Участники боя. В центре лейтенант Е. Говор
Ему перевязали раны, погрузили в вертолет, где он скончался от ран.
Только когда закончился бой, о своем ранении доложили восемь пограничников, в их числе трижды раненный рядовой Владимир Кирпичев, сержанты Николай Исачков и Виктор Овчинников, рядовой Валерий Шеховцов, старший лейтенант Вадим Ольшевский. Они были эвакуированы в окружной пограничный госпиталь в Алма-Ату. Трое – капитан Петр Теребенков, младший лейтенант Владимир Пучков и ефрейтор Виктор Пищулев – остались на излечении в отрядной санчасти.
Возвращаясь к описанию жаланашкольских событий, пользуюсь как официальными документами, к составлению которых имел прямое отношение, так и личными записями, которыми очень дорожу.
Несколько общих замечаний
Непосредственными участниками боев был личный состав заставы «Жаланашколь» и маневренной группы Уч-Аральского отряда. На месте боя находились, кроме упоминавшихся выше офицеров, начальник штаба отряда подполковник П.И. Никитенко, прибывший туда на первом вертолете, и начальник политотдела отряда подполковник В.А. Ослин, прибывший на втором вертолете. От округа старшим был я, прилетев из Алма-Аты и как бы продолжив тем самым начатую работу еще до открытия огня в 5 часов утра 13 августа.
Убыл я из отряда после похорон погибших в бою М. Дулепова и В. Рязанова, проведения предварительного разбора и подведения итогов всей проведенной работы. Вместе со мной первые дни находился в отряде старший офицер отдела округа подполковник В.М. Анцыферов. Периодически командировались в отряд работники окружной газеты «Часовой Родины», а также врачи окружного госпиталя для контроля и лечения раненых во главе с начальником хирургического отделения окружного пограничного госпиталя подполковником медслужбы М.З. Поповым. Из ГУПВ и ПУ пограничных войск никто для решения возникающих вопросов в период с 13 августа до моего отбытия из Уч-Аральского погранотряда не командировался. Я лично отношу это к тому, что Москва была вполне удовлетворена поступающими докладами и донесениями, а также принимаемыми решениями. Хотя, по правде говоря, в ряде случаев позицию, как принято сейчас говорить, Центра понять было очень трудно.
Для меня особенно странными показались два таких момента.
В начале повествования я отмечал, что ГУПВ и ПУ, ссылаясь на уроки Уссури, требовали, чтобы было взято как можно больше пленных и тел погибших провокаторов. Но когда 14 августа встал вопрос, что же делать с трупами, которые на 40-градусной жаре сохранять было невозможно, ведь всем известно, что в отряде, тем более на заставе, моргов нет, вот что лично я услышал от одного из руководящих товарищей из Москвы:
– А зачем столько взяли? Надо было взять одного-двух, и достаточно…
На мое возражение, что была раньше другая команда, товарищ просто произнес неопределенную фразу вроде: «То было тогда…»
А что делать с трупами – действительно было проблемой. Когда мы с подполковником В.М. Анцыферовым приближались к месту их временного сохранения, то за добрую сотню метров почувствовали, где это место. Попытка получить консультацию в округе о дальнейшей судьбе трупов тоже не увенчалась успехом. Тогда я спросил:
– Вилен Михайлович, как в подобных случаях поступают юристы, когда надо похоронить, в то же время оставив какие-то следы?
– А поступают так, – был ответ многоопытного, к тому же, скажу свое мнение, смелого и решительного офицера. – Каждый труп фотографируют, составляют акт. Один экземпляр этих документов вкладывают в гроб, а другой – в специальное дело.
– Вот так и поступайте, – была моя команда.
Когда вечером того же дня в разговоре с Матвеем Кузьмичом зашла речь о телах убитых провокаторов и что мы с ними будем делать, то я начальнику войск доложил:
– А мы их похоронили…
– Как похоронили? – раздалось на другом конце провода. – Ведь нет на это санкции Москвы.
Может быть, не совсем корректно, но я сказал:
– Пусть тогда москвичи приезжают, выкапывают и сами тела в 40-градусную жару сохраняют…
Летчики В. Клюев, Н. Дворник, В. Галицкий. Участники жаланашкольских боев 13 августа 1969 г.
Не знаю, какие разговоры у начальника войск были дальше с Москвой, но ни он, ни кто другой больше мне вопросов по этому поводу не задали, а сам я посчитал, что решение, принятое с помощью квалифицированного офицера, было правильным.
Такого вывода, к сожалению, не могу сделать в отношении другого решения, которое я против своей воли вынужден был выполнять.
