Так, на аэродроме Шинданд было сосредоточено около сотни советских и афганских самолетов и вертолетов. Скученное базирование авиации, другие неблагоприятные условия создавали реальные угрозы безопасности. В ночь на 13 июня 1985 г. на авиабазе Шинданд в 335-м смешанном авиаполку ВВС ДРА был совершен диверсионный акт. Взрывом специальных устройств, установленных на стоянке самолетов, были повреждены четыре и полностью уничтожены 19 самолетов (6 — Су-17 и 13 — МиГ-21). Взрывные устройства, подложенные под левую стойку шасси на земле, в районе крыльевого бака, взрывались с интервалом 5–7 минут. В результате разрушалось крыло самолета и происходило возгорание топлива. Одно взрывное устройство по причине внутреннего дефекта не взорвалось и было изъято следователями.
Осенью 1986 г. через Пакистан США начали поставки вооруженным отрядам афганской оппозиции переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК) «Стингер». Они сразу же стали угрозой для советских и афганских самолетов и вертолетов. В ноябре и декабре 1986 г. было зафиксировано восемь случаев применения ракет «Стингер». Чтобы выработать средства противодействия, необходим был натурный образец новейшего «Стингера», поэтому за ним началась настоящая охота советских и афганских органов безопасности и подразделений специального назначения. Контрразведчики добывали «Стингеры» путем оперативных комбинаций, основанных на подкупе представителей вооруженной оппозиции. Спецназовцы ГРУ действовали по иной схеме. Они устраивали засады на караванных маршрутах, совершали рейды и внезапно нападали на караваны с оружием, уничтожая всех, кто оказывал сопротивление. 5 января 1987 г. южнее г. Шахджой провинции Заболь во время вертолетного патрулирования подразделение 22-й бригады спецназа ГРУ обнаружило небольшой караван, который показался им подозрительным. При облете каравана по вертолетам было произведено два пуска ракет, от которых спецназовцам удалось уклониться. Затем после благополучной высадки группа уничтожила 16 из 17 боевиков, захватила пленного, две пусковые установки реактивных снарядов и один комплект ПЗРК «Стингер». Немного позднее ПЗРК удалось добыть отделу Главного управления афганской военной контрразведки, где советником был сотрудник 3-го отдела Представительства И. И. Комиссаров. В результате проведенной агентурной комбинации «Стингер» был куплен у одного из афганских полевых командиров, действовавшего в районе авиабазы Баграм[415].
Советники и сотрудники отдела военной контрразведки 37-й десантно-штурмовой бригады, занимаясь контрразведывательным обеспечением боевых операций подразделений бригады, и сами активно участвовали в них. Были они и в боевых порядках 37-й десантно-штурмовой бригады в марте 1986 г., когда десант был ошибочно высажен на территории, контролировавшейся вооруженными формированиями оппозиции. В составе десантных подразделений были старшие лейтенанты Мохаммед Ясин и Тамин, а также лейтенант Багир. Оказавшись в окружении вооруженных отрядов, они наравне с десантниками отражали непрерывные атаки, сражаясь с превосходящими силами вооруженных отрядов оппозиции.
В конце 1987 г. численность ГУВКР составляла более двух тысяч ста человек, управления контрразведки по МВД — около 500 чел., управления контрразведки по погранвойскам — около 290 чел. Для подразделений военной контрразведки в Советском Союзе во второй половине 1980-х гг. ежегодно готовилось около ста оперативных сотрудников.
Сотрудники 4-го отдела Представительства, кадровые офицеры пограничных войск КГБ СССР, работали советниками в афганских пограничных войсках. Летом 1979 г. в Представительстве был создан 4-й отдел, сотрудники которого стали советниками в афганских пограничных войсках. Им была поставлена задача организовать афганскую пограничную службу и систему охраны границ, а также, используя возможности афганской пограничной разведки, добывать разностороннюю информацию по сопредельным странам.
После военного переворота в апреле 1978 г. новое афганское правительство прекратило финансировать и обеспечивать приграничные племена, которые в результате перестали охранять границы. Малочисленные пограничные батальоны, не оснащенные современными средствами передвижения и связи, не могли обеспечить охрану государственной границы, и она фактически не контролировалась, кроме как на контрольно-пропускных пунктах. Всего в вооруженных силах Афганистана насчитывалось 15 пограничных батальонов, укомплектованных личным составом на 30–50 %. Протяженность же границ с Пакистаном и Ираном составляла несколько тыс. километров. Вооруженные отряды оппозиции, прошедшие подготовку в Пакистане, беспрепятственно пересекали границу с Афганистаном по многочисленным маршрутам.
