На следующий день, 17 августа, в секретном особняке КГБ, расположенном на окраине Мосчзы. ттретились председатель КГБ Крючков, премьер-министр Павлов, министр обороны Язов, руководитель аппарата Президента СССР Бол- дин, секретари ЦК КПСС Шенин и Бакланов, заместители министра обороны генералы Варенников и Ачалов, заместитель председателя КГБ генерал В. Ф. Грушко. По словам Крючкова, все они были едины в своем несогласии с тем внутри- и внешнеэкономическим курсом, который проводился под руководством Горбачева в последние годы.
Констатируем следующие обстоятельства.
Сложилась устойчивая группа высших партийных и государственных чиновников, занимавших ключевые позиции в системе управления СССР, заинтересованных в решительном изменении политики, проводимой Горбачевым. Эта группа включала в себя представителей военно-промышленного комплекса — секретаря ЦК Бакланова, президента Ассоциации государственных предприятий Тизякова, министра обороны Язова.
Вторая часть этой группы — представители партийного аппарата, олицетворявшие тот новый слой партийного руководства, который пришел к реальной власти в партии в последние годы. Это О. Шенин, избранный в ЦК КПСС только в 1990 г. и за год прошедший путь от секретаря ЦК до фактически «второго человека в партии», оттеснившего с ключевых позиций в управлении КПСС заместителя Генерального секретаря ЦК В. Ивашко; это В. Болдин, превратившийся из мало кому известного помощника секретаря ЦК в руководителя Администрации президента.
«Силовые министры» в этой группе были представлены Язовым, Пуго и Крючковым. Каждый из них играл свою роль. Безусловно, главным среди «силовиков» был председатель КГБ Крючков, мотор и идеолог недовольства, организовавший всю подготовительную работу. Язов воплощал роль защитника традиций и интересов Советской Армии, ради чего ему и подчиненным ему войскам будет отводиться «черновая» работа во время путча. Менее всего понятна роль министра внутренних дел Пуго, которого не приглашали для разработки документов, «забыли» позвать на ключевую встречу 17 августа. Создается впечатление, что он был подключен к заговору, скорее всего, по должности.
Наконец, в составе этой группы оказались высшие руководители СССР, которые наверняка теряли свои посты после подписания нового Союзного договора. К ней относились Председатель Верховного Совета СССР Лукьянов, вице-президент Янаев, премьер-министр Павлов. Именно поэтому они оказались в одной компании с заговорщиками. Однако их роль была, пожалуй, скорее протокольно- демонстративной, чем организационно-распорядительной. Им отводилась роль ширмы, обеспечивающей видимость законности происходящего, однако сами они старались уклониться от активного участия в событиях, развернувшихся после введения чрезвычайного положения.
Ближайшей целью этой группы было стремление добиться сохранения СССР в его прежнем виде, для чего следовало сорвать процедуру подписания Союзного договора 20 августа 1991 г.
Отметим, что группа инициаторов будущего Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР уже изначально не была единой, противоречия, существовавшие внутри ее, станут заметны после первых неудач.
А пока вырабатывалась тактика объявления чрезвычайного положения в стране. Ключевой фигурой становился Президент СССР М. С. Горбачев, пребывавший в это время в Форосе.
Был намечен состав группы для поездки в Форос, куда вошли В. Болдин, О. Бакланов, О. Шенин, генерал Ю. С. Плеханов, начальник Службы охраны КГБ СССР, генерал В. Варенников, командующий Сухопутными войсками. В Москве остались Крючков, Язов, Пуго, Павлов, Янаев, те люди, которые держали в своих руках реальную власть. Участники совещания «решили все-таки еще раз обратиться к Горбачеву с призывом верно оценить ситуацию и принять меры к спасению Отечества. ...Какое решение примет Горбачев? Никто из собравшихся не имел на этот вопрос однозначного ответа. Но было большое желание предпринять еще один шаг, еще раз обратиться к Горбачеву и попытаться убедить его,— пишет Крючков.— Условились еще раз собраться и обсудить принятое президентом решение».
Можно утверждать, что заговорщики предвидели три варианта развития событий.
Первый, оптимальный, состоял в том, что Президент СССР Горбачев, встретившись с объединенным противодействием со стороны руководства КПСС, государственного аппарата, КГБ, армии и МВД, будет вынужден санкционировать введение чрезвычайного положения в стране. Эта акция приобретала видимость законности, а после утверждения режима чрезвычайного положения Верховным Советом СССР и вовсе становилась законной. Судьба Горбачева в этом случае оказывалась в руках заговорщиков, которые могли, использовав его, заменить на нового Президента СССР.
