[419] из племени ачакзай. Заключение соглашения о сотрудничестве с бывшим руководителем крупного бандформирования, авторитетом пуштунского племени ачакзай, насчитывавшего около 30 тыс. чел., вместе с которым на сторону правительства перешло ядро его вооруженных отрядов численностью 600 чел., было названо «одним из наиболее эффективных мероприятий органов безопасности в этом направлении». Привлечение Исмата Муслима к сотрудничеству с народной властью рассматривалось руководством ДРА как важный результат деятельности СГИ. Учитывая большой личный вклад Исмата Муслима в дело нормализации обстановки в ДРА, руководство СГИ представило его к присвоению воинского звания полковник[420].
Несмотря на принимавшиеся меры, борьба с вооруженными отрядами оппозиции не давала необходимого результата, их военная активность не снижалась. Осенью 1986 г. из 31–35 тыс. кишлаков в Афганистане формально под контролем правительства находились лишь 8 тыс., а выборы в местные органы власти удалось провести в еще меньшем количестве кишлаков — только в 2700, вблизи городов. На территории страны действовало 5 тыс. 16 отрядов оппозиции, общей численностью 183 тыс. человек, причем 80 тыс. из них составляли активную боевую силу. Тактика вооруженных отрядов изменялась и совершенствовалась. Часть караванных путей, по которым шло снабжение отрядов, вообще никак не была прикрыта. Все это требовало дальнейшей активизации усилий по закрытию границы. В отряды оппозиции поступало современное вооружение, в первую очередь средства ПВО, заметно увеличилось число диверсионных актов, обстрелов городов, усилился террор в отношении активистов национального примирения. Наиболее острое положение сохранялось в округе Хост, провинциях Кунар, Пактия, Парван, Кандагар, Пактика, а также вокруг Кабула.
Несмотря на оптимистичные доклады о работе среди вооруженных отрядов оппозиции и положительных результатах, реалии были иными. В 1987 г. более чем в два раза увеличилось число обстрелов пограничных подразделений. Афганское руководство считало, что из 99-ти важнейших караванных маршрутов контролировались 47, на самом деле их число было меньше[421].
В целях повышения эффективности боевой деятельности оперативных батальонов МГБ по просьбе Якуби, высказанной В. А. Крючкову, для повышения профессиональной подготовки военнослужащих этих подразделений в конце феврале 1987 г. в Афганистан сроком на 10 месяцев были командированы 8 офицеров Бригады особого назначения КГБ СССР. По оценке руководства афганских органов безопасности, деятельность советников оперативных батальонов оказала положительное влияние на повышение боеспособности и эффективности использования этих подразделений в борьбе с непримиримыми формированиями афганской оппозиции.
Находясь в Москве в феврале 1987 г., афганский министр госбезопасности Якуби в беседах с В. А. Крючковым говорил о заметном повышении эффективности боевой деятельности оперативных батальонов МГБ, которые использовались для проведения операций против вооруженных отрядов непримиримой оппозиции, в защите границы. Якуби утверждал, что эти подразделения и племенные формирования МГБ остро нуждались в дополнительных средствах вооружения, транспорте, бронетехнике, вертолетах, и просил поддержать последнюю заявку МГБ. Якуби отмечал положительные результаты в работе с племенами, их вождями, религиозными авторитетами по обе стороны границы, говорил о необходимости их закрепления и развития, в том числе и с использованием материального фактора. Для проведения этой работы Якуби просил дополнительной финансовой помощи советской стороны. В частности, для ежемесячных выплат старейшинам племен и видным мусульманским богословам было необходимо дополнительно ежегодно изыскивать 140 млн афгани и 100 млн пакистанских рупий (всего 5 млн 532 тыс. инвалютных рублей в год/".
6-й отдел Представительства занимался оказанием советнической помощи в борьбе с идеологической диверсией, а также в организации работы с мусульманским духовенством. В 1978–1979 гг. афганская служба безопасности, ведя борьбу с оппозицией и следуя примеру деятельности советских органов госбезопасности в период 1920-1930-х годов, когда закрывались церкви и преследовались священнослужители, повело наступление на мусульманское духовенство. Однако в Афганистане, где около 99 % населения были глубоко верующими и исповедовали ислам, это вызывало негативную реакцию не только среди мулл, но и среди подавляющего большинства мусульман. Работа службы безопасности против мусульманского духовенства велась под руководством Н. М. Тараки и X. Амина. Они слепо копировали опыт СССР и советских органов госбезопасности, успешно боровшихся с православием и другими конфессиями. Однако Тараки и Амин [422] намеревались завершить репрессии против мусульманского духовенства быстрее, чем это было в СССР. Так, в августе 1978 г. Тараки заявлял, что через год в Афганистане никто не будет ходить в мечети и они будут пустыми[423].
