Несмотря на свою высокую позицию в советской институциональной иерархии, Госснаб должен быть исполнять ту же самую административную рутинную работу, что и остальные, когда дело касалось его бюджета, кадров или структурных подразделений. Знание этих процедур поможет нам понять характерные черты этого аппарата. Переговоры о бюджете с Министерством финансов были не очень обременительными, поскольку министерство хорошо знало о сложных обязанностях и высоком статусе Госснаба.
Дымшиц утвердил список штата Госснаба 8 августа 1970 г. и послал его, как следовало по процедуре, в Министерство финансов на регистрацию, для того чтобы подтвердить необходимое количество персонала и соответствующий бюджет. В документе было указано число высших чиновников и их зарплаты, число специалистов и отдельно каждый специалист со сферой его деятельности, все это утверждалось финансовыми аудиторами. Таким образом, мы знаем, что Госснаб состоял из 34 отделов с 1302 служащими. Среди них мы видим 286 человек на управленческих позициях, 10 из которых составляли руководство. Месячный фонд заработной платы для этих 286 позиций составлял 284 786 рублей. Отдельная таблица показывала зарплату 10 высших чиновников (между 550 и 700 рублями плюс неопределенные льготы), которая равнялась 5 300 рублям в месяц (она исключала зарплату главы Госснаба). С другой стороны шкалы зарплат мы видим служащих, зарабатывающих 70 рублей в месяц безо всяких льгот[3-34].
Как уже было сказано, переговоры шли гладко. На этом этапе у Дымшица была сильная позиция. Инспекторы Министерства финансов проверяли обоснованность кадровой заявки на выставленном руководством Госснаба уровне - 1302 человека, но старались снизить цифры и зарплаты, где это было возможно. Когда Дымшиц запросил среднюю месячную зарплату для управленцев в 219 рублей (в предыдущем году она составляла 215), Министерство финансов предложило 214.
Представители Министерства финансов создавали прецеденты в отношении определенных категорий служащих (начальники, специалисты, старшие специалисты) и придирались везде, где возможно. Потом последовала проверка деятельности управлений Госснаба (кроме аппарата снабжения, у него были свои фабрики, строительные бригады и исследовательские лаборатории). Снабженческая сеть распределялась между специалистами управлений тяжелой промышленности, энергетики, металлургии, строительства и т. д., а также управлением экспорта-импорта и обычными внутренними административными органами.
Перечисление всех управлений и секторов этого влиятельного института заняло бы много места. В нем работали 130 тысяч человек, каждый из которых выполнял свою задачу - а именно организацию постоянного потока всего необходимого для функционирования производственного комплекса страны: машин и оборудования, сырья, топлива, строительных материалов и инструментов и так далее.
Все выглядит очень разумно до тех пор, пока мы не осознаем тот факт, что в СССР один бюрократический орган нес всю ответственность за то, что везде выполняют рыночные механизмы. Как иногда говорили, если бы Госснаб хорошо делал свою работу, то СССР, конечно, представлял бы альтернативу капитализму. Госснаб и Госплан стали бы двумя кафедральными соборами нового мира. Здесь мы должны напомнить читателю, что такой достойный социалист, как Лев Троцкий, объяснял Исполнительному комитету Коминтерна в 1921 г., что социализм - это долгосрочный проект, и тот, кто однажды захочет его реализовать, должен начинать со следования по пути рыночной экономики.
Действительность состояла в том, что ни один другой централизованный орган советской вселенной не создал такое количество «децентрализованных» побочных эффектов. Госснаб, сверхпоставщик, стал фактически одним из «узких мест» системы, поскольку он был одновременно причиной и следствием постоянного дефицита. И неудивительно, что весь экономический аппарат реагировал на дефицит и на очевидную неспособность Госплана согласованно заниматься необходимыми поставками всех видов устройств через создание независимой системы поставки и торговли, упразднившей министерства и важные предприятия. Этому мутному миру снаба и сбыта была нужна своя жизнь, особенно по мере того, как он становился ключевым в экономике и общественной жизни. Ни одно исследование советской действительности не может им пренебрегать, и очень важно не путать этот мир с Госснабом.
«Мутный» - наиболее подходящее прилагательное для описания того мира дельцов, которые действовали за рамками официальной системы. Если в этих условиях режим действительно хотел узнать, как обстоят дела (и даже если он не хотел этого знать), он мог обратиться к проверяющим органам, которые регулярно вели расследования в этом секторе, или (что еще лучше) в ЦСУ, которое 1 октября 1970 г. провело перепись этих «коммерческих» организаций. Хотя она не могла стать исчерпывающим документом - естественно, она не включала военных поставщиков, - цифра получилась впечатляющей. В 11 184 организациях, зарегистрированных в третьем квартале 1970 г., работало 722 289 человек, которые получали по ведомости 259 503 700 рублей. ЦСУ также предоставило информацию о товарных складах, описях товаров и транспортных расходах[3-35].
