999/РУ.
РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 3. Л. 205–206. Подлинник — машинописный текст на телеграфном бланке с пометами Г. И. Теодори.
Почтотелеграмма Г. И. Теодори от имени «генштабистов
1917 года» С. И. Аралову о притеснениях генштабистов первым заместителем председателя Особого отдела ВЧК А. В. Эйдуком
15 февраля 1919 г.[569]
С[овершенно] секретно
В соб[ственные] руки
Серпухов, т. С. И. Аралову[570]
Копия — предреввоенсовета Троцкому
9 февраля арестован В. И. Селивачев. [В] тот же день Кедров обещал Вам, если не будет новых данных, освободить его. 13 февраля, невзирая на ручательство Ваше, Рязанова, Павулана и 15 лиц выпуска 1917 года, Селивачева Кедров, вернее, Эйдук не освободили. 13 февраля я лично поехал к Кедрову под давлением телеграммы, полученной от представителей всего выпуска с фронта с просьбой освободить Селивачева. Кедров обещал, ввиду неполучения новых данных, к вечеру Селивачева освободить. В это время зашел Эйдук и [в] резком, недопустимом тоне заявил мне, что он поступит так, как знает. Селивачев невинен, пользуется исключительным доверием Рязанова, Павулана и всего выпуска. Вы лично его знаете. Селивачев ведет практические занятия в Академии [Генштаба] и на наших курсах. Держат его только потому, что Эйдук помнит о моем отрицательном отношении к его работе в Вологде, и несправедливо и вредно, ибо вносит раздражение среди работников выпуска 1917 года, уже 15 месяцев в подавляющем числе работающих даже идейно. В числе ходатайствующих из выпуска 1917 года — Теодори, наштасев Доможиров, наштаюж Тарасов, оперодвост Полозов, оперодзап Барановский, наштарм Латвии Майгур, Маттис, Стульба, Исаев, Кутырев, Моденов, Кузнецов, Малышев, Петров, Яковский, Ивачев, Поликарпов[571], Кук, Виноградов, Трофимов, Зиверт, Срывалин, Чинтулов, Григорьев, Лапшин, Черниговский, Сокол, Пирог. Я прошу принять меры к разумному использованию т. Эйдуком своих неограниченных полномочий. Я знал, что передача контрразведки лицам, отрицательно зарекомендовавшим себя в Вологде[572], приведет к отрицательным результатам. События и жизнь подтверждают мои выводы. Поэтому очень прошу Вас беречь совесть выпуска от таких экспериментов и «личных счетов» т. Эйдука. Я с трудом и большими усилиями сохранил выпуск в феврале и марте 1918 года, спаял его за лето и теперь, когда после занятия выпуском ответственных мест на фронтах, у нас всюду успех, когда оправдались мои слова, что нас сознательно убрали из главных управлений, когда сомнения проникли даже в ряды политических работников, а мы стойки, именно теперь надо поддержать нас[573], а не позволять Эйдукам издеваться над нами из-за «личных» усмотрений и счетов. Москва, 15 февраля № 1005/РУ.
РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 3. Л. 202–204. Подлинник — машинописный текст на телеграфном бланке с пометами и автографом.
Телефонограммы М. С. Кедрова и С. И. Аралова о деле Ружички
20 марта 1919 г.
М. С. Кедров — С. И. Аралову[574]
Телефонограмма № 7
Товарищу Аралову
Прошу выяснить, кто из Полевого штаба указывал на невиновность Ружички и настаивал на его освобождении 20/III — [19]19 г. Кедров
Передал Старк (?),
Принял Шнейдер
Пометы Шнейдера[575]:
1) «Инициатор — Теодори»;
2) «Телефонограмма — Особый отд[ел] Кедрову
На № 7. По распоряжению т. Аралова сообщаю, что вопрос о Ружичке возбужден Теодори и с его мнением, по его словам, был согласен т. Павулан.
Секретарь Аралова Шнейдер».
С. И. Аралов — М. С. Кедрову[576]
Телефонограмма № 451
Особый отдел т. Кедрову
На № 7 По распоряжению т. Аралова сообщаю, что телеграмма его от 20/III.[19]19 г. за № 516/а о сдаче на поруки Курсов арестованных МЧК Ружички и Менкециди последовала по просьбе Теодори, каковую, по его словам, поддерживал и Павулан.
РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 11. Л. 160–161. Телеграфная лента.
Письмо Г. И. Теодори С. И. Аралову о своей ссылке — с угрозой апелляции к И. И. Вацетису и Л. Д. Троцкому по поводу командирования к нему сослуживцев
22 марта 1919 г.[577]
Семен Иванович!
