Летом 1987 г. с новой силой начались акции протеста крымских татар, настаивавших на возвращении на свою историческую родину — в Крым, требовавших восстановления крымско-татарской автономии в Крыму. Этот конфликт при кажущейся простоте — восстановлении той автономии, которую крымские татары получили еще декретом Ленина,-— свидетельствовал о чрезвычайной сложности восстановления «исторической справедливости». Такое решение «в лоб» неизбежно затрагивало большое число других вопросов и проблем. Прежде всего, возникала проблема изменения статуса Крыма, отмены решения Хрущева от 1954 г., которым Крым был передан Украине. В свою очередь, такие действия спровоцировали бы конфликт между Россией и Украиной. За сорок с лишним лет после депортации крымских татар изменился состав населения Крыма, и любые способы создания крымско-татарской автономии затрагивали интересы тамошнего населения. Практически такое же положение складывалось вокруг требований немцев Поволжья144
Узлы, завязанные в прошлом, не развязывались.
Однако крупнейший этнический конфликт, без сомнения — повлиявший на судьбу СССР, развернулся в Закавказье. Причиной его стал спор о статусе Нагорного Карабаха — армянского анклава, обладавшего статусом автономной области на территории Азербайджана. Волнения в Карабахе и Армении с требованием воссоединения начались уже в 1987 г., приобретя особый размах к февралю 1988 г. Карабахская проблема заслуживает, безусловно, самостоятельного изучения. В нашей книге мы остановимся лишь на том, как события в Нагорном Карабахе оказали воздействие на развитие политической ситуации в СССР.
В Армении существовало убеждение, что Нагорный Карабах был насильственно отторгнут от Армении в 1923 г. под давлением турецкой дипломатии. Этот конфликт тлел все годы существования СССР. Армяне никогда не забывали о кровавых событиях 1915 г., о гибели полутора миллионов соотечественников от рук мусульман-турок. В период «гласности» эта тема вырвалась на первые страницы армянских газет. Старые конфликты приобрели способность дать новые, страшные всходы. Требование воссоединения армян стало политическим требованием армян Нагорного Карабаха, поддержанным фактически, а позже и юридически высшими органами власти Армении. В январе в Москву прибыла делегация армян Нагорного Карабаха, которая передала в ЦК КПСС и Верховный Совет СССР обращение о присоединении автономной области к Армении. Документы были приняты, и было дано обещание их «рассмотреть». Обычная бюрократическая формула была расценена как знак надежды, даже убеждение в том, что требования армян Нагорного Карабаха будут учтены145 Это немедленно спровоцировало межгосударственный конфликт в рамках СССР, первый за всю его историю, приобретавший к тому же формы межэтнического конфликта. Начался массовый отток азербайджанцев из Армении, прежде всего из Кафанского и Мегринского районов.
С начала февраля в Армении и Нагорном Карабахе начались массовые манифестации, демонстрации, собрания на предприятиях и учреждениях под лозунгами защиты «перестройки» и воссоединения Карабаха с Арменией. 20 февраля внеочередная сессия областного Совета Нагорного Карабаха приняла решение просить Верховные Советы Азербайджана и Армении о передаче автономной области из состава Азербайджана в Армению. Это, в свою очередь, вызвало протест в Азербайджане. В столице республики Баку и его промышленном пригороде Сумгаите прошли демонстрации под лозунгами «Нагорно-Карабахская область — неотъемлемая часть Азербайджана».
21 февраля, в воскресенье, Политбюро собралось на свое внеочередное заседание. Причиной послужила стремительно осложнявшаяся ситуация в Закавказье. Карабахский конфликт был опасен тем, что среди политических противников центра оказались не диссиденты-националисты, а республики, раздраженные неспособностью союзных властей решить вопрос в их интересах. На уровне высшего партийного руководства Армении и Азербайджана было продемонстрировано категорическое нежелание учитывать позиции другой стороны. Лидер Азербайджана Багиров отказывался даже обсуждать этот вопрос. Учитывая, что интересы республиканского руководства были взаимоисключающими, союзное политическое руководство сочло за благо сохранить status quo. Но это не устраивало ни одну, ни другую сторону. Так впервые ясно выразились противоречия между местными республиканскими властными элитами и союзными властями. Впервые партийное руководство республик оказалось политическим противником союзных властей.
Отметим другое важное обстоятельство: карабахский конфликт уже с февраля 1988 г. стал непременной темой телевизионных передач, появившихся вскоре документальных фильмов, многочисленных журнальных и газетных публикаций. Это был первый межнациональный конфликт, ставший объектом пристального изучения. За развитием ситуации следила вся страна, и несомненно, что он стал своего рода «лабораторией» будущих конфликтов как на межнациональном уровне, так и — чем дальше, тем больше — между центром и национальными движениями в союзных республиках.