Гробы провокаторов
Пусть меня рассудит нынешний читатель, а те, кто был рядом со мной в те тяжелые дни подготовки и совершения похорон наших боевых товарищей – сержанта М. Дулепова и рядового В. Рязанова, – поймут, в каких расстроенных чувствах я пребывал в то время. Наверное, меня поймут и простят родители и близкие наших героев, которые были в это время в Уч-Арале, – Мария Викторовна и Константин Михайлович Дулеповы, а также старшие братья Михаила Геннадий и Владимир, Таисия Васильевна и Павел Иванович Рязановы – родители Виталия и его сестра Римма за то, что я не исполнил их просьбы – организовать похороны по месту призыва Дулепова и Рязанова в Челябинске и Ростове-на-Дону. Была бы только моя воля, я бы незамедлительно сделал это и исполнил бы желание родных и близких наших героев. Теперь же могу сказать, что никакие мои доводы не убедили округ, и особенно Москву, в том, чтобы перевезти тела погибших пограничников на места их предыдущего проживания и там похоронить. Ссылался я и на то, что буквально месяц назад, когда погиб сержант Красиков в перестрелке с провокаторами на границе, это было сделано. И тогда тело пограничника, кстати сказать, при моем активном участии, как старшего политработника на это время в округе, в сопровождении почетного эскорта во главе с заместителем начальника политотдела соседнего отряда майором Супруном было перевезено в Воронежскую область, где и состоялись похороны…
На этот раз не получилось. Не думаю, что у Москвы были веские причины отказать в нашей общей с родителями просьбе, кроме как нежелание по-человечески понять горе родителей и избавление себя от лишних хлопот.
Свое сочувствие горю родителей и выражение своего глубокого уважения памяти геройски погибших пограничников я постарался вложить в организацию торжественных похорон на местном кладбище. Многотысячные участники этой скорбной церемонии были тому свидетелями. И добавлю, что с родными и близкими погибших я простился как с хорошими знакомыми. Хотелось бы быть уверенным, что и сегодня могилы героев границы ухожены. Полагал бы, что и сейчас, связавшись с родными М. Дулепова и В. Рязанова, можно было бы вновь поставить вопрос о перезахоронении геройски погибших пограничников. Ведь исправить допущенную ошибку никогда не поздно…
А бой продолжался…
Отважно действовал личный состав под руководством заместителя начальника заставы лейтенанта Е.Б. Говора. Вместе с ним сражались младший сержант Михаил Бабичев, рядовые Николай Сачков, Александр Михачев, Александр Храмов, Владимир Труфанов. Ворвавшись на высоту, эта группа захватила двух провокаторов.
Не уронили чести и молодые воины призыва 1969 года рядовые Валерий Бардин и Геннадий Бродовских.
Капитан Бурцев рассказывает личному составу маневренной группы о гибели М. Дулепова
В ходе боя имел место такой эпизод. Навстречу одному из наших бронетранспортеров выдвинулся вражеский гранатометчик. Он навел на машину свое оружие, но сделать выстрел не сумел. Метко посланная рядовым В. Заварнициным пуля попала во вражескую гранату, и та взорвалась, уничтожив и самого гранатометчика.
Советские пограничники действовали умело и отважно, смело шли на помощь друг другу. Когда был ранен капитан Теребенков, тут же на выручку ему бросились рядовые В. Дедунов и В. Малахов. Под огнем врага они оказали помощь командиру, после чего капитан продолжал руководить боем, а бойцы быстро догнали своих атакующих товарищей.
Почетный караул во время похорон
Когда группа старшего лейтенанта В. Ольшевского из восьми бойцов обошла с фланга высоту Каменная, то бой был в полном разгаре. Сориентировавшись в обстановке, старший лейтенант приказал группе развернуться, и она стала заходить в тыл провокаторов, отрезая их от границы.
Венки к могилам героев
Не выдержал враг этого удара советских воинов. В его рядах сначала появилось замешательство, а затем он дрогнул, и темно-серые фигурки провокаторов стали беспорядочно отходить, становясь хорошей мишенью для атаковавших.
Об отваге и мужестве экипажа бронетранспортера ефрейтора Виктора Пищулева надо сказать особо.
В самый разгар завязки боя в нем находился младший лейтенант В. Пучков. Ловко маневрируя на местности, экипаж поливал огнем из крупнокалиберного пулемета вражеские позиции. Несли потери и советские пограничники. БТР получил несколько пробоин. Из восьми колес шесть получили повреждения. И хотя машина сбавила ход, но продолжала двигаться. Пучков был ранен в бедро, сам перевязал себе рану. Пуля пробила правую руку водителю Пищулеву. Он вел машину левой рукой. Так и закончил бой этот мужественный воин, управляя машиной одной рукой. Не отступил экипаж и тогда, когда заклинило башню. После этого Пучков пересел в другую машину и продолжал руководить боем по радио. Выполняя его команду, командиры машин младшие сержанты Григорий Орищенко и Александр Мурзин заняли выгодные позиции в тылу провокаторов, не давая им отойти, а также не подпускали к ним подкрепление от границы.
Мог лично убедиться, в каком состоянии были после боя бронетранспортеры: пробитые пулями борта, разорванные разрывами скаты, снесенное наружное оборудование. Словно израненные бойцы, БТРы живо напоминали об ожесточенном бое. И тогда подумалось: чем не достойные экспонаты для музеев! Не знаю, где сейчас эти бывшие в бою машины. Неплохо было бы их разыскать и если не в окружном музее, то хотя бы на пьедестале в Уч-Аральском отряде водрузить этих славных ветеранов!