Два месяца тому назад я просился в Латвию. Вы отказали, отказали решительно, хотя знали, что у меня была группа работников, которая хотела со мной уехать. Уверенный в Вашем решении, задерганный материально (содержание семьи жены, своей семьи и сестры), вызвал к себе сестру, устроив ее в Москве[578]. Две недели тому назад при передаче Вам разговора т. Костяева со Срывалиным Вы решительно запротестовали при мысли о расформировании Регистр[ационного] управ[ления]. Я сказал Вам, что, если вопрос во мне, я уйду на Курсы, и вопрос исчерпан. Тем не менее Вы решили оставить меня и послать [в] командировку с В.П. [Павуланом] для урегулирования агентурной разведки в республиках. Я предчувствовал, что не вернусь в Москву, но 12 марта Ваше поздравление рассеяло тяжелое душевное самочувствие.
Почему Вы открыто не сказали о ссылке? Ведь я [тогда] устроил [бы] все свои дела, взял хотя бы белья с собой и по-человечески уехал бы. Или же Вы сомневались в том, что я уйду?
Что бы ни случилось, подлость Костяева меня не удивляет. Они всегда были интриганами, но я думал, что при том уважении и честности, с коим я к Вам относился, ни разу не подведя Вас ни в чем, я имел нравственное право рассчитывать на элементарный порядок увольнения.
Спасибо за прошлое. Всего Вам наилучшего. Считаю необходимым просить у Вас разрешения приехать сдать курсы и денежные суммы моему заместителю[579] и Регистрац[ионное] упр[авление] [сдать] другому [лицу], а также захватить свои вещи.
Примите заверения в уважении.
РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 3. Л. 254–255 об. Автограф черным карандашом.
Переговоры по прямому проводу С. И. Аралова с П. М. Майгуром и Г. И. Теодори по поводу ареста последнего
Около 23 марта 1919 г.
[Г. И. Теодори: ] У аппарата т. Аралов? Здравствуйте, Семен Иванович. Прошу ответить на следующие вопросы:
1) За что арестован.
2) Тронута ли моя жена, сестра.
3) С Вашего ведомства произведен арест или нет.
4) Сегодня меня вышлют [в Москву] или нет.
5) Павулан уехал сегодня утром, он знал, что я болен уже с Вильно, поэтому мы старались закончит[ь] всю работу, чтобы я мог вернуться.
6) Знает ли о моем аресте Троцкий и по выпуску.
7) Поручились бы Вы за меня или нет.
8) Не связана ли была моя поездка и задержка в Двинске с арестом.
9) Прошу за прошлую работу оградить жену и сестру, как единственных близких мне лиц, от обысков, арестов и дерганий.
[С. И. Аралов: ] Теодори?
1) За что арестован — не знаю.
2) Вчера вернулся из Москвы, жена и сестра Ваши были вполне здоровы и не тронуты.
3) Я был предупрежден, что возможен Ваш арест.
4) О пересылке в Москву не знаю, думаю, что это будет сделано в ближайшее время.
6) Троцкого в Москве нет уже целую неделю, и потому, вероятно, не знал; что же касается выпуска, то сведения получены только сейчас о Вашем аресте.
7) Если поднимется вопрос о поручительстве и [таковое] будет возможно — возьму на поруки.
8) Нет.
9) Хорошо. Не волнуйтесь, думаю, что все обойдется благополучно, и больше спокойствия. Возможно, что здесь недоразумение. Аралов.
[Г. И. Теодори: ] Спокойно и хладнокровно ко всему отношу[сь], т. к. результат моей работы налицо, Вы лично уверены ли в моей работе? Сегодня меня хотят отправить в Москву. Просил бы избавить от этой процедуры здесь, ведь все меня знают и я никуда не уйду. Если же нужен для допроса, то просил бы в Москве держать на Знаменке в Особом отделе на Вашем учете. Не пострадали ли другие невинные лица по выпуску? Я кончил. После меня задает вопросы Майгур.
[П. Майгур: ] В случае отправления Теодори в Москву прошу мне указат[ь], на кого я должен возложить работу, порученную Вами Теодори.
[С. И. Аралов: ] Майгур? Сейчас переговорю с Главком и отвечу. Знаете ли Вы, в Венгрии произошла революция, и она объявлена Советской Республикой. Образован Совнарком, назначен Комкомин, назначен Бела Кун и предлагает нам союз обороны и наступления против врагов рабочих и крестьян.