Перепись была неполной, потому что она не включала неофициального персонала этих снабсбытов. Пресловутые толкачи фигурировали в платежных ведомостях как сотрудники других административных органов или выполняли более или менее фиктивную работу на предприятии. На самом деле большую часть своего времени они проводили, заключая сделки с разными поставщиками на доставку требуемых ресурсов для «ускорения процесса», или просто организовывали необходимые поставки продукции или товаров народного потребления. Нужные поставки редко получались без «толчка локтем» в правильном направлении; это и было задачей толкачей. Их деятельность сурово осуждалась партией, но тем не менее они процветали, поскольку без них экономика совсем бы заглохла.
Существовало еще одно измерение, которое перепись не могла принять в расчет. Обладая множеством ресурсов, эти дельцы часто связывались с дилерами черного рынка, которые реяли вокруг фабричных складов, где запасы проверяли нестрого. Огромная армия людей, занятых в деятельности снабсбытов, формировала естественное окружение для разного рода сделок и, следовательно, для развития простейшей теневой рыночной экономики, которая часто оказывалась насущной и полезной. Во всяком случае, именно она и составляла сюрреалистическую сторону советской действительности.
Глава 26. «Из тени в свет...»
Социальная сфера взорвалась, тогда как политико-бюрократический мир заморозился. Поворот событий, который я называю «вторым освобождением бюрократии», состоял в поглощении министерскими когортами партийного аппарата. У поворота был и другой подтекст. Советская экономика и все богатство страны формально являлись государственной собственностью; а государственная администрация существовала для того, чтобы служить нации. Но кто был настоящим владельцем всей этой «собственности»?
Александр Птицын, Нефть Сибири. Начало 1960-х
Грегори Гроссман первым начал исследовать феномен, известный под названием «вторая экономика», тогда как другие ученые, включая российских, предпочитали его более таинственное название shadow economy (дословный перевод русского термина «теневая экономика»), которое имеет отношение к гораздо более широкой и сложной реальности, чем легко поддающаяся определению «черная экономика». Это, бесспорно, трудный вопрос с экономическим, социальным, правовым, уголовным и сильным политическим измерениями. Авторы серьезной российской работы, хорошо осведомленные и ссылающиеся на западные публикации по этой теме, предоставили нашему вниманию прежде недоступные российские источники и исследования[3-36] и тем самым усилили полемику.
Непросто дать определение теневой экономике, но попытки обозначить ее рамки приводят нас к некоторым менее широко известным перекосам советской экономики. Некоторые исследователи ищут причины в почти постоянном нарушении баланса между спросом и предложением, в дефиците потребительских товаров и услуг, приводящих к инфляционному давлению. Бюрократическое планирование, по мнению венгерского экономиста Яноша Корнай, создает дефицит капитала и товаров, и теневая экономика возникает как частичная коррекция этой «смирительной рубашки».
По мере того как деньги теряли свою покупательную способность, население стремилось найти другие источники дохода, многие вынуждены были браться за еще одну работу. Эксперты, которые постарались определить рамки теневой экономики за период 1960-1990 гг., предполагают, что она за это время увеличилась в 18 раз: одна ее треть - в сельском хозяйстве, еще одна треть - в коммерции и снабжении и оставшаяся треть - в промышленности и строительстве. В сфере услуг главными видами деятельности в теневой экономике были домашний и авторемонт, частная медицинская практика, репетиторство (уроки на дому).
В своих исследованиях И. Г. Минервин использовал много работ современных западных и российских исследователей. Большинство западных авторов (Гроссман, Уайлс, Шелли) совпадают в выводах о том, что возникновение теневой экономики неизбежно в так называемых социалистических экономиках. Это подтверждается и последними российскими исследованиями.
И все-таки, как можно дать этому явлению точное определение?
Некоторые считают, что она включает в себя всю экономическую деятельность, не учитываемую официальной статистикой, или все формы экономической деятельности, которые велись без соблюдения существующего законодательства с целью извлечения личной прибыли. Другие (в основном западные ученые) рассматривают ее как «вторую экономику» или «параллельный рынок». Однако поскольку зачастую провести границу между законной и незаконной деятельностью сложно, то часть исследователей включают в нее все виды деятельности, которая были приемлемы на практике, но не относились к официальной экономике.