одползай ко мне». От него я был в 8—10 метрах. Когда я подполз, он уже стрелял очередями, строго отсекая два патрона. Вдвоем мы начали стрелять короткими очередями по провокаторам, которые стреляли стоя и с колена. Нам было очень удобно стрелять по провокаторам. Метрах в б—7 от нас стоял еще дубок. Каныгин мне сказал, чтобы я переползал к этому дубку и экономил патроны. Переговариваясь, мы начали стрельбу одиночными, стоя на коленях и стараясь подпустить вплотную (т. е. как можно ближе). Раза четыре провокаторы пытались наступать, и в то же время под прикрытием своих они вытаскивали убитых и раненых. Четыре провокатора выбежали из засады без маскхалатов. Раненых и убитых они таскали по одной дорожке. Провокаторы очень сильно кричали и были в панике. Их было в этом месте человек 30–35. Справа и слева от нас длинными очередями стреляли пулеметы и автоматчики, и тоже вдоль острова.
Уничтоженный командный пункт китайского батальона. О. Даманский, 2 марта 1969 г.
Потом я увидел красную ракету, поданную из кустов. Я подумал, что это какой-то сигнал, действительно, провокаторы стали отходить. И это было очень хорошо видно, когда по ним стали стрелять из крупнокалиберного пулемета. Младший сержант Каныгин скомандовал, чтобы я наблюдал за правой стороной. В ответ я сказал, что правее нас озеро и провокаторы не могут его обойти. Когда патроны у нас стали подходить к концу, мл. сержант Каныгин приказал: «Давай мне оставшиеся патроны, оставь у себя штук пять». Оставил я у себя четыре патрона, а штук 10–12 бросил вместе с магазином к нему. Расстояние между нами было где-то 6–7 метров. Каныгин приказывает: «Ползи и доставай больше патронов, и потом дадим им». Взяв автомат за андатку, я пополз. Когда спустился на лед, я увидел рядового Анипера. Быстро побежал к нему и спросил, есть ли патроны. Он сказал, что нет. Потом он сказал: «Помоги добраться до берега». Правая нога у него была в крови. Я присел, он мне передал свой автомат и взялся за шею. Я приподнялся и потащил его. Отошли метров 30–40 от берега. С противоположного берега начали стрелять по нам. В метрах двух от нас стали свистеть пули, и я увидел БТР. Встал во весь рост и помахал ему рукой, он повернул в нашу сторону. БТР № 04 подъехал к нам и прикрыл нас. С бокового люка выскочил сержант Секушенко и рядовой Просвиркин, чтобы помочь затащить раненого, и люк самовольно закрылся. И в это время ударил снаряд по БТР. В нем послышались крики, и мы стали вытаскивать людей. Это были мл. сержант Ларичкин, рядовой Пунтилов, ст. лейтенант Бубенин и др. Полный БТР было дыма, и кто-то крикнул: «Вытаскивайте Ермолюка». Метра 2 от БТР упал еще один снаряд. Старший лейтенант сказал: «Перемещайте раненых под остров», – а легкораненые сами побежали к берегу. Мы Ермолюка отнесли к острову. Я начальнику заставы говорю, что на острове остался Каныгин и я ему обещал принести патроны. Старший лейтенант сказал, чтобы я бежал к нему и потом вместе возвращался с ним. Провокаторов уже не было видно. Потом ст. лейтенант Бубенин сказал, чтобы Ермолюк, рядовой Пунтилов и др. были унесены на берег. Я, рядовой Просвирник, еще кто-то понесли Ермолюка. Когда их принесли на берег, сняли шубы и положили раненых. Я начал Аниперу оттирать правую руку. Потом с младшим сержантом Каныгиным ремнем перетянули ему ногу, а потом еще жгутом. Он долго не терял сознания. Он говорил: «Напишите домой письмо, что я погибаю за Родину. Ребята, какой я теперь жилец без ноги?» Через минут 10–15 услышали, что летит вертолет. Когда его увидели, начали стрелять вверх. Когда вертолет сел, в него погрузили раненых. Ермолюк к этому времени потерял сознание. Полковник Леонов начал давать распоряжения. Я сказал, что стоит машина около островка, она не может выехать. Я, младший сержант Каныгин и рядовой Просвиркин пошли вытаскивать машину ГАЗ-69. Рядового Просвиркина посадили прикрывать нас, если начнут стрелять. К нам подсоединился рядовой Величко. Быстро завели машину, сняли с себя шубы, ногами расчистили под колесами и набросали шуб. Через несколько минут мы уже мчались к острову на машине, чтобы увозить раненых. За рулем сидел Каныгин. Двух раненых мы к берегу доставили. Потом еще приехали, погрузили легкораненых. Доехали до середины реки, машина встала. Потом рядового Леготигина положили на шубу и волоком потащили к берегу. После на других машинах стали вывозить убитых. Рядовой Пузырев».
Брошенные китайские средства связи. О. Даманский, 2 марта 1969 г.
Свое видение хода боя письменно изложил и рядовой Петр Плеханов. Он также входил в первую группу.
