- М. Л. ) подспудно вскормлены жгучей ненавистью к Троцкому, оказавшемуся препятствием на пути к признанию за Сталиным качеств выдающегося военного и государственного деятеля.
Являясь объектом многочисленных уничижительных (зачастую просто непечатных) эпитетов, которыми забрасывали Троцкого Сталин и его сторонники, Троцкий оставался признаваемым создателем Красной армии, народным комиссаром по военным делам и вождем Октябрьской революции и не имел ничего общего с карикатурой, которую рисовали его враги. Имя Льва Троцкого ассоциировалось прежде всего с именем Ленина, который против этого никогда открыто не возражал, что еще сильней выводило Сталина из равновесия. Постоянные интриги и давление на Ленина с целью сместить Троцкого не только с военного, но и с любого иного поста (об этом хорошо известно любому биографу Ленина и Сталина) делают, как мне кажется, подобную интерпретацию сталинской позиции вполне правдоподобной.
Если не принимать во внимание минуты колебаний, такая «осада» Ленина не имела успеха. Ленин всецело полагался на Троцкого и его престиж. Он работал с ним рука об руку - и не только в военной сфере. Кроме того, он поддерживал ежедневный доверительный контакт с Эфроимом Склянским, правой рукой Троцкого по Реввоенсовету и комиссариату обороны, игравшим, без сомнения, роль преданного связного между двумя лидерами. Документы периода Гражданской войны раскрывают принципиальную значимость этой ежедневной работы, однако о самом Эфроиме Склянском известно довольно мало, кроме того, что смерть настигла его во время прогулки на лодке в Америке в 1925 году.
Тесный контакт Ленина с Троцким и его окружением все сильнее разжигали враждебное чувство Сталина к вождю. Но открыто эта вражда проявилась только тогда, когда Ленин был уже при смерти, а Сталин практически полностью овладел командными высотами. Открытая атака на больного Ленина не отвечала расчетливому, осторожному характеру Сталина, но во время болезни (Сталина информировали о подробностях ее протекания) положение изменилось. Центральный комитет возложил на Сталина как на генерального секретаря партии ответственность за лечение Ленина, что и позволило Сталину неотрывно шпионить за больным человеком.
Не исключено, что секретарь Ленина Лидия Фотиева сообщала Сталину обо всем, что Ленин ей диктовал, хотя он и требовал конфиденциальности. Можно представить состояние Сталина, когда он понял: Ленин намерен лишить его занимаемого положения и, возможно, поставить крест на его дальнейшей политической карьере. Если же не Фотиева была первой, кто поставлял Сталину информацию о планах «патрона», Сталин имел возможность узнать о них из письма Ленина XII съезду партии. В этом документе Ленин открыто потребовал снятия Сталина с его поста и объяснил причины своего требования. О письме Ленина стало известно и в Политбюро. Но Ленин был сильно болен, практически недееспособен, поговорить с ним и получить консультацию оказалось невозможным. Долгие годы этот документ тщательно скрывали от широкой публики, и только по указанию Никиты Хрущева через 35 лет с момента написания письмо было опубликовано и вошло в полное собрание сочинений Ленина.
Так же тщательно скрывались дебаты по поводу национального вопроса, разгоревшиеся в кабинетах и коридорах власти при появлении на свет СССР. И не только потому, что эта информация вскрывала глубину разногласий относительно нового государства и предполагаемой структуры его построения, но и потому, что она вызвала со стороны Ленина чрезвычайно бурную реакцию. Больной, фактически обреченный Ленин с удивительной ясностью сформулировал свои идеи, сумев беспощадно раскритиковать сталинскую позицию и показать опасность его подходов и решений.
Создавая концепцию будущего советского государства, Сталин исходил главным образом из своего послереволюционного опыта, когда он возглавлял Комиссариат по делам национальностей. Этот пост ему доверили благодаря тому, что первая из книг Сталина, опубликованная задолго до событий 1917 г., написанная по просьбе Ленина и при редакторской помощи Бухарина, была посвящена национальному вопросу. Именно этот теоретический труд, пусть поверхностный и неглубокий, и последующее погружение в практику бесконечно сложных национальных конфликтов и проблем, возможно, убедили Сталина, что разнохарактерные, неуправляемые и воинственно настроенные «национальные интересы» способны в любой момент расстроить деятельность центрального правительства.
