти в небе дымные хребты.
Упала с высоты звезда высокая,
Поглощена вечерней темнотой.
В себе сегодня все раскрыл истоки я
Всей человечьей радости простой.
Не молодеет, знаю, сердце: усталью
Оно проникнуто под грузом дней.
Я мальчиком себя сегодня чувствую,
Зашедшим в гости к юности своей.
Там, в городе, где строго так шагаем мы,
В разбеге улиц, в каменном кругу,
Казалось, я чужой себе, незнаемый,
Казалось, нежным быть я не могу!
Вверху, в горах, соседствующих с бурею,
Где светят звезд алмазные рои,
Я вспоминаю грозную Астурию,
Я слышу вас, испанские бои.
И слышу я тебя, большая родина,
И я готов — и мне не надо клятв,
Чтоб кровь моя была тебе вся отдана,
Как перегной легла для новых жатв!
Теперь уж волн краса первоначальная,
Гул моря заглушил шаги мои,
И ты — такая близкая и дальняя,
Как там, вдали, испанские бои.
392. ИЗ ВЕЧНОСТИ ПРИШЕЛ Я
Пришел из вечности сюда я,
Из мечты.
Нетерпенья полон был весь род людской,
Украсил шар земной.
Готово было всё,
Приход мой ожидая,—
Колючки, и цветы,
И свет, и темнота седая…
Из вечности пришел сюда я,
Из мечты,
И, мир не зная,
Я застал
Страны,
Машины и аэропланы,
Хлеб и металл.
Свод законов в переплете строгом
И призрак, названный здесь богом.
Дороги за порогом
Из края в край. Ну словом,
Мир застал уже готовым…
Нетерпенья полон был весь род людской,
Украсил шар земной.
Готово было всё
Принять из вечности явление мое…
И вот я старый мир хочу разрушить
И заново построить жизнь,
И сам дороги проложить
К моим грядущим городам.
Хочу восторги испытать такие,
Как тот, кто увидал огонь впервые.
393. К МОЛОДОСТИ
Станет ветер в полночной тревоге
Темный лес о тебе вопрошать,
Станет в травах у дальней дороги
О тебе затаенно шуршать.
У зеленых развесистых кленов,
Что склоняются, воды рябя,
У осенних туманных затонов
Птицы требовать станут тебя!
Не тебя ли у ели высокой,
Той, что юности стройной под стать,
Будет вечер искать синеокий,
Будет утро росистое звать!
Там, где ивы немой колыханье
Зыблет легкие тени ветвей,
Буду теплого ждать я дыханья,
Отголоска далеких речей.
Росных перлов свежее и чище,
В розовеющем лоне зари
Искони тебя взорами ищет
Та звезда, что пред утром горит.
Только ты не вернешься, я знаю,
Не воротится молодость, нет…
Что ж он светит, тебя призывая,
Этот верный звезды моей свет?
Что же подняли птицы тревогу
И ускорили птицы полет?
Не вернешься ты вновь на дорогу,
Ту, что к вечным истокам ведет.
394. СНЕГОПАД
Белым-бело,
Сверканье, блеск…
Снежок так бел,
Так непорочен.
Еловый лес
Окаменел,
Лебяжьим пухом оторочен.
Снег спозаранку
Порошит
В полях, в тиши,
Всё не устанет.
А там вдали,
Где край земли,
Плетутся заспанные
Сани.
Последнюю печаль земли
Увозят прочь.
Заносит заледь
И санный след,
И боли память.
И там вдали,
Легко и строго,
Ложится новая дорога.
Запорошен
Лиловый лес,
И дремлют
Дали снеговые.
И в синем сне
Всё снег да снег,
И мнится мне,
Что мир рождается впервые.
395. ИЮЛЬ
До ночи пламенеет небо,
Пронизанное серебром.
И поле зреющего хлеба
Истомлено тяжелым сном.
Жжет солнце, трав не дрогнут пряди,
Пастух недвижим у горы.
В долине собранное стадо
Почти заснуло от жары.
Всё жарче, жарче, накаленней,
И воздух трепетно дрожит.
Вдруг поле вздрогнет и с разгона
Навстречу ветру побежит.
