И еще интересный аргумент либералов: Советский Союз в эпоху перестройки демонстрирует образец строгого анализа, самокритики, на которую никак не решится капитализм, и прежде всего американский. Вы, наверное, обратили внимание, что "Вашингтон пост" в декабре напечатала на эту тему статью под заголовком "Сверхдержава и самокритика", где подбрасывает тему о том, что пора бы и американцам заняться самокритикой, что у них своих проблем не меньше, чем у нас...
Теперь нам надо работать над нашей аргументацией дальше. И не только над аргументацией. Надо выработать долговременный план практических действий по реализации выдвинутой концепции. На этот счет на Политбюро представлены соображения отделов ЦК, МИДа, Министерства обороны, Комитета госбезопасности. Они дают программу действий на ближайшее и отдаленное будущее...
Из всего, что обсуждалось в дни пребывания в Нью-Йорке, главным был вопрос о будущем перестройки... Не произойдет ли поворота назад? Кстати сказать, это предмет особо активных спекуляций крайне правых...
Советским людям вдалбливается, что перестройка сдает, буксует, что она ничего не дала людям, что в руководстве, в партии разлад, в стране дело идет к хаосу. За что бы ни взялось сейчас руководство, оно так или иначе попадет в ловушку. Да и судьба нынешнего руководства на волоске. Если уж прямо говорить, толкуют, что Горбачев доживает свои дни. По самым оптимистическим прогнозам, мне дают год-полтора. Так, Владимир Александрович?
Крючков (председатель КГБ СССР). Говорят по-разному.
Горбачев. Тебе не хочется высказываться. Это все так. Я не скажу, что это нас, товарищи, сильно удивляет. Не хочу впадать в излишнее бодрячество, но раз они недовольны, раз они пытаются такие прогнозы делать — значит, они боятся нашей перестройки. Но из этого не вытекает, что у нас проблем нет и все хорошо. Я думаю, что мы своей головой должны все понять, как оно есть. Все-таки главное — это наша перестройка. Вот, товарищи, ключ ко всему. Это решающий фактор мирового процесса на нынешнем этапе...
Все, что пришло к нам по разным каналам, говорит о том, что с их стороны будут добавлены усилия в целях развития наших отношений. Мы должны знать, что Буш очень осторожный политик. Как говорят, "прирожденная осторожность" Буша — его отличительный признак. Все это в нем заложено. Это мы должны видеть. Что может заставить Буша действовать? Только потеря авторитета администрации. Значит, нам нужны обстоятельства, которые мы сейчас создали своими инициативами, чтобы укреплять и двигать этот процесс...
В общем, нам надо иметь хорошо продуманную, динамическую практическую политику. Не позволить будущей администрации взять такой затяжной тайм-аут и сбить темп нашего политического наступления. Это мы должны иметь в виду. До нас довели, что они заинтересованы, чтобы Бейкер побыстрее встретился с Шеварднадзе. Это нужно приветствовать, но не забывать двигать и другие направления. Тогда они увидят, что отстают.
Вот прочитал бумаги Эдуарда Амвросиевича (Шеварднадзе.— Авт.) по Японии. Япония увидела, что процесс у нас пошел и с Китаем, и с Америкой, и с Западной Европой. Она — экономический гигант, но остается в стороне от большой политики. Это ее задевает. И США будет задевать, если они почувствуют, что без них что-то делается. У нас есть сильные ходы. Мы должны усилить нашу наступательность на других направлениях, о которых я говорил.
Мне думается, что общий итог такой: мы сделали крупный, мощный шаг, он вызвал в мире новую волну, которая наносит удары по бастионам "холодной войны", открывает широко дорогу для наращивания нашей внешней политики в духе нового мышления. В то же время это требует переосмысления деятельности всех наших внешнеполитических институтов, прямо скажем, и Политбюро, и правительства. Это большая работа...
Рыжков. Я думаю, что сделан крупнейший политический шаг. Его трудно даже переоценить. Если рассматривать нашу внешнюю политику на протяжении двух-трех лет, то это как раз является логическим продолжением предыдущих шагов, которые начались в январе 1986 года...
Поэтому, Михаил Сергеевич, мы целиком поддерживаем то, что сделано... Это глубоко взвешенные, реалистичные предложения. Они, как мы разобрались, не влияют на нашу обороноспособность. Наоборот, в какой-то степени это заставит нас по-другому подойти к структуре Вооруженных Сил, к системе подготовки военных кадров. Это очень сильный, мощный шаг, который поставил нашу страну в совершенно другое состояние в мировом сообществе...
Нам нельзя было проводить дальше политику, которую мы проводили. Нельзя было десятилетиями гнать вооружение за счет уровня жизни нашего народа. Это недопустимо дальше. Продолжение старой политики не сулило никаких перспектив в улучшении жизни населения. Поэтому шаг этот, на мой взгляд,— исторический. Он войдет в историю...
