В октябре 1929 г. Петерс был освобождён от должности начальника Восточного отдела ОГПУ, начальником отдела стал Т.М. Дьяков. После упразднения Восточного отдела в 1930 г. и передачи его функций в 3-й отдел Особого отдела ОГПУ, Дьяков возглавил это подразделение, на которое были возложены функции по борьбе с националистической и «восточной» контрреволюцией, со всеми видами шпионажа со стороны государств Востока и наблюдению за соответствующими посольствами, консульствами и национальными колониями в СССР[343].
Характеристика источников по Афганистану (1920–1930 гг.)
Имеющиеся на сегодняшний день в фондах ПА ФСБ России материалы по восточной тематике за 1920-1930-е годы представляют собой документы, отложившиеся в фондах секретного делопроизводства и уголовных дел.
В архивных материалах Восточного отдела ГПУ-ОГПУ за 1920-е годы значительное место занимают документы, касающиеся внутренней и внешней политики Афганистана, а также политических событий того времени, развернувшихся в сопредельных с ним странах.
Афганистан, в соответствии с организационным построением Восточного отдела, находился в сфере деятельности второго направления, которым вначале руководил Ф.И. Эйхмане, а затем Т.М. Дьяков. Как отмечалось ранее, в первые годы существования Восточного отдела работа по линии Афганистана осложнялась отсутствием квалифицированных кадров. По свидетельству Петерса, аппарат ИНО ГПУ был в то время ещё слаб и нс мог охватить даже наиболее важные политические центры в восточных государствах. Так, в Афганистане первоначально вовсе не было резидентуры ИНО 1 НУ[344]. Важнейшую информацию, использовавшуюся как в оперативной работе органов безопасности, так и в решении внешнеполитических задач Советской республики, приходилось собирать через посольство в Кабуле, Особый отдел Туркестанского фронта. Полномочное представительство ГПУ в Туркестане, а также через некоторых журналистов и торговых работников, выезжавших в Афганистан по линии своих учреждений и организаций.
Интересующие нас архивные документы можно условно объединить в несколько групп.
К первой группе документов, представляющей существенный интерес для исследователей, можно отнести материалы переписки полномочного представительства Советской России — СССР в Кабуле с руководством НКИД — Г. В. Чичериным и его заместителем Л. М. Караханом. В основном это машинописные копии шифртелеграмм. а также донесений и писем, часто выполненные на папиросной бумаге. Подписанные полномочным представителем Ф.Ф. Раскольниковым (а позже — сменившим его Л. Старком), они содержат информацию о текущих событиях в стране и вокруг неё, встречах и переговорах советских дипломатов с эмиром Афганистана Амануллой и влиятельными представителями афганского правительства. Важное место отводится информации о деятельности британских дипломатов в Афганистане, раскрытию их интриг и политических шагов, направленных на ослабление позиций Советской России в данном регионе. Сообщается также о тесных связях бежавшего из Турции в 1918 г. Энвера-паши, бывшего соратника Мустафы Кемаля Ататюрка, с афганским правительством в деле организации басмаческого движения на территории Туркестана.
Вторую группу представляют обзоры, составлявшиеся в Восточном отделе о внутреннем положении и внешней политике Афганистана, а также «сопредельных стран Востока», составленные на основе анализа информации, поступавшей по различным каналам. Помимо констатации политического и экономического состояния восточных государств, в данных обзорах, как правило, даются разъяснения и обоснования необходимости тех или иных политических мероприятий со стороны Советской России. В частности, обзор по Афганистану предваряется вступлением о его роли в международной политике. Отмечается, что территория Афганистана еще со времён Александра Македонского (sic!) рассматривалась Англией, Россией и другими влиятельными державами как ворота в Индию[345].
В обзоре подробно анализировался заключенный в ноябре 1921 г. англо-афганский договор. По мнению сотрудников Восточного отдела, этот договор способствовал осуществлению британских интересов в Афганистане и на территории пограничных племён, что могло привести к тому, что Афганистан превратится в марионеточное государство, через которое Англия и другие империалистические государства Запада будут вести враждебную деятельность против Советской России. Это «…будет своего рода Грузия на границах Индии, но не меньшевистская, а правоверная, самодержавная и воинственная» [346].
Несмотря на конфликт интересов в регионе Центральной Азии крупнейших империалистических держав, аналитики Восточного отдела ГПУ отмечали, что в скором времени Советская Россия встретит единый фронт разведывательной и иной подрывной деятельности западных стран со стороны Востока, и Афганистана в особенности[347].