26 февраля было опубликовано обращение Горбачева к жителям Азербайджана и Армении. Он констатировал, что вопросу о Нагорном Карабахе «придана острота и драматичность, которые привели к напряженности и даже к действиям, выходящим за рамки закона», призывал «сосредоточиться на преодолении сложившейся ситуации, на решении конкретных экономических, социальных, экологических и других проблем, накопившихся в Азербайджане и Армении, в духе политики перестройки и обновления, осуществляемой во всей нашей стране»146
В тот же день, 26 февраля, состоялась встреча Горбачева с представителями армянской творческой интеллигенции — писателем 3. Балаяном и поэтессой С. Капутикян. Горбачев высказал свою обеспокоенность развитием ситуации. Он говорил: «То, что происходит вокруг Карабаха,— это удар нам в спину. С трудом приходится сдерживать азербайджанцев, а главное — создается опасный прецедент. В стране несколько десятков потенциально опасных очагов противостояния на этнической почве, пример Карабаха может толкнуть на безрассудство тех, кто не рискует прибегать к насильственным действиям». В свою очередь С. Капутикян, жалуясь на вытеснение армян из другого анклава — из Нахичевани, напоминая о трагических событиях прошлого, жестко сформулировала свой вопрос Горбачеву: «Можем ли мы, вернувшись в Армению, говорить, что Генеральный секретарь твердо обещал гарантировать права армян Карабаха?»
«Повторяю, будет сделано все необходимое,— ответил Горбачев.— Не под-
„ 147
нимаите только территориального вопроса»
Сейчас можно с уверенностью утверждать: идея встречи Горбачева с представителями только армянской общественности, на которой обсуждалось будущее Карабаха, была плохой идеей, вне зависимости от тех правильных слов, которые на ней говорил Генеральный секретарь. В обстановке нараставшего недоверия между сторонами конфликта вольно или невольно было продемонстрировано, что Москва занимает в нем позицию одной из сторон. Это было бы допустимо, если бы политическое руководство действительно поддерживало одну сторону. Но этого не было! В результате появился новый мощный источник дестабилизации, к сожалению, уже на следующий день, 27 февраля.
В этот день в пригороде Баку, Сумгаите, начался кровавый погром армянского населения, продолжавшийся до 29 февраля. Министр обороны маршал Д. Т. Язов на заседании Политбюро 29 февраля 1988 г., подводя страшный итог случившегося, сообщил о диких подробностях этого погрома. По официальным данным, погибло 32 человека, более 100 были ранены, поджигали дома, автомобили, были разграблены многие армянские квартиры, людей избивали, насиловали. Группы от 10 до 100 человек бродили по городу, выбирая себе жертвы. Местная милиция не вмешивалась, фактически покровительствовала погромщикам. Из 20 задержанных преступников 16 были выпущены на свободу.
Министр обороны Язов, по приказу которог о в Сумгаит были введены курсанты военного училища для пресечения беспорядков, сообщал ужасные подробности: «Двум женщинам груди вырезали, одной голову отрезали, а с девочки кожу сняли. Вот такая дикость. Некоторые курсанты в обморок падали после того, как увидели это»148.
На Политбюро возник спор: вводить ли в Сумгаите комендантский час и фактически объявлять город на чрезвычайном положении? На этом настаивал Г. П.
Разумовский. Язов колебался: если вводить комендантский час, значит, войска получают право открывать огонь. В то же время он склонялся к тому, что комендантский час нужен.
Горбачев, как всегда, пытался найти некий компромисс. Его предложение выглядело следующим образом:
«Оружие наготове иметь, но не стрелять. А то начнут подстреливать этих блуждающих.
Язов. Дадим оружие без патронов, потом будет идти бронетранспортер с патронами изолированно. Это сдблаем, организуем.
Горбачев. Патроны отдельно.
Язов. Если разрешите, то я даю такое указание.
Члены По л итбюро. Согласны...»
В этой ситуации Горбачев вспомнил о разрешении недавнего конфликта в Алма-Ате. Ему возражал М. С. Соломенцев: «Реакция другая, когда. Михаил Сергеевич, стоит ряд военных, а гут ряд-два рабочего класса, знаете, совсем другая обстановка. В Алма-Ате экстремистов и хулиганов сдержали рабочие отряды. В ночь, когда по Вашему поручению прилетел в Алма-Ату, мы собрали в три часа ночи республиканский актив, а к пяти часам утра сформировали рабочие отряды, и они сдержали этих националистов». Его поддержал заместитель заведующего Отделом организационно-партийной работы ЦК Е. 3. Разумов: «В Алма-Ате все решил рабочий класс. Там была другая обстановка, толпу сдержали отряды рабочих, в основном русских».
М. С. Горбачев, выслушав доклад маршала Язова. с горечью заключил:
«Необходима информация, а ее не добьешься, скрывают и те, и другие. Все повязаны. Бездействуют. Замешаны в этом товарищи из ЦК КП Азербайджана и КП Армении — и тот, и другой товарищ. Все они знают.
Громыко. В общем, работают не на полную мощность.