Или вот письмо без подписи из Москвы: "Ваши утопические проекты по спасению России доведут нас до полного разочарования в политике партии. Посмотрите трезво, до чего дошла страна. Кругом процветают коррупция и спекуляция. Это приведет нашу Родину к полной отсталости и преклонению перед капиталистическим образом жизни. И говорите "ускорение", "интенсификация", но это лишь голые, ничем не обоснованные слова. Великая держава все больше становится похожей на Русь, разоренную Батыем"...»
Выслушав это, слово взял Громыко. Его выступление по концептуальной вы- строенности, детальной проработке заставляет предположить, что оно не было экспромтом.
«Прежде всего коснусь идеологической работы, которая должна в полной мере соответствовать нашим политическим и экономическим задачам,— говорил Громыко.— Здесь нельзя ни в коем случае даже на отдельных участках пускать дело на самотек. Ведь надо помнить, что в идеологических вопросах нет более высокого судьи, чем партия, Центральный Комитет, его Политбюро. Ясно, что милицейские методы здесь не годятся, нужно действовать прежде всего силой убеждения и разъяснения. Но все же нельзя проходить мимо того, что у нас не перевелись люди, которые хотят, чтобы мы вернулись к переоценке прошлого, снова поставили бы под вопрос Сталина, индустриализацию, коллективизацию. Это просто недопустимо...
Я согласен, что, видимо, жестковато поступили в свое время с Ахматовой, Цветаевой, Мандельштамом. Но нельзя же, как это делается теперь, превращать их в иконы. Ленин вообше умел работать с интеллигенцией, и нам надо у него учиться. Можно напомнить, как, например, мудро Ленин учил Горького, доказывая ему, что мы не можем быть добренькими. И мы, конечно, не можем быть добренькими. Тут сомневаться нечего...
Видимо, члены Политбюро недавно читали разосланный нам документ, в котором т. Никонов (А. А. Никонов — президент ВАСХНИЛ, ученый-аграрник.— Авт.) предлагает реабилитировать русских буржуазных экономистов А. В. Чаянова, Н. Д. Кондратьева, А. Н. Челинцева и Н. П. Макарова. Разве можно это делать? Это были махровые защитники кулачества, против которых выступал Ленин, хотя они утверждали, что их идеи использовались при разработке нашего кооперативного плана. Мне самому, когда я преподавал политэкономию, приходилось разоблачать этих горе-теоретиков, выступавших главным образом под флагом защиты кулачества и свободного хуторского хозяйства. А теперь нам предлагают, видите ли, реабилитировать этих буржуазных лжеученых. Естественно, на это идти нельзя. И вообще в решении таких вопросов мы должны быть предельно осторожны и сдержанны. Надо уметь правильно оценивать прошлое».
Громыко открыто пошел против «нового мышления», проявившегося, в частности, в поддержке первых попыток прессы представить образ социализма, очищенного от сталинских репрессий и «искажений ленинизма». Очевидно и другое — в Политбюро подготавливалось решение о создании комиссии по продолжению реабилитации жертв политических репрессий, и Громыко был проинформирован об этом85. Его выступление свидетельствовало, что он был против.
Горбачев оказался в сложном положении. Авторитет Громыко был велик, но уступить ему Генеральный секретарь не мог. «Вы сами видите,— говорил Горбачев, подводя итог обсуждению,— во что вылился этот наш очень доверительный и откровенный разговор. Речь пошла в целом о деятельности ЦК КПСС, Политбюро, о нашем курсе, о позициях по многим и многим актуальным вопросам. Главное состоит в том, чтобы у нас не было расхождений в оценке значения основной стратегии, которую мы предложили нашему народу, еше глубже стали понимать, что это не импровизация и не озарение. Это обдуманная, научно обоснованная позиция партии, ее стратегическая линия. Никакой убедительной альтернативы этому курсу мы не видели и не видим... Курс на перестройку затрагивает сами основы жизни общества, наиболее злободневные проблемы сегодняшнего и завтрашнего дня, глобальные вопросы внутренней и внешней политики».
Горбачев вновь и вновь возвращался к вопросу о необходимости «добиваться правильного, заботливого решения каждого вопроса, который связан с обслуживанием советского человека. ...Ведь в своей массе наш народ живет далеко не избалованно, весьма скромно. Да, мы решили главные вопросы социального положения человека. Дали ему право на труд, на образование, на жилище, на охрану здорозья (хотя здесь предстоит еще очень многое сделать), на обеспечение самого существенного — возможности жить в мире. Это то главное, что мы дали нашим людям. Но все же качество жизни населения нашей страны серьезно отстает. Новые задачи, задачи ускорения и перестройки, еще больше обострили все эти вопросы, создали немало сложных проблем, требующих усиления идеологической работы».
Но соглашаться с Громыко Горбачев не был намерен. Процитируем дальше: «Правда, попадаются у нас в этом деле закомплексованные личности, загнали экономику, капитальные вложения — об этом можно говорить. Провалили снабжение людей необходимыми товарами... а вст в идеологии такие деятели не допускают даже намека на новое слово, на какой-то сдвиг. Думаю, что с такими горе-теоретиками от марксизма нам еще придется столкнуться, и не раз. И тут- главная забота — усиление влияния партии на всю сферу идеологии...» Горбачев бил Громыко за все: за то, что старый состав Политбюро, по его мнению, «загнал экономику», «провалил снабжение», да еще и пытается быть «горе-теоретиками» (явный намек на слова Громыко, что он преподавал политэкономию в молодости). Союз Горбачева и Громыко, приведший Горбачева к власти, развалился.' Противоречия нарастали, и уже нельзя было их разрешить очередной отставкой и направлением на пенсию.