В связи с этим советские дипломаты при существенной помощи сотрудников Иностранного отдела, Восточного отдела и других подразделений ГПУ-ОГПУ в Афганистане делали всё возможное, чтобы убедить эмира и других влиятельных лиц афганского общества в необходимости поддержания мира и сотрудничества между нашими странами. Благодаря успехам Красной армии в борьбе с басмачами, ликвидации независимости Бухары, а также оказанию материальной помощи Афганистану в соответствии с заключённым в 1921 году договором между Афганистаном и Советской Россией в целом удалось убедить эмира Амануллу и его правительство находиться в рамках мирных и взаимовыгодных отношений.
Третью группу документов представляют сводки, обзоры и другие документы Полномочного представительства ГПУ Туркестанской Республики и Особого отдела Туркестанского фронта о военно-политической обстановке в Афганистане об афганско-советских отношениях.
Так, в январе 1923 г. в Восточный отдел ГПУ из Полномочного представительства ГПУ Туркестанской Республики поступила копия проекта Конституции Афганистана под названием «Основные законы управления Афганистаном». В заверительной надписи в конце документа указано, что перевод выполнен с персидского языка (имеется в виду язык фарси-кабули или язык дари, являвшийся в то время единственным государственным языком в Афганистане). Данный документ оказался в руках сотрудников советских органов безопасности во время его подготовки афганскими чиновниками и является рабочим вариантом, в деталях отличающимся от окончательного, принятого 9 апреля 1923 г. Текст документа разделён на две главы, которые, в свою очередь, разделены на статьи. В первой главе излагаются основы управления государством, обосновывается роль министерств и ведомств, приводится их структура, форма назначения руководителей, основные функции и сфера их деятельности; вторая глава посвящена управлению провинциями. Несколько статей в конце документа посвящены Контрольной палате, в функции которой входил надзор за деятельностью всех министерств и независимых управлений. При этом указывается, что Контрольная палата подведомственна Министерству внутренних дел. В заключение приводятся статьи об управлении государством во время военного положения[348].
Среди этой группы документов находятся сообщения о событиях в районе Хоста (1924 г.), где произошло восстание нескольких племён, спровоцированное политикой реформ эмира Амануллы, направленных на модернизацию страны. Помимо сообщений и обзоров о причинах и ходе мятежа, среди архивных материалов имеются два документа, в переводе названные «Воззвание к негодяям повстанцам Зурмата» (от 5 октября 1924 г.) и «Прокламация эмира к повстанцам, которая разбрасывалась с аэроплана в районе Лотары и Аль-тимура в конце августа — начале сентября 1924 года». Экземпляры документов представлены в подлинниках и скреплены оттиском печати эмира Амануллы. Переводчик указал, что оригиналы документов выполнены на двух языках — персидском и пушту (под персидским, возможно, подразумевается язык дари). Данные обращения эмира к повстанцам составлены в традиционном стиле восточной риторики. В них делается попытка разъяснить восставшим племенам, что они обмануты своими подстрекателями и действуют в интересах врагов Афганистана и всех исламских народов. Обличая изменников и грозя им неминуемыми карами, Аманулла одновременно пытается разъяснить мятежникам необходимость проводимых в стране реформ и в заключение выражает надежду на возвращение их «…на истинный путь»[349].
Четвертой группой документов являются материалы дореволюционной российской администрации в Туркестане. Среди них подлинники и копии материалов переписки туркестанского генерал-губернатора, управляющего Российским императорским политическим агентством в Бухаре, дипломатического чиновника МИД при туркестанском генерал-губернаторе и др. с МИД и генерал-квартирмейстером Главного управления Генерального штаба за 1910–1917 годы. В этих документах главным образом содержатся донесения о деятельности германских и турецких агентов по привлечению на свою сторону афганцев и индийских мусульман для использования в борьбе с Англией и Россией в Центральной Азии[350].
Определённый интерес представляют афганские газеты середины 1920-х годов, полученные Восточным отделом ОГПУ из отдела Среднего Востока НКИД СССР[351].
Знакомство с архивными материалами Восточного отдела ГПУ-ОГПУ по Афганистану позволило выявить некоторые особенности формирования архивных фондов. Так, архивные документы по Афганистану за период 1922–1925 гг. относительно многочисленны и разнообразны. Среди них основное место занимают материалы Иностранного и Восточного отделов ОГПУ. Вместе с тем присутствуют и подлинные документы афганского происхождения. Со второй половины 1920-х и до начала 1930-х годов афганская тематика в ЦА ФСБ России представлена значительно скромнее, в основном в сводках, информационных бюллетенях и сообщениях ИНО, а также Полномочного представительства ОГПУ в Средней Азии.