За время войны было сформировано 212 групп и отрядов спецназа общей численностью 7216 человек. Всего подготовлено по различным специальностям свыше 11 000 бойцов и офицеров ОМСБОНа. Основную часть из этого количества — 5255 бойцов — составляли подрывники, а десантники-диверсанты — 3000 солдат и офицеров.
В числе других военно-учетных специальностей были радисты, подрывники, снайперы, минометчики, водители, химики, санинструкторы. Кроме того, инструкторы специальных опергрупп, действовавшие в тылу врага, за два-три года из партизан подготовили еще 3500 подрывников-минеров. На учебных базах ОМСБОНа диверсионно-разведывательную подготовку прошли еще 580 стажеров из гвардейских частей, в основном десантники.
Результатом боевой деятельности ОМСБОНа за четыре года войны стало уничтожение 145 танков, 51 самолета, 335 мостов, 1232 эшелонов врага, испорчено 148 километров железнодорожных путей и совершено 400 иных диверсий.
135 оперативных групп ОМСБОНа передали 4418 разведывательных донесений, в том числе 1358 — в Генштаб, 619 — командующему авиацией дальнего действия и 420 — командующим фронтами и Военным Советам фронтов.
В начале 1943 года ОМСБОН была переформирована в Отряд особого назначения при НКВД — НКГБ СССР (ОСНАЗ). Этот спецназ уже был ориентирован на решение разведывательно-диверсионных задач. Как признался в своих воспоминаниях ас фашисткой разведки Вальтер Шеленберг, анализируя тяжелые потери фашистских спецназов и разведгрупп: «Противодействовать специальным силам НКВД, чьи части почти на 100 % укомплектованы снайперами, было невозможно».
В конце 1945 года ОСНАЗ был расформирован. Некоторые его функции перешли к спецотрядам МВД — КГБ, которые на тот момент вели тяжелую борьбу с отрядами прибалтийских и украинских националистов.
27 декабря 1945 года Указом Президиума Верховного совета СССР, в связи с переходом на работу в Политбюро, от занимаемой должности Наркома НКВД был освобожден генеральный комиссар госбезопасности Л. П. Берия.
После войны Берия стал опасен Сталину, находясь практически во главе всех силовых структур СССР. И Сталин сделал ход конем: он ввел Берию в состав Политбюро, а наркомом НКВД СССР назначил молодого, энергичного, умеющего себя подать, 38-летнего генерал-полковника С. Н. Круглова, отличившегося в хлебосольстве на Ялтинской конференции, где за свои лакейские манеры получил от английской королевы звание рыцаря ордена Британской империи, а от президента США Рузвельта — орден «Легион достоинства».
19 марта 1946 года приказом Сталина НКГБ СССР был преобразован в Министерство государственной безопасности, а министром был назначен генерал В. С. Абакумов.
Борьба с националистами в Прибалтике и Западной Украине была поручена специальным бригадам особого назначения БрОН МГБ СССР. Война с националистическими бандами в Прибалтике и Западной Украине стала приоритетной задачей спецназа МГБ СССР.
В любые периоды существования государства формирование спецназа, его боевые задачи, были неотделимы от вопросов национальной безопасности.
В этот период спецназ МГБ отличился великолепными тактическими и боевыми успехами в почти десятилетней войне с бандами бандеровцев и «отрядами лесных братьев» в Прибалтике.
Одна лишь операция с двумя фальшивыми лжепартизанскими отрядами спецназа МГБ, действовавшими в лесах Прибалтики с 1947 по 1954 год, стоит того, чтобы ее изучали в учебниках по подготовке офицерского состава частей специального назначения.
Продолжение воспоминаний непосредственного участника тех спецопераций в Прибалтике полковника КГБ СССР в отставке П. И. Чинченко:
«Наш 9-й Краснознаменный полк особого назначения особой дивизии имени Дзержинского в конце февраля 1946 года был срочно переброшен по воздуху в Литву — в Шауляй и Вильнюс. А 1-й полк спецназа, где замполитом служил твой отец Малеваный Василий Федорович, в эти же дни скрытно перебазировали в Трускавецкие военные лагеря для борьбы с отрядами бандеровцев.
В Латвии и Литве весной 1946 года должны были состояться свободные выборы в органы советской власти, а у местного населения, затуманенного вражеской агитацией английских шпионов, не хватало своих мозгов для видения будущего.
К нашему полку был прикреплен отряд спецназа, который в совершенстве владел искусством диверсионно-разведывательных операций. Также в леса Курземе и под Шауляй были выброшены две группы московского спецназа нашей дивизии под кодовыми именами якобы двух лже-партизанских отрядов “лесных братьев”, с которыми наши оперативники также имели связь. Их боевой задачей было оттягивать на себя оперативные планы и финансовую помощь английской разведки. Нашей задачей было обеспечение свободы выборов в органы советской власти и вооруженная борьба с настоящими отрядами “лесных братьев”.
В полку было три роты, в каждой — по четыре взвода. Командиром моей роты был капитан Данилин. Я тогда носил звание старшего лейтенанта и командовал третьим взводом. Я отлично знал топографию. Меня специально обучали в Балашихе в учебном центре МГБ. Я мог только раз посмотрев на карту, сфотографировать ее в памяти. Потом я уже водил спецназ вслепую.