Своими непродуманными поспешными действиями в 1978–1979 гг., негибкостью, грубостью центральная власть ухитрилась открыть сразу несколько фронтов — с мусульманским духовенством, торговцами, предпринимателями, землевладельцами. Так, акция сотрудников афганских спецслужб по задержанию известного духовного лидера мусульман Моджаддеди и членов его семьи вызвала негативную реакцию и в Афганистане, и в целом ряде исламских стран и активно использовалась исламской оппозицией[424].
По иронии судьбы сотрудникам Представительства — советникам в афганской разведке и контрразведке, убежденным атеистам, приходилось давать рекомендации афганским партнерам в организации работы среди мусульманского духовенства. рекомендовать бережно относится к вопросам религии.
В начале 1980-х гг. афганские спецслужбы попытались начать работу с мусульманским духовенством, стремясь привлечь на сторону правящего режима влиятельных религиозных авторитетов, обеспечить безопасность мусульманских духовников, выступавших в поддержку правительства ДРА.
На пост председателя Главного управления по вопросам ислама Совета министров ДРА. председателя совета улемов ДРА был назначен видный государственный и религиозный деятель доктор Саид Афгани, член Революционного совета ДРА[425].
Тем не менее религиозная обстановка в Афганистане в начале 1980-х годов оставалась сложной и напряженной. К лету 1983 г. из 300 тыс. служителей культа, которые до апреля 1978 г. вели активную проповедническую деятельность в 45 тыс. соборных мечетях и исламских учебных заведениях всех ступеней, лишь около 10 % были настроены лояльно и призывали верующих поддерживать правящий режим. Часть оппозиционно настроенного духовенства эмигрировала в Пакистан и Иран. Другая часть, оставаясь в стране и пользуясь авторитетом среди верующих масс в провинциях, благословляла членов вооруженных отрядов оппозиции на борьбу против афганского правительства и НДПА.
Процесс привлечения мулл на сторону правительства осложнялся террором, развязанным вооруженной оппозицией против тех. кто выражал симпатии афганскому правительству, и отсутствием преданных и хорошо подготовленных партийных кадров, способных гибко и последовательно проводить политику НДПА в области ислама. Часть просчетов и ошибок афганского правительства в улучшении религиозной обстановки объяснялась наличием агентуры оппозиции в Управлении по делам ислама и его провинциальных организациях.
В середине 1980-х гг. в афганской армии был введен институт священнослужителей — мулл (штатных и внештатных). Штатные муллы назначались в корпусах, дивизиях, бригадах на правах служащих и получали за свою деятельность ежемесячное денежное содержание. Внештатные муллы назначались в полках, отдельных батальонах из числа солдат, имеющих религиозную подготовку. Они освобождались от обязанностей по занимаемой должности и исполняли религиозные обряды. Для работы с муллами в афганской армии в Управлении спецпропаганды Главного политического управления министерства обороны Афганистана был создан религиозный отдел.
7-й отдел Представительства занимался оказанием советнической помощи в расследовании уголовных дел, относившихся к компетенции органов безопасности Афганистана. В первые месяцы после Апрельской революции 1978 г. в деятельности афганских органов безопасности наблюдались многочисленные нарушения законности, в частности использование методов физического воздействия при допросах арестованных, излишне частое применение высшей меры наказания в отношении как оппозиционеров нового режима, так и лиц, вина которых была незначительной и не угрожала безопасности ДРА. Подобные нарушения законности вызывали недовольство среди различных слоев населения Афганистана. Представители КГБ СССР постоянно разъясняли руководству ДРА и афганских органов безопасности, что неоправданная жестокость и несоблюдение законности при осуществлении карательной деятельности приведут к нежелательным политическим последствиям.
Следственная работа в органах безопасности ДРА велась на низком профессиональном и правовом уровне. В 1978–1979 гг. большинство сотрудников следственного отдела не имели юридического образования и опыта работы. Аресты подозреваемых в совершении преступлений производились поспешно, часто без достаточных оснований. Никаких процессуальных документов на арест, обыск, возбуждение дела не составлялись. Следствие велось в упрощенном порядке до 5-10 дней. В результате применения в ходе следствия физического воздействия арестованные зачастую оговаривали себя и других и признавались в не совершенных ими преступлениях. Решение о наказании или освобождении арестованного принимал X. Амин по докладу руководителя службы безопасности, после чего приговор приводился в исполнение. Фактически в Афганистане в 1978 г. существовал внесудебный порядок рассмотрения дел о государственных преступлениях, не было уголовных и процессуальных законов, инструкций и положений о предварительном следствии. Руководство ДРА стремилось в короткие сроки парализовать деятельность оппозиции, при этом не считаясь с возможными нежелательными политическими последствиями отрицательной реакции внутри станы и за рубежом, что наносило ущерб престижу нового режима.