Второй, более реалистичный, вариант (к нему и готовились, судя по тому, что вместе с заговорщиками летели в Форос связисты, готовые отключить президентскую связь) состоял в том. что Горбачев займет типичную для него позицию умолчания, которую он успешно разыгрывал после событий весной 1989 г. в Тбилиси, что с меньшим успехом осуществлялось"им в январе 1991 г. в Вильнюсе: не знал, не был информирован. Поэтому у заговорщиков был заготовлен вариант — объявить Горбачева больным. Это давало возможность Горбачеву уйти от ответственности, выждать, что получится из затеи заговорщиков, а заговорщикам — ввести в действие Янаева, заменить им Горбачева. В дальнейшем судьба Горбачева зависела от результатов чрезвычайного положения. Он мог попытаться договориться с руководителями ГКЧП и сохранить свой пост, мог его утратить в случае усиления позиций руководителей ГКЧП, мог, наконец, объявить, что он с самого начала был противником ГКЧП.
Был и третий: Горбачев решительно протестует, применяет имеющиеся у него силы (личную охрану); обращается за помощью в СССР и за границей. На этот случай в Москве оставалась группа руководителей «силовых ведомств», которая должна была сломить его сопротивление. Вариант крайне неприятный, но, очевидно, предусмотренный, судя по тому, что упорно распространялись слухи с тяжелой болезни Горбачева. По имеющимся у автора сведениям, группе московских психиатров было предложено подготовить заключение о психическом заболевании Президента СССР. Горбачев мог быть объявлен недееспособным, а тяжелобольные люди иногда умирают...
18 августа, в солнечный воскресный день, в Кремле и в Форосе уже стали воплощаться планы заговорщиков. В 8 часов утра Язов провел совещание в Министерстве обороны. Командующему Московским военным округом генералу Н. Калинину было приказано подготовить ввод в Москву 2-й гвардейской мотострелковой дивизии и 4-й гвардейской танковой дивизии; командующему Воздушно- десантными войсками генералу П. Грачеву — 106-й Тульской воздушно-десант- ной дивизии.
В 11 часов председатель КГБ Крючков приказал вице-адмиралу Жардецкому, начальнику 3-го Главного управления (особые отделы в Зооруженных Силах СССР), и генералу В. Воротникову, начальнику Управления защиты конституционного строя, сформировать и отправить в Литву, Латвию и Эстонию группы сотрудников КГБ. Он же поручил своему заместителю Лебедеву организовать слежку и при необходимости арест ряда лиц. Список насчитывал 70 фамилий — от российского руководства до давних сторонников Горбачева, находившихся уже в отставке,— Яковлева, Шеварднадзе152. Было приказано обследовать обстановку вокруг дачи Ельцина153 в доме отдыха «Архангельское», в трех десятках километров от Москвы.
18 августа, около 17 часов, в резиденцию Горбачева прибыли Шенин, Бакланов, Болдин, Варенников. Их сопровождали генералы КГБ Плеханов и Генералов. В Форосе их не ждали. Горбачев долго их не принимал154 Практически одновременно с прибытием этой группы в Форосе были отключены телефоны. Наконец Горбачев принял их в своем кабинете. На слова Шенина, заявившего Горбачеву, что они приехали обсудить ряд вопросов о положении в стране, президент сразу же задал вопрос: «Кого вы представляете, от чьего имени говорите?»
По мнению Болдина, делегация рассчитывала «на взаимозаинтересованное обсуждение вопроса в духе аналогичных встреч в прошлом и поручений, которые давал Горбачев о готовности введения чрезвычайного положения в стране. И вот теперь с самого начала разговор не складывался»155
Участники встречи — Бакланов, Варенников, Болдин — стали говорить о необходимости принятия вариантов, «которые готовились по его (Горбачева.— Авт.) поручению на случай критического состояния дел». Ему сообщали о необходимости чрезвычайных мер в экономике, в армии, говорили о том, что правительство и Верховный Совет СССР выступают против принятия нового Союзного договора, так как этот договор не был согласован с ними. «Президент думал о чем-то другом и неожиданно спросил, распространяются ли меры чрезвычайного положения на действия российского руководства? Услышав утвердительный ответ, он успокоился окончательно:
Все, что вы предлагаете, лучше осуществить максимально демократическим путем...
Пожимая на прощанье руки, добавляет:
Черт с вами, действуйте»156
Начальник личной охраны Горбачева Медведев сразу же обнаружил, что на даче отключена связь, и заподозрил, что начался «хрущевский вариант»157 Он же сообщил то, о чем промолчал Болдин, а именно что заговорщики привозили на подпись Горбачеву документы, которые тот отказался подписать. На вопрос
Плеханова, адресованный Болдину, вернувшемуся от Горбачева: «Ну, что там?» — Болдин... ответил: «Да ничего... Нет, не подписал».
«Ответил,— пишет Медведев,— разочарованно, но спокойно, как будто и предполагал, что так и будет»158.
Существенно иначе эту ситуацию описывает сам М. С. Горбачев. По его словам, ему сообщили о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР (далее — ГКЧП) и предложили подписать Указ о введении чрезвычайного положения. Бакланов перечислил состав ГКЧП, упомянув в его составе Лукьянова, сообщил, что Ельцин будет арестован после того, как вернется из Алма-Аты, что Горбачеву следовало бы передать свои полномочия Янаеву, если Президент СССР не станет подписывать Указ о чрезвычайном положении. «Отдохните,— цитирует Горбачев Бакланова,— мы сделаем "грязную работу", а потом вы сможете вернуться»