В марте 1980 г. пограничные войска Афганистана были переданы из состава министерства внутренних дел в подчинение генеральному штабу афганской армии. В каждой пограничной бригаде и пограничном полку находились советские советники из числа опытных офицеров пограничных войск КГБ СССР. Они не только помогали организовать охрану границ Афганистана, но и активно участвовали вместе с афганскими пограничниками в боевых действиях с вооруженными отрядами оппозиции[416].
Советские представители на самых разных уровнях обсуждали с афганским руководством необходимость организации надежной охраны границы и работы в этих целях с племенами, проживавшими в приграничной полосе. Так, в декабре 1978 г. Андропов, ссылаясь на опыт Советского Союза и опыт социалистических стран, говорил X. Амину, что без этого невозможно успешно вести борьбу с контрреволюцией, и приводил пример: если в Афганистане будут ликвидированы 100 членов организации «Братья-мусульмане», а из Пакистана будут заброшены еще 300, то цель достигнута не будет. Вновь возвращаясь к советскому опыту, Ю. В. Андропов подчеркивал, что погранвойска целесообразно держать в системе органов госбезопасности, поскольку они занимаются не только охраной границы, но и ведут оперативную работу, оказывая содействие территориальным органам. Однако Амин считал, что надежное закрытие границы слишком дорого обойдется для ДРА и у страны просто нет для этого необходимых финансовых возможностей. Ю. В. Андропов, вновь убеждая собеседника в необходимости надежной охраны границы, указывал, что смысл заключается не только в том, чтобы поставить на каждом километре по несколько пограничников, но и в том, чтобы распределить силы по границе в зависимости от характера местности и прикрыть места наиболее вероятного перехода границы[417].
В. А. Крючков, ежегодно прибывая в Кабул, с Кармалем, а впоследствии с Наджибуллой, обсуждали меры по прикрытию границы с Пакистаном, работу с приграничными пуштунскими племенами по обе стороны линии Дюранда.
Придание нужной направленности действиям племен рассматривалось афганскими органами безопасности как перспективная задача, соответствовавшая целям политики СССР. По рекомендации советских советников афганское руководство подготовило и провело чрезвычайную джиргу (совет старейшин) приграничных пуштунских племен с участием влиятельных авторитетов, духовенства, представителей пакистанских оппозиционных партий. Было организовано обращение к джирге видного пуштунского деятеля Абдула Гаффар-хана, а на самой джирге обращение ко всем пуштунам, прогрессивным партиям Пакистана, демократической международной общественности, странам — членам Движения неприсоединения и Организации Исламская конференция с призывом выступить в защиту национальных и религиозных прав пуштунских племен Пакистана.
Сотрудники 5-го отдела Представительства оказывали советническую помощь в организации борьбы с вооруженными отрядами афганской оппозиции. Основным подразделением в системе афганских специальных служб, которое организовывало и вело борьбу с вооруженными отрядами оппозиции, было 5-е управление СГИ-МГБ Афганистана. Фактически борьбой с вооруженными отрядами оппозиции занимались все подразделения афганских органов госбезопасности и находившиеся в них советские советники Представительства КГБ СССР в Афганистане. Борьба велась жестко и беспощадно. Во время боевых действий обе стороны несли потери. Вооруженные отряды оппозиции активно использовали засады на дорогах и наносили ощутимые потери афганским и советским войскам.
В оперативном лексиконе советских органов государственной безопасности в годы Великой Отечественной войны и послевоенное время прочно закрепились такие термины, как «бандгруппа», «банддвижение», «бандформирование», «бандглаварь». Эти же слова стали использоваться в 1970-1980-х гг. в Афганистане. Л. В. Шебаршин отмечает: «Как это нередко случается, пропагандистские ярлыки мешают осознать действительность, ограничивают анализ привычными и удобными рамками. В начале 1980-х гг. лишь очень немногие мужественные люди на нашей стороне осмеливались утверждать, что наша армия и кабульское руководство ведут войну не против бандитов, а против афганцев-мусульман, против значительной части афганского народа. Западные утверждения такого рода отметались как измышления враждебной пропаганды, чем они, ради справедливости, надо сказать, и были на самом деле. Запад столь же плохо представлял себе афганское общество, как и Москва»[418].
По мнению автора, тех, кто боролся с режимом НДПА, корректнее называть «вооруженные отряды афганской оппозиции».
В июне 1985 г. аналитики КГБ СССР разработали рекомендации, направленные на ускорение нормализации обстановки в стране. Они предлагали повысить роль органов безопасности в борьбе с крупнейшими вооруженными отрядами оппозиции, уничтожении их баз и укрепленных районов, принять меры по прикрытию государственной границы, на первом этапе с Пакистаном, а на втором этапе — с Ираном. По мнению советских аналитиков, необходимо было усилить деятельность органов безопасности на территории, контролируемой оппозицией, активнее вовлекать в борьбу с вооруженными отрядами оппозиции крупные племена и кланы, перешедшие на сторону’ правящего режима. В качестве примера приводилась работа с кланом Исмата Муслима