Советский Голем — страница 10 из 13

вую очередь Сред­нюю Азию покинут европейцы. Уже сейчас этот регион начали покидать немцы, которых там проживает 1 млн человек. Там есть также плохо укорененные группы, как поляки (75 тыс.), крымские татары (250 тыс.), корейцы (170 тыс.). Среди русских же проживающих там, большое количество — это потомки ссыльных, которые при возникновении новой ситуации могут быстро покинуть Среднюю Азию.

Что же касается реальной возможности миграций в Средней Азии, то она возможна в двух направлениях: переселении му­сульман в Южный Казахстан и миграции казахов в Северный Казахстан.

Итак, нехватка рабочей силы оказалась одним из существен­ных тормозов индустриализации. Уже в 1970 г. советский со­циолог Николай Лапин говорил, что проблемой проблем инду­стриализации является недостаток рабочей силы. В 1976 г. Брежнев заявил: «потребность в рабочей силе у нас будет расти как в производственной, так и в непроизводственной сфере. А между тем действие демографических факторов, связано с отдаленными последствиями войны, приведет в 80-х гг. к рез­кому сокращению притока трудоспособного населения».

Но дело сейчас не в отдаленных последствиях войны, а в прямых последствиях политики индустриализации и урбани­зации. Возникает мощная положительная обратная связь между этими процессами и дальнейшим демографическим кри­зисом, преимущественно русского населения.

В самом деле дефицит трудовых ресурсов вынуждает власти отклонять один реальный источник возможного повышения рождаемости за счет сокращения использования женского труда. В принципе можно вложить средства, дабы получить быстрое повышение рождаемости путем повышения зарплаты мужчин и путем сильного экономического стимулирования рождаемости, однако, при этом существует грозная опасность того, что ряд отраслей промышленности, почти исключительно существующих благодаря женскому труду, остановятся. Власти также отказываются от введения запрета абортов (каждый год в СССР совершается 7,5 млн абортов), говоря, что запрет абор­тов увеличит рождаемость всего на один-два года, а потом даже снизит ее. Но Кон Десфос справедливо считает, что это лишь оправдание политики абортов, как сохранения женского труда в промышленности.

Стремительная индустриализация и урбанизация вызвали распад русской семьи, так что русское население СССР вышло на одно из первых мест в мире по числу разводов. Один из трех браков в СССР заканчивается менее, чем за три года. В 1950 г. было 0,4 разводов на 1000 населения, в 1960 — 1,3, а в 1970 — 2,6. Но большинство разводов даже не регистрируется. В Москве, например, 30% фактических разводов не было за­регистрировано. Холостяцкая жизнь в СССР становится все более привлекательной, и разведенные стороны стараются более не жениться. В 1970 г. один из четырех мужчин в во­зрасте 25-30 лет был неженат.

Уровень разводов в Москве в 2,5 раза выше среднего по стране, причем частота разводов возрастает с темпами урбанизации.

Наконец, урбанизация резко сократила рождаемость и умень­шила размер семьи. Уже сам процесс миграции русских моло­дых людей отрицательно влияет на увеличение размера семьи, ибо рождение ребенка откладывается. В среднем величина естественного прироста мигрантов в 3-4 раза ниже, чем у оседлого населения. Интересно, что в мусульманской Башки­рии только 15,5% башкирских семей соглашается уменьшить размер семьи при переезде в город по сравнению с 74,6% русских семей.

Урбанизация разрушила большую русскую крестьянскую семью. Еще в 1961 г. из 200 сельских семей Калининской обл. средний размер семьи был примерно 4,2 человека. В 1968 г. он составил в той же местности 3 человека. В 1978 г. годовой прирост населения РСФСР составил всего 1%, причем, главным образом, за счет нерусских автономных республик, как Коми, Карельской, Удмуртской, Марийской, Чувашской. Катастро­фический характер демографического состояния именно рус­ских виден, в частности, из следующих данных. В 1972 г. в РСФСР было 57,7% однодетных, 33,4% двухдетных и 6,3% трех­детных семей.

В результате удельный вес русского населения в общем на­селении СССР стал падать, а удельный вес мусульманского населения стал возрастать.

В 2000 г., как полагает Александр Беннигсен, в СССР будет около 100 млн мусульман и менее 200 млн русских. При этом в Средней Азии будет 65 млн, в Поволжье — 20 млн, а на Кавказе — 15 млн мусульман.

Рост мусульманского населения по сравнению с убыванием русского населения объясняется прежде всего фактором ре­лигии, а не этническими характеристиками, ибо имеются этни­ческие группы, в которых есть как ислам, так и христианство. Христианские группы не имеют в этих случаях таких же демо­графических характеристик как мусульмане. Не только инду­стриализация и урбанизация зашли в тупик. В тупике оказа­лась и политика интеграции.

История знает множество случаев, когда совершенное вла­дение господствующим языком и даже усвоение господствую­щей культуры отнюдь не означает ассимиляции. Наиболее ярким примером тому являются евреи во всех странах рассея­ния. Более того, самый радикальный национализм как вообще, так и ныне в СССР формируется прежде всего в кругах, усво­ивших господствующий язык. Существуют гораздо более мощ­ные барьеры, чем язык, разделяющие народы. Это истори­ческие традиции, характер заключаемых браков, многочислен­ные этнические различия и т. п. Даже полное забвение родного языка не ведет к ассимиляции.