«2 марта 1969 года в 11 часов 15 минут (как видно, товарищи называют разное время начала действия. Эта разница в 15–20 минут происходит, видимо, от того, что не у всех пограничников были свои часы и они не могли точно зафиксировать время. – И.П.) застава была поднята по команде «В ружье!». Под командой старшего лейтенанта Бубенина мы выехали на транспортере в район острова. Большая часть солдат находилась в бронетранспортере, и несколько человек сидели наверху. Подъезжая к острову, мы еще не знали, что на острове идет бой. Мы ехали, как обычно, для того, чтобы выдворить провокаторов с нашей территории. В то время, как мы проехали больше половины острова, в люк свалился рядовой Буранцев, а когда мы на него закричали, он сказал, что на острове идет стрельба и пули свистят прямо над нашим бронетранспортером. Мы проехали вдоль острова еще метров 500 и остановились. Ст. лейтенант подал команду: «К машине». После чего все выскочили из бронетранспортера и цепью двинулись на остров, на ходу заряжая автоматы. Никаких препятствий на острове не было, и мы быстро продвинулись до середины острова. В это время навстречу нам из-за бруствера, на противоположной стороне острова, вышли люди в белых маскировочных халатах (до этого провокаторов никогда у нас в маскхалатах не было) и открыли огонь. Мы в ответ им ответили тоже стрельбой. У меня было 50 патронов, 25 из них я расстрелял длинными очередями, но потом, решив, что у меня не хватит патронов до конца боя, я начал стрелять одиночными. Провокаторами командовал пожилой высокий мужчина. Одет он был в черную шубу. И по команде этого человека провокаторы толпой пошли в нашу сторону, ведя на ходу огонь из автоматов и карабинов, но когда среди них появились убитые и раненые, они их забрали и отошли за бруствер. Не прошло и двух минут, как провокаторы пошли второй раз. Так они сделали три попытки, но каждый раз отходили, собирая раненых и убитых.
Использованные китайские перевязочные пакеты. О. Даманский, 2 марта 1969 г.
В это время по цепи передали команду старшего лейтенанта Бубенина: «Отходить». И в это время, как мы начали отходить, нас засыпали градом пуль, не давая нам отходить. Отходить приходилось метра на полтора-два и в то же время стрелять. Отходили мы со Змеевым. Расстояние между нами было примерно метра четыре. Когда мы отходили, Змеев вдруг вскрикнул, остановился и сказал, что он ранен в ногу. Хотел его утащить за остров. Тогда он начал кричать, чтобы я отходил за деревья и прикрывал его. До деревьев еще было метров около 20. Я пополз к Змееву, чтобы вынести его. До Змеева я не дополз метра полтора, он вдруг затих и уткнулся лицом в снег. Я окликнул его три раза, но он даже не пошевелился. Когда я приподнял ему голову, у него изо рта шла кровь и были выбиты зубы. Вторая пуля попала ему в затылок. Тогда я пополз за деревья и из-за них открыл огонь по провокаторам. В результате несколько из них были убиты и ранены.
Захваченное оружие китайцев. О. Даманский, 2 марта 1969 г.
Когда у меня оказались на исходе патроны, я пополз дальше к концу острова. Свалившись с берега на лед, я хотел идти к нашему берегу, но с противоположного берега вдоль острова провокаторы открыли огонь. Тогда я вернулся под прикрытие острова и услышал, что меня кто-то зовет. Я пошел вдоль острова и увидел лежащего рядового Калашникова. У него в локте была перебита рука. С помощью младшего сержанта Ларичкина я раздел рядового Калашникова и перевязал ему руку. В это время от нашего берега отошел бронетранспортер и направился в нашу сторону. Под прикрытием огня с бронетранспортера, его вел старший лейтенант Бубенин, мы положили рядового Калашникова в БТР и поехали на берег. Приехав на берег, я по приказу ст. лейтенанта Бубенина остался с раненым Калашниковым, а БТР пошел к острову, где был подбит снарядом. Солдаты, которые были в бронетранспортере, были все ранены. Они начали по льду отходить к нашему берегу, по ним был открыт огонь с противоположного берега, люди, которые были во втором бронетранспортере, приехали на машине со второй партией. Группа наших солдат, находившаяся на берегу, пошла прикрывать отход наших раненых. И по ним с сопредельного берега был открыт пулеметный огонь. В это время я находился на бронетранспортере, который стоял около берега с разбитой башней. Я хотел открыть огонь по провокаторам, но крупнокалиберных патронов не было, а ПКС был выбит из гнезда. С бронетранспортера мною не было сделано ни одного выстрела. Когда пришла машина и привезла станковый гранатомет и снаряды, стрельба на острове утихла. Провокаторы отошли. Я с гранатометом попал в группу прикрытия, когда с острова начали вывозить убитых и раненых. Один снаряд я привел в боевое положение на случай, если придется открыть огонь. Но выстрела произвести так и не пришлось, так как провокаторы сопротивления больше не оказывали. Когда с острова вывезли всех раненых и убитых, нашу заставу построили, проверили оружие и повезли на заставу, куда мы приехали уже вечером. На заставе младший сержант Кириченко (он нес службу на КП сопка «Большая») сказал, что при отступлении провокаторы несли очень много убитых и раненых».
Представляя эту часть записок участников боев, хотел бы обратить внимание на следующее. Прежде всего нельзя не заметить, что все без исключения очень объективно, без прикрашивания описывают события, не стараются особо выпячивать свою роль, а больше всего фиксируют действия своих боевых товарищей. При самом скрупулезном подходе к свидетельствам в них не содержится даже намеков, что кто-то из пограничников смалодушничал, напротив, у всех них отмечаются инициатива и способность взять на себя более ответственную задачу. В этом отношении, наверное, должно быть правильно оценено действие рядового Пузырева, который сам себя включил в боевую группу. В числе слабостей надо указать недостаточность боевого снаряжения группы, отсутствие в боевых порядках радиосредств для управления боем. Намерения противной стороны своевременно и в нужном объеме раскрыты не были, поэтому все участники отмечают, что свой выезд на участок они связывали с решением задачи по выдворению, хотя подготовка местности провокаторами в инженерном отношении (наличие бруствера, окопов и т. п.) всегда свидетельствует о серьезности намерений противника и, как правило, всегда в расчете на боевые действия. По этой же причине никто из участников не говорит о наличии какого-то плана с нашей стороны предварительных действий с учетом боевого развития событий.