Не встречала поддержки навязываемая Горбачевым идея государственной приемки продукции. В конце ноября на Политбюро Воротников и Рыжков подвергли госприемку критике, оценив ее как бюрократическую, надуманную. В свою очередь, Горбачев решительно настаивал на введении государственной приемки.
Споры в Политбюро продолжались. 4 декабря на заседании столкнулись позиции Совета Министров, настаивавшего на повышении цен в стране (эту идею поддержали Горбачев, Рыжков, Соломенцев, Никонов, Мураховский, Бирюкова), и яростно выступивших против Лигачева, Воротникова и Шеваг чадзе. Они утверждали, что поднимать цены в условиях, когда 25 млн. жител. ,. тираны живут на месячные доходы ниже 50 руб. на человека, а 50 млн.— ниже 80 руб., нельзя. Споры приобрели столь резкий характер, что Горбачев был вынужден констатировать: имеются «серьезные политические разногласия в Политбюро». Чтобы преодолеть углубление противоречий, он предложил снять вопрос Совета Министров с обсуждения, «и так оказались на грани раскола»86
Тактически это было безукоризненно. На Политбюро вопрос был закрыт. Правда, осталась нерешенной экономическая проблема: а надо ли было повышать цены?
Экономическая тема еще несколько раз рассматривалась на заседании Политбюро. 11 декабря Рыжков сообщил о подготовленном проекте закона о социалистическом предприятии. По этому закону на предприятиях вводилась выборность руководителя, декларировалось сочетание единоначалия и демократического управления, создавались советы трудовых коллективов. На Политбюро возникли споры по вопросам: что такое выборность в условиях производственного предприятия? Какая роль отводится министерствам — утверждать решение коллектива или это решение является окончательным и министерства не могут его отменить? Как соотносятся функции совета трудового коллектива и профсоюза? Возможны ли самоокупаемость и полный хозяйственный расчет на предприятиях, когда в стране действуют заниженные цены, когда все сырьевые отрасли находятся на дотации государства?
Многие из этих опасений позже оправдались. После принятия этого закона многодневные процедуры выборов руководителей промышленных предприятий, запланированное законом противостояние администрации с советами трудовых коллективов стали одним из факторов дестабилизации ситуации в промышленности, способствующих углублению кризисных явлений.
25 декабря на Политбюро было принято другое важное решение — о порядке создания совместных предприятий с участием советских и иностранных организаций, фирм и органов управления. Горбачев, выступая на Политбюро, отмечал, что решение о совместных предприятиях необходимо. Но условия должны предусматривать как наш интерес, так и интерес партнера. Продукция должна иметь экспортную направленность. Необходимо внимательно рассмотреть социальный аспект и подготовить общественное мнение.
Однако первце полтора года, прошедшие после вступления Горбачева на высший пост в СССР, заставляли задумываться: почему не воплощаются в жизнь хорошие лозунги? В истории КПСС был готовый ответ на этот вопрос: дело в кадрах! «Осуществление нового политического курса во многом упиралось в необходимость кадровых перемен в центре и на местах,— объяснял сложившуюся ситуацию соратник Горбачева, один из идеологов его реформ В. А. Медведев.— Нужны были новые люди, не отягощенные старыми представлениями, формами и методами работы...»87
Осенью 1986 г. был запланирован специальный Пленум ЦК КПСС о кадровой политике партии. Пленум готовился долго и тщательно. Его подготовкой руководил сам Горбачев, в рабочую группу вошли Яковлев, Медведев, Разумовский, Лукьянов, Болдин, Разумов, Биккенин. Важнейшими вопросами, которые предстояло решить на стадии подготовки пленума, стали два: первый — о принципах проведения кадровой политики, второй — о методах ее осуществления. Сухцест- венные изменения в курсе партийного руководства за прошедшие полтора года требовали подтверждения верности представителей партийного аппарата (отметим — пока только отдельных представителей!) этому курсу, получившему название «перестройка». Поэтому не случайно название пленума гласило: «О перестройке и кадровой политике партии».
Партия не в первый раз меняла свой курс, борясь то с «последствиями культа личности» Сталина, то с «волюнтаризмом и субъективизмом» Хрущева, то с «застоем» Брежнева. Основным принципом кадровой политики всегда была верность новому лидеру. Методом же ее осуществления была всегдашняя возможность отставить неугодного партийного лидера, если его действия не отвечают установкам «сверху». Вертикальная система управления — сверху вниз — долгие годы действовала безотказно. В принципе она сохранялась и сейчас. Но впервые радикально изменились методы осуществления этой политики. Глубокая убежденность в том, что Горбачев олицетворяет процессы демократизации, что дальнейшее углубление этих процессов укрепит позиции Горбачева и его сторонников в руководстве КПСС, породила качественно новые методы кадрового обновления.