Неудача политики интеграции видна прежде всего из ха­рактера заключаемых браков и национальной идентификации детей от смешанных браков. На первый взгляд процент сме­шанных браков возрастает. Так в 1959 г. он составлял 0,2% от всех семей, а в 1970 г. — 14%. Однако, происходит то, что академик Бромлей называет этнической консолидацией среди нескольких крупных этнических групп советского населения. При этом крупные этнические группы поглощают малые этно­нимы. Так когда-то обращенные в православие чуваши дей­ствительно легко ассимилируются русскими. 98% детей от сме­шанных браков между русскими и чувашами считают себя русскими. С русскими сливаются украинцы и белорусы на территории РСФСР, а также мордва и отдельные группы карел. Но при этом доля коренного населения во всех авто­номных республиках и округах РСФСР возрастает. Несла­вянские и неправославные народы (в прошлом) обнаруживают весьма слабые наклонности к интеграции. Так в Прибалтике смешанные браки, по существу, оставляют соотношение нацио­нальностей неизменным, ибо дети от смешанных браков де­лятся примерно на 50% по своей национальной идентификации на отцовскую или материнскую сторону. Но почти полностью иммунными против интеграции оказались мусульманские на­роды. Мусульмане строго соблюдают определенный образ жизни: большие семьи, ранние браки, строгую половую нрав­ственность, запрет регулирования рождаемости. Они не меняют места своего жительства. Можно сказать, что они отрицают городскую цивилизацию в принципе. Для них городской образ жизни в любых вопросах, а, в особенности, в брачно-семейных отношениях никогда не был, как замечает Г. Бондарская, «эталоном, к которому надо стремиться, как это имело и имеет место у населения, например, русской или украин­ской деревни» .

Согласно Александру Беннигсену в СССР имеется широко разветвленный скрытый ислам, который существенно влияет на мусульманский изоляционизм. Его никогда не удавалось инфильтрировать в отличие от всех других религиозных испо­веданий в СССР. У нелегального ислама тысячи молитвенных домов.

Мусульмане отрицательно относятся к смешанным бракам. В городах — т. е. в наиболее ассимилированной части узбек­ского населения 20% спрошенных узбеков ответили, что будут возражать против смешанных браков родственников, если только в этих семьях не будут соблюдаться... узбекские на­циональные обычаи. Но даже если такие браки имеются то, как например, в Туркмении 90% детей от смешанных браков считают себя туркменами. При этом в смешанных браках с русскими почти всегда выступает мужчина-мусульманин ибо по Корану смешанный брак допустим только для мужчин.

Исключительно важной группой для выяснения процессов интеграции у мусульман оказываются казанские татары. Эта маргинальная но многочисленная мусульманская группа про­живает в центральной России, и по ней можно судить о даль­них тенденциях интеграции мусульманского населения в целом. Оказывается, что и татары не обнаруживают ярко выражен­ных процессов, которые могли бы пообещать их интеграцию в обозримом будущем. Напротив, они сохраняют свои этнические характеристики и даже вытесняют русских как в деревне так и в городе. Численность татар с 1926 по 1969 г. в городах возросла в 6,1 раза, а русских в 3,6 раз. Удельный вес татар в городах возрос с 23,1 до 33,3%, а русских уменьшился с 73,1 до 60,9%. В целом удельный вес татар в республике вырос с 44,9% в 1926 г. до 49,1% в 1970 г., а удельный вес русских упал соответственно с 49,1 до 42,4%.

Удельный вес татар в селах вырос с 1926 г. по 1969 т. с 48 до 57%, а русских снизился с 40 до 32%.

Семья татар значительно устойчивее. Так 71% татар заявили, что удовлетворены семейной жизнью, а среди русских эта цифра составила всего 28%.

Итак, мы видим, что даже в Татарии, области маргинальной, находящейся в центре России, в сильном русском окружении, демографические процессы происходят в направлении усиле­ния и консолидации татар и вытеснения ими русских. Что же можно сказать о Средней Азии!

То же показывают этнические процессы в Западной Сибири, где проживает некоторое количество мусульман в преоблада­ющем немусульманском окружении. В 1970 г. здесь было 10,5 млн русских, составлявших 86,9% всего здешнего населния. Остальные национальности и народности представлены тата­рами — 268,6 тыс., казахами — 93,4 тыс., немцами — 395,2 тыс,, украинцами — 346 тыс. и т. д. Установлено, что в этом районе украинцы активно интегрируются русскими. У украинцев в 1970-1973 гг. процент смешанных браков составил — 82,8%. У немцев эта цифра ниже и составила — 34,0%, зато у татар она была всего 14,5%, а у казахов всего 3,7%, причем в основ­ном с татарами. При этом не все дети от смешанных браков между русскими и татарами объявляли себя русскими. В горо­дах эта цифра составила — 80%, а в целом по району — 77,5%.