И рожь бежит, бегут упрямо
Колосья, травы, синий куст.
И с распростертыми руками
Я жадно ветру отдаюсь.
396. НЕ ВЕРИТСЯ
Как светел, солнечен мой день,
Как дружески со мной шагает тень,
И солнце не ласкало так поля,
Не зеленела так вовек земля.
Затишье здесь…
И целится стволами в небо лес,
И головой взлетает к солнцу он.
Корнями твердо в почве укреплен.
Под лиственной зеленой бородой
В широких тенях задремал покой.
И тень под деревом прохладна и темна.
Не верится, что где-то есть война,
Что длится бой над молодой землей,
Что лес склоняет голову свою
И брата убивает брат в бою,
Встают, склоняются, к земле припав опять
Чтоб никогда отныне не вставать.
Вот почему отравлен мой покой!
Но всё дороже край любимый мой!
Еще родней становится земля —
Долина, луг, реки широкий брод,
Моя страна, великий наш народ!
Лес, устремленный в ясный небосклон,
Корнями твердо в почве укреплен.
397. ЧЕЛОВЕК
Вижу:
Из пепла возник
Чудовищный зверь,
Грозный властитель
Всех сил, беспощадных и злобных,
Шаг его равен длине океана,
Дышит он ядом
И пламенем брызжет холодным,
Темный воитель.
Как сухостой,
Вырывает он с корнем хребты,
Рушит обжитые стены,
Милые сердцу пороги.
Заплутался в руинах
Чудовищный зверь
И не знает,
Куда теперь
Приведет его
Злая дорога.
Словно сорвавшийся с привязи
Яростный смерч,
Захлебнулось чудовище
В черном позоре
И несет горе,
И несет смерть
И мне,
и ему,
и тебе —
и каждому.
Рушит и жжет,
Убивает и жжет,
И не может
Залить кровоточащей жажды.
Его вечный враг —
Человек созидающий,
Обуздавший
И землю и небо.
Он пепел сдувает,
Раздувает пожарища,
Чтоб не было книг,
Чтоб не было хлеба!
Звезды
Овцами сбились в кучу,
Будто за ними
Он тоже гонится.
Всё ближе и ближе.
Вон за той тучей
Хочет украсть
Человечье солнце.
Но навстречу ему
Молодая страна
В миллионном упоре,
Как один богатырь.
Поднялась,
Чтобы с горем и смертью поспорить.
Трудный час…
Черный час.
Но и сердцем
И разумом верю:
Человек победит зверя.
398. К МУЗЕ
Опасность повисла в эфире —
Слепой и убийственный груз.
В бесплодных мечтаньях о мире
Позорно молчание муз.
Когда с беспощадною силой
Взрывается свод голубой,
Хочу, чтобы муза будила,
Чтоб муза звала за собой.
Чтоб, тысячи верст пролетая
Сквозь вихри огня и свинца,
Строка проникала литая
В живые людские сердца.
Горячими вспышками молний —
От края до края земли —
Все помыслы, муза, наполни
И гневом сердца накали.
Прорвись сквозь туманы густые,
Которыми дышит война.
За многие жизни людские
Потребуй расчета сполна.
За каждого требуй расплаты,
Кто жил, и любил, и творил,
И встал неизвестным солдатом
Из сумрака братских могил.
О муза, орлиной повадкой
Над родиной крылья расправь,
Чтоб враг не пробрался украдкой
Ни с неба, ни с суши, ни вплавь.
Опасность повисла в эфире —
Слепой и убийственный груз.
В бесплодных мечтаньях о мире
Позорно молчание муз.
399. «Я себе вопрос серьезный…»
Я себе вопрос серьезный
Задаю не в первый раз:
Если час настанет грозный,
Как ты встретишь этот час?
Не колеблясь, не тоскуя,
Можешь ты отдать в бою
За страну свою родную
Жизнь и молодость свою?
Я спрошу и вновь отвечу
Стуком сердца своего,
Что врагу пойду навстречу,
Не жалея ничего,
Что любимую покину,
Не позволю провожать,
Что меня родному сыну
Не удастся удержать.
Не смутят ни мрак холодный,
Ни внезапный блеск штыка.
Облегчит мой шаг походный
Мужественная строка.