Работали мы по сигналам председателей сельсоветов, оперуполномоченных МГБ по Литве и Латвии, а также по спецкомандам содействия лже-партизанским, т. е. нашим отрядам спецназа. Как только в штаб поступал сигнал, дежурный взвод грузился в два трехосных “Студебеккера” и мчался на хутора изживать контру. Один взвод ходил на ночные спецоперации, один — на дневные, и так посменно все взводы участвовали в спецоперациях по уничтожению “лесных братьев”.
Жили мы под Шауляем в Доме культуры: на каждом этаже по два взвода. Естественно, и охраняли мы круговой обороной свое расквартирование тоже повзводно.
Иногда мне приходилось, вернувшись из ночного рейда, поспать всего два-три часа и с дневным взводом снова идти в рейд.
Как и учили нас в московском Учебном Центре, передвижение в лесу моего взвода я организовал следующим образом: дозор справа, дозор слева и дозор с тыла. Я в центре с боевой группой пулеметчиков и снайперов. Снайперы ходили всегда по бокам, чтобы успеть засечь огневые позиции противника.
Однажды из хуторского сельсовета нам поступила информация, что в хутор пришла банда “лесных братьев”, которая измывается над населением. Мой взвод за несколько минут погрузился в машину, и через час мы уже были на месте. Заходим в сельсовет, а председатель сидит в углу, схватившись за голову, ревет. А жинка его голосит звонче сирены. А я на подъезде к хутору оставил вокруг него на опушках засады спецназа. Снайперы сели на деревья.
Подхожу к председателю, а у него из ушей кровь хлещет и ушей нет — срезали, сволочи, напрочь уши председателю. Я велел санинструктору перебинтовать председателя, а бойцам приказал действовать на уничтожение. Всех бандитов постреляли, никто не ушел.
Тех, кто хотел к лесу прорваться, снайперы с деревьев достали, а особо упрямых и наглых — пулеметчики скосили. Пленных в той лесной войне мы почти не брали. Если уж особисты или оперативники попросят для своих дел, тогда спецназ ходил в лес брать “языка”.
Все неопознанные трупы мы доставляли в Шяуляй к церкви, и там уже родственники их опознавали и забирали.
Раз выехали мы на совместную с операми из МГБ операцию в большой хутор, где трижды уже бандиты жгли избирательный участок.
Весна, лес запахами полон, птички вовсю поют. Подъехали мы к хутору, спецназовцы окружили его со всех сторон, и мы с особистом вошли в самый большой дом в хуторе. Почти голая красавица застыла у кровати, а под подполом скребется кто-то. Два часа шел обыск в доме, трех бандитов уже вытащили из схрона, а баба та, как восковая фигура, замерла у своей постели.
Я переглянулся с особистом и дал бойцам рукой предупреждающий знак — три поднятых вверх пальца означали: “Осторожно, возможно применение оружия!” Сержант Савельев с бойцом подошли сбоку к женщине и, косясь на ее оголенные выпуклости, неожиданно ткнули штыком в перину. Из-под перины бесом выскочили два бандита — и к окну. Одного сержант Перепелица у печки сбил с ног, а второму удалось выпрыгнуть. Снайперы поддержки, естественно, с первого выстрела сняли бандита уже в огороде, а второго сержант взял в оборот, и тот признался, что в лесном схроне, недалеко от хутора, живут два английских шпиона и с десяток лесных бандитов. Три часа мы ходили по лесу, каждый кустик обшарили — нет схрона и все тут. А передвигаемся мы как обычно, боевым клином, дозор справа, дозор слева и сзади основная боевая группа.
В лесу красотища, а нам не до красоты лесной, озираемся, как бы пулю из бандитской засады не получить — ведь я в ответе за жизнь своих бойцов. Вдруг я почуял запах дыма, а откуда он идет — не пойму, показываю на пальцах сержанту Соловьеву, чтобы прикрыл особиста. Спецназ встал, и все втягивают носом воздух. И тут сержант Печерица показал на неприметный пенек, из которого шел дымок. Пень как пень, а из-под корневища струйка дыма поднимается еле заметно, и кусок ржавой трубы из земли виден. Бойцы убрали дерн вокруг и елочки молодые, а под ними — деревянный щит, аккуратно заделанный свежей травой и мхом. Подняли бойцы щит да пару связок гранат вниз бросили, потом спустились вниз.
Я сзади по лестнице спустился и понял, что еще есть ход ниже. И тут сержант Печерица показывает куда-то вниз и делает предупреждающие знаки. А там идет замаскированная лестница на второй подземный этаж, где мирно лежат пять английских диверсантов. Никогда прежде мне не встречались двухэтажные схроны.
Штыками бойцы потыкали сено и еще “подняли” трех лесных бандитов. Первым же рейсом всех британских разведчиков отправили в МГБ в столицу. Потом много чего интересного рассказали английские шпионы на допросах в Москве».
Надо отметить, что спецназ крепко-накрепко привязан к силовым ведомствам, руководители которых всегда тяготеют к определенной властной структуре государства. Поэтому настолько велика роль руководителей силовых структур в решении вопросов национальной безопасности государства. Мало кому известный пример из истории нашего государства. Когда в 1927 году на внеочередном съезде партии ставился вопрос о дальнейшем существовании трех фракций в Кремле: сталинской, бухаринской и троцкистко-зиновьевской, вопрос был разрешен Председателем ОГПУ СССР Вячеславом Менжинским в пользу сталинской команды. Поддержи Менжинский тогда Троцкого — и страна пошла бы по совершенно другому политическому пути, обретя, скорее всего, признаки леворадикального, ев