Последнее выступление Ленина по национальному вопросу стало манифестом, содержащим сильный и четкий анализ развития, предстоявшего стране после Гражданской войны. По мнению Ленина, Сталин хотел предложить нерусским национальностям окраинных народов бывшей империи «автономию», при этом подразумевая, что они останутся составной частью России, но откажутся от уже существующих договорных отношений равноправия с РСФСР или Российской Федерацией. Дискуссия по этому поводу, а также по другим предложениям о формах будущего государства была крайне жесткой. Ее эпицентром стал конфликт Ленина и Сталина по национальному вопросу, последствия которого отразились на будущем советской политической системы. И об этом следует рассказать подробнее.
Глава 2. Автономизация против федерализации (1922-1923 гг.)
Хотя в обеих программах речь шла о диктатуре, в вопросах практики они расходились. Многочисленные союзные министерства, предложенные Сталиным, были яблоком раздора и источником обид. Республики не сомневались, что они будут поглощены Россией. И это действительно было целью Сталина
Лилия Левшунова, Плакат. 1968 год
Русские редакторы документального сборника[1-3], являющегося для нас основным источником информации по данному вопросу, в предисловии отмечают, что идеи Владимира Ленина о месте и роли национальностей в государстве претерпели существенное видоизменение - от твердой убежденности в достоинствах централизма к «признанию неизбежности федерализма».
Сначала Ленин верил, что задачи пролетарской борьбы лучше решать в рамках унитарного государства, и выступал категорически против даже культурно-национальной автономии. Но после того как в ходе Гражданской войны национальные окраины и анклавы внутри чисто русских губерний и регионов стали театром боевых действий, он впервые согласился с тем, что создание национальных автономий и самостоятельных национальных государств более предпочтительно. Правда, принимая подобное решение, Ленин и его соратники всячески стремились подчеркнуть условность и временный характер образований такого рода. Это видно уже из названий республик: Татаро-Башкирская республика в Поволжье и на Урале; Литовско-Белорусская - на западе; Горская - на Северном Кавказе.
К концу Гражданской войны у границ бывшей Российской империи сформировались самостоятельные независимые национальные советские республики - Украинская и Белорусская. После советизации Закавказья появились Азербайджанская, Армянская и Грузинская республики. Все они находились в договорных отношениях с Российской Федерацией, имели единое военное командование и единое представительство на международных дипломатических конференциях. Несмотря на аморфность и зыбкость подобной конструкции, она служила сплочению народов страны и усиливала нарастающие центростремительные тенденции.
От резкого неприятия национально-культурной автономии Ленин постепенно склонялся к формальному признанию права наций на самоопределение в рамках бывшей Российской империи. При этом провозглашение независимости Финляндии и образование на этнической основе самостоятельных государств в Прибалтике, Закавказье и Средней Азии были все-таки скорее вынужденными актами, чем результатом последовательной целенаправленной политики. Но чем больше проходило времени, тем очевиднее становилось, что мнение Ленина эволюционировало в сторону признания национально-территориальных аспектов автономии при сохранении руководящей роли единой и наднациональной большевистской партии. Мысли Льва Троцкого, Христиана Раковского, Буду Мдивани, Николая Скрыпника, Филиппа Махарадзе, Мирсаида Султан-Галиева и других близких к Ленину людей развивались в том же направлении. Будучи практиками, работая в национальных регионах или разрабатывая единые основы внешнеполитической, экономической, военной и культурной политики, они, как правило независимо друг от друга, приходили к одному выводу - классовая политика в национальных вопросах является ограниченной, если она не учитывает национальные особенности того или иного народа. Все эти люди позже стали жертвами режима.
За исключением Ленина, никто из них не умер естественной смертью. Они оказались в числе тех, кто решительно и безапелляционного воспротивился жесткому унитаризму, сторонником которого являлся Сталин. Его доклад о проблемах федерализма, сделанный на Всероссийском съезде Советов в январе 1918 г., явился страстной защитой вышеозначенной национальной доктрины.
В письме Ленину Сталин писал: «Наша советская форма федерализма устраивает нации Царской России как их путь к интернационализму... Эти национальности никогда не были государствами в прошлом или же давным-давно перестали быть ими. Вот почему советская (централизованная) форма федерации принята ими без особых колебаний». Письмо датировано 12 июня 1920 г. Оно не только не вошло в сталинское собрание сочинений, но и до начала 1980-х гг. никогда не публиковалось.
В период с 1918 по 1920 г. при каждом удобном случае Сталин подчеркивал предпочтительный централизованный характер Советской Федерации, что являлось демонстрацией прямого наследования политике царской России, «единой и неделимой». Сталин постоянно твердил, что «автономия не означает независимости» и не предполагает обязательного «отделения». По его мнению, центральная власть никогда и ни при каких обстоятельствах не должна упускать из рук рычаги власти.
По мнению редакторов и авторов вводной статьи упоминавшегося ранее сборни