Горбачев. Правые американцы говорят, что Горбачев внес эти предложения прямо с трибуны ООН. Советское руководство не сочло нужным предварительно поставить нас в известность. Это свидетельствует о коварстве советского руководства.
Рыжков. Я думаю, это говорит о мудрости и ответственности советского руководства. Они не ожидали такого. Что им оставалось делать? ...Задачи, которые сейчас стоят перед нами, заключаются в том, чтобы теоретически осмыслить все, что вытекает из выступления на Генеральной Ассамблее. Это не так просто. Вопросы нового политического мышления, вопросы приоритета общечеловеческого, соотношения национального и общечеловеческого и т. д. Все это в принципиальном плане решено, но требует очень серьезного, углубленного изучения именно на современном уровне.
Горбачев. Кое-где воспринимается так, что вроде мы сдаем позиции.
Рыжков. ...Михаил Сергеевич, еще один вопрос. ...Здесь есть очень категорические записи, что надо в Международный валютный фонд вступать. У нас недавно принята концепция, где мягче все записано. Постепенность какая-то должна быть. ...Вступить-то можно, но тогда нужно и себя вывернуть наизнанку... Они нам будут диктовать: как обеспечивать жизненный уровень населения, какие цены поднимать, какие уменьшать...
Горбачев. То, что произошло в Нью-Йорке, я вам скажу, это нечто поразительное, небывалое. Как реагировали ньюйоркцы, я об этом хочу рассказать. Ньюйоркцы — народ, избалованный всякими королями, визитами. Их ничем не удивишь. На десятки километров люди шпалерами. ...Удивительно, товарищи, какая реакция была в народе...
Шеварднадзе. Вот вы вспомнили о Нью-Йорке. Я почему сказал, Михаил Сергеевич, что люди созрели сегодня для большой политики? Я тоже ничего подобного не видел. Даже у наших друзей ничего подобного не видел. ...А когда состоялось выступление — это было стихийное стечение народа 10-миллионного города, если взять только центр. Ничего подобного не видели...
Михаил Сергеевич, я с вами согласен, нынешняя администрация будет более осторожной, более предусмотрительной, может, более трусливой. Но мне кажется, что все, что сделано за последние годы в области нормализации советско-американских отношений,— это уже стало достоянием американцев. Самые последние результаты опроса общественного мнения: свыше 80 процентов критикуют рей- гановскую политику с точки зрения нормализации советско-американских отношений. Поэтому и нынешняя администрация будет вынуждена проводить курс дальнейшего углубления и расширения сотрудничества с нами.
Может быть, требуется какое-то время, чтобы осмыслить все еще раз. ...Главное, как вы правильно сказали, Михаил Сергеевич, нам надо иметь задел, обеспечить активную работу по всем направлениям — по химическому оружию, стратегическим наступательным вооружениям, по гуманитарным проблемам. У нас никогда не было такой обстановки, такой ситуации. Действительно, мы по гуманитарным вопросам вышли на самые передовые позиции. Трудно приходится, я это понимаю, но мы очень много выиграли с точки зрения формирования облика нашей страны.
Тут представлен проект постановления. Конечно, я не считаю, что это окончательный вариант. Неверно, что записку не согласовывали с Министерством обороны. ...Товарищей не было на месте, на месте был товарищ Лобов (заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР В. Н. Лобов.— Авт.), и с ним вопросы, все пункты согласованы. К нему ходили, визировали и так далее. Но дело не в этом. Это не самое главное. Вот чего я боюсь... Вызывает очень серьезные возражения предложение о том, чтобы в Верховный Совет представлялась информация лишь об основных направлениях военного строительства, а не о планах такого строительства...
Непонятно возражение против тех положений проекта постановления, в которых речь идет о представлении плана-графика вывода наших войск с территории союзников, и их обсуждения с друзьями...
Насколько известно, на заседании Комитета министров обороны конкретные сроки вывода не обсуждались. Мы должны иметь такие планы, согласовать с союзниками и объявить открыто, чтобы все знали о нашем твердом намерении последовательно, целенаправленно и упорядоченно осуществлять сказанное в Организации Объединенных Наций. Иначе, если все будет решаться так, как об этом товарищи пишут,— в рабочем порядке, мы подставимся под обвинение в том, чтобы спустить на тормозах вывод и переформирование, сделать все не так, как об этом говорилось с трибуны Генеральной Ассамблеи.
Следующий момент прямо противоречит сказанному с трибуны сессии... Я имею в виду формулировку Министерства обороны о том, чтобы остающимся после сокращения на территории соцстран силам придавалась большая, я подчеркиваю, большая оборонительная направленность. Это слова, но они имеют принципиальное значение. Тов. Горбачев говорил о придании этим силам иной, однозначно оборонительной структуры. Разница большая, важная. ...За границей в словах неизбежно будут стоять различные методы реализации выступления Генерального секретаря.
Нельзя согласиться и с тем, как трактуются в записке Министерства обороны вопросы гласности и открытост